— Как называются твои духи?

— Хочешь купить такие же для Маринеллы?

Розалия над ним явно идевалась.

— Этот запах ей не подходит, — отрезал Бенджамин.

— Даже если бы подходил... на ней он все равно бы звучал по-другому. Все очевидно, тебе нравится этот запах именно на мне!

Бенджамин с интересом посмотрел на Розалию. Ему нраилось, что она была так самоуверенна. Его это забавляло и стимулировало к ней еще больший интерес.

— Ты права, на твоей разгоряченной коже он был прекрасен.

Он не шутил и не иронизировал, но, возможно, Розалия, привыкшая к подковыркам, не поняла этого. Она отвернулась к окну и как будто между делом спросила:

— И часто ты изменяешь своей девушке?

— Если не считать кемпинга, то ни разу.

— А ты считаешь тот раз в кемпинге? — настаивала Розалия.

— Считаю, но не считаю нужным говорить об этом с ней.

Бенджамин с самого начала не собирался ничего рассказывать Маринелле. Он, конечно, понимал, что не довел начатое до конца только потому, что Розалия ушла. Рассказал бы он Маринелле, если бы переспал с новой знакомой? Над этим вопросом он не думал, но уж точно не собирался каяться сейчас. До тех пор, пока он хочет быть вместе с ней, эта информация будет относиться к разряду лишней.

Когда минут двадцать спустя они добрались до соседнего городка Фьюмичино, Бенджамин припарковал машину недалеко от пирса. С моря дул приятный прохладный ветер, но Розалия поежилась. Днем в конце сентября было все еще так жарко, что можно было купаться, но после наступления темноты хотелось одеться.

Они вышли из-за домов, отделяющих город от канала, вдоль которого стояли те рыбацкие судна, которые не вышли вечером в море. Отсюда влажное дыхание моря чувствовалось очень сильно. Бенджамин в руках нес толстовку. Розалия же шла только в коротком легком джинсовом платье. Иногда ей приходилось придерживать подол, когда откуда-то из-за угла вырывался порыв ветра.

— Ты замерзла? Вот возьми, — Бенджамин протянул ей свою толстовку.

Розалия смотрела на него недоверчиво.

— Ну, же, — поторопил ее он.

Его поразило недоверие в ее взгляде. Такой он ее еще не видел. Обычно готовая отразить удар или напасть, сейчас она казалась растерянной.

— Рози, в чем дело?

— Ни в чем, — его вопрос вернул ее в обычное состояние. — И, сделай одолжение, не называй меня так.

Она быстро взяла предлагаемую им одежду и на мгновение исчезла внутри.

— Здесь можно жить, — донеслось изнутри. — Это целая палатка!

— Вылезай из нее и пошли, я ужасно голоден.

Бенджамин поправил ей капюшон. Розалия загнула рукава и пошла вперед. А сзади нее следовал он и разглядывал гладкие загорелые ноги, обнажившиеся еще больше, потому что толстовка поглотила платье. Кажется, ему будет сложно перестать фантазировать о ней.

Розалия всегда понимала, когда нравилась мужчине. Она наизусть знала основные признаки того, что была симпатична собеседнику. Наблюдая во время ужина за Бенджамином, она не смогла подметить ни единого конкретного свидетельства. Именно с ним ни прямой взгляд в глаза, ни расслабленная и открытая поза не казались убедительными. А других слабостей он себе не позволял. Но она все равно знала, что нравилась ему.

Бенджамин, в отличие от большинства, не ухаживал за ней, а заботился. Это ставило Розалию в тупик: зачем взрослому, сексуально-активному мужчине нужно заботиться о ней, если затащить в постель ему однажды почти удалось, да и потом существуют много других более быстрых способов, чтобы сделать это. Бенджамин оставался наблюдательным и временами едким, но его предупредительность подкупала. Когда он предложил ей толстовку, то несколько обескуражил. Не то, чтобы она удивилась самому факту, но тому, в какой момент это произошло. Ей не пришлось даже упоминать, что ей холодно.

За ужином, во время которого бесконечная череда миниатюрных рыбных блюд сменяла одно другое, Бенджамин ждал, пока она первая выберет себе то, что захочет. Но у Розалии не было аппетита, и большую часть приходилось съедать ее спутнику. Никто из них не пил вино.

