Александр Александрович Белояров разговаривал с заведующим клинической лабораторией своего медицинского центра. Краем глаза заметил какое-то движение за стеклом кафе и увидел Тошку, несчастную, потерянную, со слезами на глазах и дрожащими губами. Сердце совершило кульбит: его девочке было плохо. Ее кто-то обидел? Может проблемы со здоровьем или поссорилась с кем? Двойку получила или лекцию прогуляла? Пока эти мысли проносились в голове, рука сама потянулась к собеседнику в прощальном рукопожатии, а ноги уже шли по направлению к крыльцу.

— Тоша! — Его окрик практически совпал с тем моментом, когда девочка влетела в его объятия.

— Воробушек, что случилось?

Тошка захлебывалась в слезах, пытаясь связно что-то рассказать, но получалось так страшно, что тот моментально понял, сейчас у него самого случится истерика и уже он будет все тут крушить.

— Меня в детдом… снова… а они… что я … совсем… коррекционный он теперь… а они … документы… а я… теперь … отклонение… а я … нет у меня такого… я же здорова… я учусь в университете… а они… что надо… возвращаться…

Саша кивком поздоровался с Эмиком, протянул руку для пожатия Леониду Александровичу, посадил ее рядом с собою на диванчик, кивнул официантке:

— Воды со льдом и лимоном, потом чаю, горячего черного с сахаром. Блюдо пирожных. Лучше со взбитыми сливками и фруктами. Спасибо!

Официантка, наблюдавшая как из оптимистичной, смешливой непоседы девочка превратилась в маленький комочек горя и отчаяния, тоже была расстроена.

Тошка держала стакан воды со льдом и потихоньку успокаивалась. Зубки уже не стучали о край, а глазки внимательно изучали большое блюдо с разнообразным десертом.

Убедившись, что девочка уверенно держит в руках стакан, и заинтересованно оглядывает поданные сладости, Белояров поинтересовался:

— Что происходит?

Александр, как только вошел, сразу заметил и бледное лицо Леонида Александровича, и какую-то злую растерянность молодого человека, обратил внимание на его беспокойные руки, которые крутили Тошкину заколку. Эмик попытался ответить:

— Сейчас приедет директор детского дома с юристом и психологом. Подделали документы, написали, что Тошка нуждается в коррекционном обучении и постоянном надзоре, потому хотят ее забрать. Она несовершеннолетняя и жить будет там. Представляете? В коррекционном детском доме, среди психов и идиотов! В коррекционном! Для нее уже приготовили строгие условия проживания, потому, что девочка склонна к побегам и агрессивна!

Эмик постарался взять себя в руки и уже спокойнее продолжил рассказ:

— Сбежали мы оттуда, пять лет назад. Понимаете?! Сбежали! Потому, что не выдержали! Потому, что узнали кое-что! А это был обычный детский дом! А теперь интернат для психбольных! И они ее как-то нашли!!! — Эмик сорвался на крик.

Ким накрыл своей рукой сжатые в кулак пальцы внука:

— Никто никого никуда не заберет. Эмик, успокойся, — Леониду Александровичу самому очень тяжело давалось видимость внешнего спокойствия, но он держался. Для того чтобы все это закончилось так, как они задумали, необходимо было именно спокойствие. Только со спокойным внешним видом можно построить, — так он думал, — конструктивный диалог.

— Подождите, — Белояров младший явно недоумевал, — почему забрать, она же совершеннолетняя.

— Нет, Тоше только шестнадцать, в июле будет семнадцать. Формально она должна находиться в этом богоугодном заведении, так как по документам нуждается в постоянном надзоре и одна, самостоятельно проживать не может. Вот так-то, — Леонид Александрович, потер лоб, пытаясь разогнать начинающуюся головную боль.

Белояров, не спуская глаз с девочки, пододвинул ей чашку чая, что только что принесли:

— Итак, если все правильно понял, Эмик и Тошка сбежали из детского дома…, сколько лет назад?

— Пять с хвостиком. Свидетельства о рождении мы забрали.

— Эмик, тебе теперь…?

— Девятнадцать, почти. Я совершеннолетний.

