- Ричард, встань позади меня и будь готов включить личный щит. - командует она, направляя корабль носом в прямо распахнутую бездонную пасть.

Сзади раздаются шаги. Он не задает вопросов, продолжая вести огонь синими сгустками плазмы. В вопросах нет смысла, либо она знает, что делать, либо все это неважно. Он бросает лишь один-единственный взгляд, ей на затылок. В нем сквозят восхищение вперемешку с обидой. Не так он думал завершить свою жизнь, но… По-своему, это даже неплохо.

Лазурь удобно ложится в руку, и Лина начинает заряжать в нее все, что есть. На это уходит три секунды, корабль вязнет, окутанный щупальцами, которые скользят по ряби силового щита. Винтовка пылает синим пламенем, но этого, разумеется, мало. Мало для того чтобы уничтожить древний техногенный ужас, что вобрал в себя знания поколений. И она тянется к ядру корабля, начиная пропускать сквозь себя его силы. Гудящая бездна энергии течет сквозь ее плоть, нервы и разум к реликтовому проводнику пси-сил и воли. Восемь секунд. Картиох на миг прекращает огонь и кричит Ричарду:

- В жизни и смерти! Сделай! - в его взгляде горит как готовность, так и немая просьба. Зеленоглазый молча кивает в ответ.

Десять секунд, щиты рвутся и тухнут. На прощание мигнув пламенем и откинув щупальца, что позволило кораблю приблизиться еще на несколько десятков метров, прежде чем они с удвоенной силой опустились на борт. Восемь секунд. Живая плимутская древесина превращается в хрусталь. Медленно, но быстрее, чем человеческая плоть. Бойцы закрывают Лину один за другим, без сомнений и страха, первым под удар с яростным воплем ринулся Картиох. Это та грань за пределом отчаяния, когда остается лишь слепая вера в чудо.

Пять секунд, корабля уже почти нет, остается лишь хрупкая хрустальная гладь и неистово мерцающее в его недрах аметистовое ядро. Ричард создает вокруг стены из пыли, заливая внутренний щиток шлема кровью. Руки блондинки почти истаяли, она сама похожа на призрак, лишь ее глаза продолжают пылать упрямством и злостью. Секунда. Силы Рича кончаются, и он падает позади нее, закрывая их обоих персональным щитом "Ласточки", включенным на максимальную мощность. Он выгорает, черпая силу в желании выжить и защитить.

Последние крупицы сил из ядра корабля уходят в винтовку. Время замирает, мерцая в окружающей тьме, вокруг метровое пространство палубы, все остальное, кроме ядра, обратилось во мрак. Рич за спиной еще тяжело дышит.

- Давай! Разнеси эту жалкую копию Нездешнего на куски! - азартно кричит Астра в ее разуме.

- Бах. - хрипло говорит Лина, как будто не своими губами, и спускает курок.

Лазурь дырявит пространство и время, фиолетово-синий луч аннигилирует как Жнеца, так и само понятие “сна”, раскрываясь в вечности подобно цветку. Агонизирующий Голод пытается спастись, когда сон начинает рушиться, но рожденный выстрелом пси-шторм затягивает его без остатка, а потом схлопывается, окружая все аметистово-лазуритовым туманом из активных частиц. Лина этого уже не видит, упав на грудь Ричарда после выстрела, она крепко спит, экономя последние способные регенерировать клетки мозга.

Получив краткий доклад о том, что цель достигнута, Гермес незамедлительно отстыковался от Верхних Шпилей и направил Искатель к переполненным грузовыми и торговыми кораблями причалам Нижнего Города. Разумеется, для известного капитана там сразу же нашли место. Едва услышав о изменении места встречи, Ричард усмехнулся. Ну еще бы, руководство доков поступило иначе. Двойные стандарты были привычны для этого общества, и Генар усвоил это правило еще в детстве. Ему всегда все давалось легко, без усилий, не благодаря упорному труду или природным талантам, как некоторым его сверстникам. Зеленоглазый таким был создан. Собственное превосходство над окружающими было закономерным и предрешенным результатом в сознании сына главы мегакорпорации.