— Почему ты хромаешь? — спросила Розалия.

— Меня сбила машина на велосипеде.

— Твоя Маринелла, выезжая с парковки? — хохотнула Розалия.

— Все верно! — подтвердил Бенджамин.

— Я всегда знала, что моя теория работает! — воодушевилась девушка.

— Какая именно?

— Что если я думаю о ком-то плохо, это бросает на меня тень, как на человека, но, как правило, именно это и есть верные мысли.

— Интересно… Про меня тоже плохо думаешь?

— Я ни для кого не делаю исключений, — подернула плечами Розалия.

— И часто угадываешь?

— Достаточно часто. Но с тобой сегодня не ожидала. Надеюсь, ты не навсегда останешься хромым? — ее вопрос был участливым, а не ехидным.

— Я — физиотерапевт и скоро разрешу эту проблему.

Розалия невзначай дотронулась до своего плеча, которое вывихнула в аварии с Луиджи, и так и не дошла до физиотерапевта, пустив все на самотек.

— Ты скорее всего не помнишь, но мы встречались с тобой в промежутке между кемпингом и школой карате, — девушка наклонила голову в бок, не улавливая, о чем говорил ей Бенджамин.

— Где?

— Помнишь темный парк в Казаль Палокко и двух придурков?..

— И третьего на костылях? — хохотнула Розалия.

— Иногда мне кажется, что у тебя размыта грань между остроумием и грубостью, — серьезно заметил Бенджамин.

— Прости, — извинения получились небрежными, хотя на самом деле Розалии стало неловко.

— Розалия, люди, которые тебя давно знают, возможно, привыкли к такому обращению. Но когда ты работаешь с родителями учеников, ты не можешь позволить себе быть невежливой и неделикатной. Ты понимаешь, о чем я?

Бенджамин смотрел на нее и ждал ответа. Он не улыбался и не заискивал. В тот момент он говорил с ней не на равных, но как начальник, которого она должна уважать и к которому должна прислушаться. Такое обращение заставляло Розалию не просто чувствовать неловкость, но ощущать надоедливое давление внутри. Ей никогда не нравилось, когда ее отчитывали, словно школьницу. Луиджи удавалось избежать этого, Бенджамин не обладал его качествами.

— Догадываюсь…

Ей больше не хотелось с ним разговаривать. Розалия повернула голову в сторону канала и стала разглядывать рыбацкий корабль. Она решила, что не скажет ему ни слова, пока он не заговорит первым. Впрочем, ей и так ничего не приходило в голову.

— Розалия, — негромко позвал ее Бенджамин. — Не стоит обижаться на меня. Я делаю это для тебя.

— Обычно этими словами родители прикрываются тогда, когда делают что-то нелицеприятное.

— Мы оба знаем, что сейчас не тот случай.

— А ощущение то же самое…

Розалия хотела уйти. Почти нормальный вечер принял нежелательный оборот. По ее вине, ведь она сказала лишнего.

— Ты посмотришь на меня? — попросил Бенджамин, и Розалия подняла глаза.

— Зачем ты пригласил меня на ужин? Только честно!

— Твоя компания меня привлекала больше, чем другая, — Бенджамин приподнял брови и слегка улыбнулся.

— Звучит правдоподобно, — она ему не верила. — Это хорошо, что ты не решил, что меня надо спасать.

Розалия распахнула глаза и кротко улыбнулась. Бенджамин сразу попался на ее удочку, когда она попросила его рассказать, как и когда он пришел в каратэ. Это была безопасная тема. А ей сейчас требовалась передышка. Пока Бенджамин рассказывал, она делала вид что ей было интересно. И в те короткие мгновения, когда она улавливала ход его мыслей, его рассказ даже казался интересным. Но мысли, целый их рой, не давали долго сохранять внимание.

— Я наскучил тебе, — заметил Бенджамин.

— Это не так, — безучастно, даже не стараясь переубедить его, ответила Розалия.

— Десерт?

— Нет, спасибо.

Обратно к машине они шли по пирсу. Ветер усилился, и теперь на коже лица и других открытых частях тела оставлял влажные соленые и липкие следы. Бенджамин шел на полшага позади. Наверное, он смотрел, как его толстовка полностью поглатила платье, обнажив тем самым еще минимум сантиметров пятнадцать загорелых ног.