— А у Тоши нет других родственников, опекунов или попечителей. Погодите, Эмик, так ты же брат…

Молодой человек покачал головой:

— Формально я ей никто. Мы вместе держались в детдоме и потом сбежали.

Таня схватилась рукой за толстовку Эмика:

— Мы брат и сестра! Эмик!

— Тихо, не шуми. Брат и сестра, только по документам мы друг другу никто, понимаешь?

Девочка удрученно кивнула. Александр Александрович глядел на эту пару и удивлялся увиденному. На его взгляд они были ближайшими родственниками, до того были похожи:

— То есть Таня несовершеннолетняя и одна. Поэтому ее ждет этот интернат?

— Да, все именно так. Только Тошку нельзя отдавать. Что там на самом деле есть, мы не знаем. Ее там некому будет защитить, — Эмик с ожиданием смотрел на Александра Александровича.

— Значит, пока все не выяснится, мы ее спрячем, и будем искать выход из ситуации, — Александр бросил взгляд на Леонида Александровича, тот согласно кивнул головой, а Белояров продолжил, — это — во-первых. Во-вторых, жить Тошка пока будет у нас в усадьбе, на попечении нашей экономки. Университет пропускать — это себя не любить, потом от отработок не отмажешься. Возить в универ будет Федюня — это опытный шофер, мы его убедительно попросим. Давай, Тоша, вытирай носик, бери пирожное.

Входные двери мигнули солнечным зайчиком, к столу не торопясь подошел Родин Андрей Вячеславович — адвокат и давний приятель Кима. Мужчины поздоровались, Леонид Александрович представил его всем.

— Вы уже в курсе наших проблем? — Александр Александрович внимательно смотрел на высокого, подтянутого седовласого мужчину. Он слышал эту фамилию от отца, который сетовал иной раз, что в суде не Родин представляет интересы их стороны.

— Да, мы коротенько переговорили. Предлагаю спрятать девочку до выяснения обстоятельств.

Крупная мужская фигура склонилась над столом в сторону оробевшей девочки:

— Таня, ты же склонна к побегу, — Андрей Вячеславович с ироничной интонацией обратился к Тошке, — вот и побегаешь от этих странных людей, а мы пока разберемся.

— Мы тоже так решили. Она поживет пока в усадьбе моего отца. Там безопасно, ее повозят на занятия и присмотрят, пока ситуация не прояснится. Что-то здесь все как-то мутно и непонятно.

— Только я без Эмика никуда не поеду, — Тоша держала в обеих руках по пирожному, но увидев, что на нее обратили внимание, застеснялась и тут же все вернула на блюдо.

— С Эмиком, значит с Эмиком. Давайте-ка в машину оба и сидите там, пока мы не посмотрим на директора детского дома и всех прочих персонажей.

Эмик получил брелок с ключами и они, держась за руки, осторожно оглядываясь, вышли из кафе, и направились к машине. Минут через двадцать Эмик вернулся.

— Уснула как то быстро, я ее запер.

Он заметно успокоился, видно было, что готовится к бою и так просто сестру не отдаст, в любом случае будет за нее биться.

Александр Александрович достал телефон, отойдя к соседнему свободному столику, негромко начал с кем-то переговариваться:

— Валера, привет, дружище! Да, вернулся! Валер, времени нет. Ты в своем старом ведомстве? Мне нужен профи по детским вопросам. Суть? Девочку шестнадцати лет, умышленно оставили в детском доме, когда его переформировали в коррекционный. Документы, по всей вероятности сфабриковали. Девочку? Не только видел, но и работал с ней в паре. Она студентка иняза, в холдинге у отца переводчиком синхронистом: английский-немецкий-французский-испанский-итальянский и еще что-то там восточное.

Он послушал собеседника и продолжил:

— Надо разбираться, потому как странно все это. Что? Девочка? Да, очень хорошенькая. Физических или психических недостатков нет никаких, по крайней мере, я за два дня ничего не увидел. Мы сейчас ждем этих деятелей. Они за Тошкой должны приехать и забрать ее. До выяснения обстоятельств. Она, по их мнению, будет жить в этом коррекционном дурдоме. Мы? Сидим в кафе «Золотой ключик» на Раздольном. Давай, ждем. Да, мы их придержим до твоего приезда.