Обед подходил к концу. На улице уже стемнело. Десерт стоял на столе почти не тронутый. Изредка какая рука протягивалась к бутылке с травяной настойкой или граппе. А Розалии хотелось спать. Несколько раз ей удалось подавить зевок, но короткое пламя свечи, на которую она смотрела почти не отрываясь, и капли плавящегося воска завораживали ее. Она думала о своем детстве и так отключилась от происходящего вокруг, что не сразу заметила, как Бенджамин вошел в комнату с одинаковыми коробками. Он по очереди раздал их всем женщинам. Мужчины получили по бутылке алкоголя.

— Вот же ты какой! — возмутилась Элена. — Сам сказал без подарков и сам приготовил для каждого! Вот посмотри же, мой любимый с апельсином!

— И чем же ты тогда недовольна? — усмехнулся Бенджамин, наблюдая, как вслед за его подругой и остальные стали развязывать ленты на коробках, чтобы посмотреть, что внутри.

— Молочный! — воскликнула Маринелла. — Ты не забыл... — многозначительно добавила она.

Мужчины комментировали свои бутылки, перебрасываясь с хозяином дома остротами и шутками. А Розалия сидела и смотрела на свою коробку, стоящую перед ней на столе.

— Розалия, открой и ты, — подначивала ее Маринелла. — Угадал Бенни и твой любимый вкус?

Девушка не собиралась поддаваться на провокацию и открывать подарок. Но к Маринелле присоединилась и Элена, поэтому пришлось уступить. Розалия развязала красную ленту и положила ее на край стола рядом с собой. Затем она осторожно приоткрыла крышку так, чтобы никому не было видно содержимое внутри. Коробка была наполнена конфетами из черного шоколада. А поверх лежала еще одна маленькая коробка. Розалия откинула крышечку пальцем одной руки и замерла: на черной подушке лежала цепочка с той самой подвеской, которую подарил ей Луиджи и которая однажды упала с пирса в море.

Розалия замерла, затаилась, как будто хотела стать невидимой. Она знала, что на нее смотрели несколько пар глаз и ждали ответа. Но у нее не говорилось. Горло сдавило, а в груди образовалась непонятная пустота, в которой гулко отдавался стук сердца. В носу щипало, рука сама так и хотела взмыть вверх, чтобы потереть его и прогнать подступавшие совсем уже близко слезы. Но присутствующие все еще пребывали в ожидании ответа. А Розалия продолжала молчать, уставившись на подвеску. Где он ее взял? Уж не со дна же!

— Ну, что Розалия? — не выдержала Маринелла. — Угадал?

— Нет!

Она, наконец, оторвала взгляд от подвески и посмотрела на Бенджамина. Ее мучил вопрос, почему. И зачем?! Розалия даже не понимала, отчего так давит в груди и хочется реветь. Но он тоже смотрел на нее не моргая, а в его глазах, кажется, можно было найти ответ.

— Прошу прощения, мне нужно позвонить…

Розалия внезапно встала и, закрыв коробку, взяла ее с собой и вышла из гостиной. Она прямиком направилась на улицу. Встав с той стороны двери, где ее не могли увидеть из гостиной, она снова открыла коробку и на этот раз прикоснулась к подвеске. Ее закружили воспоминания. Но среди них не было ни одного, связанного с Луиджи. Только Бенджамин… Все те моменты, когда он был добр к ней, заботился, защищал или утешал. Когда сохранял терпение и хладнокровие, когда целовал ее, когда шептал в ухо нежности и непристойности. Когда выходил из себя, когда орал на нее или взывал к ее здравому смыслу. Когда говорил ей, что она важна для него. И теперь Розалия знала — это были не просто слова.

Слезы толпились и торопились выкатиться из глаз, но девушка не пускала их. Ей было тесно в самой себе, и слезы не смогут ей помочь.

— Рози…

Розалия не слышала, как Бенджамин подошел сзади.

— Почему? — спросила она и осталась стоять к нему спиной.

— Хм… Потому что ты потеряла свой и мне хотелось сделать тебе приятное…

— Почему?

— Потому что ты… хм… — важный для меня человек…

— Почему!

На этот раз Розалия развернулась к Бенджамину лицом и столкнулась со взглядом, который ответил ей прежде, чем она услышала ответ.

