Знаменская в консерватории преподает. Вывод? Правильно, курс надо держать туда. В консе, как и любом учебном заведении, имеется волшебная страничка на сайте или бумажка на стене, называется она расписанием. Там станем искать фамилию. Так-так-так, Знаменская И.Я., сегодня в 203 аудитории. Она и сейчас там!

Вот как надо все устраивать! Учитесь! Можете на листок записать и спрятать, а то уведут рецептик завистники и останетесь ни с чем!

И Тоша по окончании пары рванула в консерваторию.

Аудитория оказалось пустой. О как. Тьфу ты, сглазила! Рояль и все. Тут что, не сидят даже? Ни стульчика, ни столика.

— Вы что-то хотели? — Тошка вздрогнула от неожиданности. Из-за пюпитра с нотами встала немолодая, но еще красивая женщина.

— Ой! Простите, пожалуйста!

— Пожалуйста, — дама была одета в платье с высоким воротом и камеей на груди. Белая от седины голова, длинные волосы уложены каким-то причудливым образом. Она сидела за роялем, а сейчас вышла навстречу девочке.

— Я бы хотела встретиться с профессором Знаменской.

— Ваше желание исполнено, вы встретились с ней, — дама улыбнулась и стала лет на десять моложе.

— Так чем я могу быть вам полезна, юная леди?

— Уфф!

— Смелее! Так что же?

— У меня есть подруга и она поет. Вот.

— Так. Подруга. Поет. Это весьма похвально.

— Нет, вы не так поняли. Она ПОЕТ! Это надо послушать. Можно отнять у вас три минуты, я запись принесла, а вы скажете — надо ей учиться петь или пусть все так и остается.

— Три минуты записи — это грандиозно. Три минуты этому благородному делу я могу посвятить. Давайте, включайте вашу запись.

И по гулкой аудитории полился дивный голос Пиночки. Профессор замерла. Боже, какой тембр. Не каждый профессионал возьмется за эту вещь, а тут. Так все просто, наивно и без подтекста. Вот как услышала, так и спела.

— Это Бог услышал меня, — подумала Инга Яновна, — на склоне лет послал такое сокровище. Только не испортить, не испугать, не оттолкнуть.

Сердце просто зашлось от восторга.

Запись закончилась. Обе молчали. Тошка переминалась с ноги на ногу, руки подрагивали, а Знаменская не торопилась с ответом. Девочка сникла. Судорожно начала расстегивать рюкзак, запихивая туда телефон, буркнув:

— Простите, — и поторопилась выйти.

— Куда же вы? А как же ваша подруга? Она за дверью стоит? Я права? Так зовите, я должна с нею поговорить.

— Нет ее за дверью, она вообще не знает, что я к вам пошла, — в голосе Тошки прорезалось раздражение.

— Отчего же все так странно? Она не любит петь? — Знаменская начала нервничать, вдруг эта необычная девочка, похожая на мальчишку-сорванца развернется и уйдет?

— Любит. У нее полгода назад погибли мама и сестра, остался полугодовалый племянник. Пиночка боится, что если будет еще и учиться петь, то на Арсения не останется ни времени, ни сил, она же еще подрабатывает.

— Пиночка. Есть такая певчая птичка с дивным голосом. А полное имя?

— Агриппина Ковальски.

— Агриппина Ковальски — вот как. Что ж, пусть приходит, надо послушать вживую, а не запись. Сомнения — это хорошо. Сомнения способствуют росту, но только здоровые сомнения. Пусть приходит. Кстати, где она учится?

— Мы на инязе учимся, на потоке профессора Кима.

— Профессора Кима? — Профессор как-то немного побледнела.

— Он еще предпочитает называть себя на русский манер — Леонидом Александровичем?

— Ну, да. Дед всегда себя по-русски называет.

— Дед? Вы его внучка? Потрясающе. Сегодня день откровений Божиих. И как же вас зовут, внучка Лео Кима?

— Тоша, то есть Татьяна меня зовут. Простите, я не спросила ваше имя. В расписании только фамилия и инициалы.

— Меня зовут Инга Яновна. Передавайте деду от меня привет. Вот возьмите визитку. Если у него возникнет желание со мною поговорить, буду рада. А Пиночка пусть подойдет завтра от трех до пяти, в этой аудитории я буду ждать.

— Спасибо!