Он никогда не чувствовал себя слабым, никогда не болел. Его суждения всегда были безупречны, ну или по крайней мере ему об этом твердили нанятые именитые учителя. Но Ричард не был идиотом. Еще в раннем детстве он осознал, что живет в мире, построенном на лжи. Отец отобрал у него даже малейший шанс быть "нормальным". Впрочем, тогда это его не злило и не тревожило. Первые пятнадцать лет своей жизни он провел с застывшим лицом мертвеца. Будучи ребенком, Ричард никогда не улыбался, не злился и не шалил. Вместо этого он последовательно решал поставленные перед ним задачи без усилий и колебаний. У него не было друзей, ведь дружба возможна лишь с равным. Не было союзников; каждый поставленный отцом человек вызывал у юноши лишь презрение. Не было семьи, ведь Генар Старший проводил с сыном слишком мало времени, даже тогда, когда они жили в Вайрне.

У него была только мать, которую он безумно любил и одновременно обвинял в глупости, мягкости и слабости. Но именно ее смерть в его пятнадцатилетие стала той отправной точкой, которая определила дальнейший путь. Держа в руках урну с прахом, Ричард не слишком тяготился обретенным одиночеством. Его терзало другое - отсутствие какой-либо цели, вызова, причин жить. Для этого ему был нужен равный, или еще лучше, превосходящий враг. Соперник, которого он бы желал разгромить. И во всем его мире на эту роль подходил только один человек, которого Ричард решил уничтожить. Разумеется, это был его создатель. Родной отец, ставший архитектором его пустой жизни. Все остальные люди для него были слишком ничтожны. Он и помыслить не мог о том, чтобы соперничать с ними за что-то, ведь его победа была предрешена изначально.

"Каким же я был идиотом…" - устало подумал Ричард, бросив взгляд на бледное лицо девушки, которую он нес за спиной. К его удивлению, ноша казалась почти невесомой. Они покинули Жаниву Дюран десяток минут назад, и к ее огромному разочарованию обещенную плату пришлось отложить. Гермес настоял на немедленном возвращении, когда узнал, что Лина опять перегорела.

Так что сейчас Ричард в сопровождении безучастного, зеленоволосого юноши, проталкивался по Роктрейну, к границе района. Даже местные панки предпочитали уступать дорогу, сгорающему со злости Генару. Еще совсем недавно, там во Сне, когда он был готов умереть, все стало так просто, легко. Как и тогда, в бункере Ротенхауза. А сейчас, он понятия не имел, что делать дальше. К решению этого типа задач, зеленоглазый парень был полностью не готов. Эта женщина рушила его планы, рушила его жизнь с самой первой их встречи. Ричард ненавидел ее. И желал.

Пробившись сквозь собравшуюся, чтобы поглазеть толпу, к кораблю, Ричард вручил Гермесу в руки свою ношу и подтолкнул в спину вперед зеленоволосого парня:

- Задача выполнена. Жук-притворяшка опять лапками кверху, а это Сол Картиох, по вашему приказу разморожен и доставлен на корабль, в целости и сохранности. - отрапортовал Рич, чувствуя себя сейчас под взглядами толпы клоуном, в этой поношенной куртке и с алыми шипами волос на голове.

- Приведи себя в порядок и вместе с пацаном ожидайте в кают-компании. Хорошо постарались, лейтенант. - уважительно ответил Гермес, бережно принимая Лину в свои руки.

Ричард, как всегда, внешне безразлично пожал плечами и в сопровождении следующего за ним как щенок, Сола, отправился на среднюю палубу. Снятие чертовой краски с лица и волос не заняло много времени. Умывшись и переодевшись, Генар уселся на койку в своей каюте, взглянув в неправильные, треснувшие зрачки мнемоника, который дожидался его у двери.