— Хм… потому что я люблю тебя…

Она не ждала этих слов, не желала их, не мечтала о них. Она как будто о них уже знала, но не не признавала за ними право на существование. Зачем ей его любовь? И что это за любовь вообще! Такая же, как и у других до него? Я тебя люблю, пока мне с тобой весело, пока ты не выходишь за рамки, покая могу обуздать тебя?

Розалия не знала, что сказать. Она не моргала и не могла выдавить не слова. Ей было даже неловко за свое поведение, но она ничего не могла с собой поделать. В ее голове даже на миг не появилось мысли ответить ему хотя бы как-нибудь. Только предательски тряслись руки, но это, скорее всего не было заметно, ведь девушка сжимала пальцами коробку. А вот губы дрогнули несколько раз, прежде чем она сжала их.

— Рози... — Бенджамин улыбнулся и протянул ей руку, приглашая вернуться в дом. — Здесь холодно.

— Ты не должен был... — начала она, но не смогла закончить, потому что на пороге показалась Маринелла.

— Бен, — она делала вид, что не заметила деликатности момента и что Бенджамин был не один, — мы достали игру “Диксит”. Возвращайся!

— Да... — отмахнулся он, но с места не сдвинулся.

— Иди же, — шепнула Розалия. — Я скоро приду...

Маринелла стояла на крыльце дома и не двигалась с места. Она не собиралась уходить в дом без Бенджамина. А он, если бы мог, затолкал бы ее туда силой и закрыл за ней дверь.

Он не собирался устраивать вечер признаний и сообщать о своих чувствах Розалии. Слишком рано и даже несвоевременно! Но ее реакция на его подарок и ее вопросы вынудили Бенджамина объясниться. Если бы только она отреагировала в своей обычной ироничной манере или просто сделала вид, что не заметила подвеску, то он, безусловно, ничего бы ей не сказал. А Бенджамин видел, как она замерла над открытой коробкой, как долго смотрела в нее и не поднимала глаз. А когда, наконец, взгянула ему в лицо, Бенджамин понял, что она все поняла. Поэтому он поспешил за Рози на улицу. Ему хотелось, чтобы она знала. В этом желании было и что-то эгоистичное — Бенджамин, наконец, мог бы вести себя свободнее. Но Рози вряд ли была готова к подобным словам.

Он видел все: и как дернулся пару раз отведенный в сторону мизинец, прежде, чем она прижала и его к коробке; и как дрогнули губы, и как пристально Розалия смотрела на него. Задавала ли она себе вопрос, правда ли все это? Было ли ей приятно это признание? Что она испытывала на самом деле к нему? Бенджамин не знал ответа ни на один из этих вопросов.

— Бен, мы достали игру “Диксит”. Возвращайся!

Маринелла натянуто улыбалась. Уж она точно знала, что помешала чему-то важному. С чего она вообще взяла, что у нее есть право выходить вслед за ним и вклиниваться между ним и Розалией.

— Да… — раздраженно бросил Бенджамин.

— Иди же… Я скоро приду… — прошептала Рози.

Бенджамин не хотел идти, особенно потому, что Маринелла все еще стояла сзади. Но Рози умоляла его взглядом оставить ее одну, и он согласился.

В гостиной уже убрали со стола. Мать относила на кухню десертные тарелки вместе с Эленой, Аугусто неумело стряхивал крошки на пустой поднос, а Ромина убирала бутылки с середины стола на край, где сидела Розалия.

— Я уберу их на место!

Бенджамин взял по две бутылки в каждую руку и отставил их на столик у стены. Он несколько раз выглянул в окно, стараясь увидеть Розалию. Он опасался, что она может сбежать. Но его предположнния оказались неверными. Девушка вошла в гостиную, но не села за стол, а прошла к дивану, где сидела Джейн. Она некоторое время сидела молча и, казалось, прислушивалась к ходу игры. А потом встала и объявила, что собирается домой.

— Спасибо тебе, Джейн, за чудесный обед. В следующий раз я теперь поем, наверное, к новому году, — Розалия положила правую ладонь на живот. — Было приятно со всеми увидеться, — уже громче добавила она. — Счастливого Рожлества.

— Я отвезу тебя… — Бенджамин поднялся из-за стола, чем навлек на себя недовольство Маринеллы, ведь “надо было закончить партию”.