Настроение Тошки подпрыгнуло до небес.

— Спасибо! Она придет, обязательно завтра придет! До свидания!

Девочка выскочила окрыленная, а женщина в каком-то изнеможении прислонилась к оконному косяку и немного так постояла.

— Боже мой! Ким. Лео Ким. Внучка Лео Кима. То ли плакать, то ли смеяться?

Инга Яновна села за рояль. Начала бездумно перебирать клавиши. Зазвучала «Песня Сольвейг» Грига — она была спутницей этой женщины все тридцать лет, что они не виделись и ничего не знали друг о друге. Она считала свою судьбу похожей на судьбу Сольвейг, хотя все-таки сходства было как-то маловато.

А женщина все твердила и твердила:

— Хочу быть богатой и знаменитой!

Тошка в прямом смысле вползла в аудиторию на четвереньках, опоздав на занятие на добрых двадцать минут. Пока Светлана Ивановна на доске выводила анализ домашнего задания. Тошка прошмыгнула за стол к верному Левке, и сразу получила зверскую гримасу и вопрос на листке:

— Где носит? Тут тебя дед обыскался. Светик собралась перекличку делать, хорошо, что Лилька дебильный вопрос по домашке задала, вот сидим очевидное — невероятное слушаем и смотрим.

— Так получаем вот эту форму. Лилия, теперь понятно, что в преобразовании вы упустили влияние суффикса, и эта ошибка потянула за собою, неверное употребление следующего усложнения формы.

— Да, Светлана Ивановна, спасибо, я все поняла!

Лилька из-под стола показывала Тошке кулак.

— Переходим к нынешней теме, — преподаватель с обаятельной улыбкой оглядела группу.

— Дорогие мои, сегодня обзорная лекция по спецкурсам, которые вам предстоит выбрать.

Она отошла от доски, вытирая от мела руки салфеточкой:

— Я предлагаю познакомиться с поэзией Роберта Бернса.

Окинув взглядом студентов, удивилась:

— Татьяна? А вы откуда появились? Вас не было на начале лекции.

— Простите, Светлана Ивановна, но я… из-под стола.

— ???

— Кто-то из мальчиков на перемене связал шнурки на кроссовках, я развязать пыталась.

— Насколько успешно?

— Спасибо, все удалось!

— Странные развлечения для студентов вашего возраста. Ну да ладно. Может, вы порадуете нас чем-то из творчества поэта?

— Почему нет? Только я буду читать в оригинале.

— Прошу вас.

Тошка встала, вздохнула, уставилась в окно и начала читать. Тусклый не выразительный голос. Народ замер. Все терпеливо ждали, она не заставила их разочароваться. Ее голос медленно начал набирать мощь, стал сильным и звонким, голова повернулась в сторону доски, речь стала убыстряться, руки поднялись к груди, и на самой вершине эмоции вдруг наступила тишина. Голос оборвал строчку, как будто ожидания не оправдались, и это случилось так неожиданно и так внезапно, что стало горько и больно. Руки бессильно упали. Последнюю строчку она прочитала глухо, как будто глотая слезы, пытаясь справиться с эмоциями, поэтому замедляя темп. В аудитории стояла оглушительная тишина.

— Запомните это состояние души, оно называется катарсис, — Светлана Ивановна взяла со стола свои записи и вышла из аудитории, пряча глаза.

Все дружно повернулись к Тошке. Потрясение, вот, что было написано на лицах.

— Тош, у меня к тебе просьба, — голос Пьера явно подрагивал, — при мне никогда Бернса не читай, ладно? Может, на моих поминках, чтобы всех пробрало.

— Тьфу! Дурак! — Тошка кинула в Пьера ручкой, — что попало говоришь!

Ручка прилетела Пьеру точнехонько в ладонь. Прозвенел звонок, и все вздохнули, выходя из какого-то транса. Народ отмер и загомонил.

— Тоша, — Лиля теребила ее рукав, у нас только пять минут. Быстро говори, где тебя носило прошлую пару!

Девушка посмотрела по сторонам, увидела, что предмет ее хлопот кокетничает с Пьером и тихонько выдала:

— Я Пиночку ездила на прослушивание пристраивать. В консу.

— Иии?

— Все получилось. Завтра между тремя и пятью часами ее ждет в 203 аудитории профессор Знаменская Инга Яновна.