Имя Розалия читается с ударением на И.

Розалия была убеждена, что дурные мысли о ком-либо, безусловно, не делают ее лучше, но часто помогают угадать реальный ход вещей. Эта философия заметно облегчала ей жизнь, изначально лишая иллюзий на чьей-либо счет, но и заставляла сожалеть о растраченных негативных словах в адрес знакомых, друзей или даже посторонних людей. Признавать свои ошибки никогда не доставляло ей особой радости. Хотя она и делала это при необходимости, уверяя себя в том, что так становится чуточку лучше. Но редко она действительно сожалела о клевете, которую взрастила в своем сознании. Чаще оправдание своему поступку было уже наготове.

Розалия считала себя хорошенькой, с удовольствием разглядывала свое отражение в зеркале как в одежде, так и без нее, исключая те дни, когда бессонные ночи окончательно изматывали ее, оставляя следы на двадцатипятилетнем личике в виде теней под глазами. А съеденная накануне вечером пицца сомнительного качества откладывалась непереваренным комком теста на животе. Но даже тогда она умудрялась привести себя в порядок с помощью пары патчей для глаз, нескольких упражнений для пресса и обворожительной улыбки.

Розалия умела очаровывать. Мало кто мог остаться безучастным и не стать жертвой взгляда наивных серо-зеленых глаз. Пожилым дамам она казалась ангелом во плоти, олицетворением целомудрия и благоразумия. Женщины не предполагали увидеть в ней соперницу, хотя некоторые из них чувствовали, что не все так просто. Мужчины же представляли перед собой беззащитную деву, нуждающуюся в заботе. Но эта иллюзия сохранялась только до тех пор, пока Розалия не решала сама рассеять ее, или кто-нибудь не задевал ее за живое. Тогда она перевоплощалась и становилась сердитой и едкой.

Находиться долгое время среди людей тяготило ее. Первый час Розалия общалась с удовольствием, второй — с усилием, а потом самоустранялась, если, конечно, что-нибудь или кто-нибудь не овладевал всем ее вниманием и не увлекал. От сегодняшнего вечера вряд ли можно было ожидать многого. Бесспорно, больше всего Розалию интересовала официальная часть, во время которой она, наконец-то, получит заветный черный пояс. Она так долго шла к этому! Кто бы мог подумать, что у худенькой болезненной девочки хватит сил и целеустремленности проучиться столько лет в школе каратэ. А ведь это одна из тех немногих школ, где каждый год можно сдать экзамен только на половину цвета. И вот перед тобой уже не шесть лет, а двенадцать!

— Двенадцать лет! — на выдохе произнесла девушка, рассматривая на внутренней дверце шкафа все свои пояса. — С ума сойти!

Белый, бело-желтый, желтый, желто-оранжевый, оранжевый, оранжево-зеленый, зеленый, зелено-синий, синий, сине-коричневый, коричневый…

Она начала заниматься каратэ в одиннадцать. И в первый год не смогла сдать экзамен по причине огромного количества пропусков. В этой школе никого не интересовало, почему тебя нет. «Нам очень жаль, если вы не явились на занятия из-за плохого самочувствия, — повторял владелец школы и учитель Луиджи, — но это все равно пропуск!» Потом ей удалось сменить белый пояс на цветной, и успехи стали более заметными. Розалия просто болела каратэ и, когда повзрослела, стала проводить в зале все свободное время. И сегодня она получит черный пояс! Она сменит свой прямо там и с гордостью пройдется перед учителями и младшими учениками.

Каратэги Розалия надела дома. Белоснежная грубая ткань была идеально отглажена. Затянув коричневый пояс, она оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Волосы были убраны в высокий хвост, минимум косметики, а то потечет на жаре от пота, никаких украшений…

Ежегодно по традиции вручение поясов проводили на территории кемпинга. Официальную часть в амфитеатре, а ужин у бассейна под средиземноморскими соснами. Платье Розалия оставила в машине на парковке — она переоденется позже. Сейчас ей не нужна даже сумка.

Еще не дойдя до места, ее окружили одногруппники.

— Что, Оззи, сегодня великий день? — хлопнул ее по плечу долговязый прыщавый парень с сине-коричневым поясом.

Розалия лишь улыбнулась и даже не замедлила шаг.

— Она, я уверен, дома уже давно имеет черный пояс, который примеряет перед зеркалом, — хохотнула полноватая девушка. — Оз, угадала?

Розалия не повернула головы в ее сторону, а лишь прибавила шаг. Эта болтовня и подколы совсем не трогали ее. Она была самая старшая в группе и единственная в этом году с черным поясом. Они, безусловно, завидовали ей так же, как она завидовала прежде остальным, кто получал черный пояс.

— Оззи, — послышалось с самого верхнего ряда амфитеатра, — мы здесь!

Девушка поспешила подняться к подруге.

— Ну, что, — она потерла руку о руку, — пойдем порепетируем?

— Сара сейчас придет, — ответила миниатюрная девушка с черными глазами и такими же черными волосами и темной кожей. — Пошла в бар купить воды. Жарко тут…

Розалия не чувствовала никакой жары, не смотря на то, что было шесть часов, и солнце все еще стояло высоко. Наоборот, ей казалось, что лучше дня нельзя было бы придумать. В начале июня солнечный свет был желтоватым, мягким и очень деликатным. Над амфитеатром не было ни крыши, ни крон деревьев. Свежий ветер, долетавший в сосновый лес с моря рассеивал тепло с кожи, оставляя ощущение прохлады.

— Лаура, послушай, я пойду поздороваюсь со всеми, хорошо? Вы найдете меня у сцены. Спускайтесь, как вернется Сара.

— Давай, а то Луиджи про тебя уже спрашивал, — подмигнула в ответ подруга. — Он знает твою страсть к опозданиям…

— Чтобы я опоздала на важное событие в моей жизни!.. Никогда. Пойду успокою его.

И девушка ловко сбежала по ступеням и пошла к сцене, где уже собрались все учителя. Приветствие каждого их них заняло некоторое время, прежде чем Розалия увидела Луиджи. Каждый пожимал ей руку и говорил что-то в роде «молодец» или «так держать».

А когда она подошла к высокому худощавому мужчине с ясным лицом и по-детски пухлыми губами, тот слегка покраснел, поцеловал ее в обе щеки и проговорил:

— Поздравляю, Розалия. Теперь, когда у тебя будет черный пояс, ты поужинаешь со мной? Потом я разрешу тебе отработать на мне некоторые удары для самообороны.

— Ты и так знаешь, что меня не так просто победить! — самодовольно ответила девушка.

— Ты согласна? — он сделал вид, что не слышал ее замечания.

— Я подумаю, Аугусто.

Розалия премило улыбнулась и, легко прикоснувшись к его плечу, упорхнула за сцену, откуда только что слышала голос Луиджи. Она застала его врасплох. И когда он увидел ее перед собой, то лицо его превратилось в одну большую улыбку, глаза сощурились и спрятались между глубокими морщинами на смуглом лице.

— Чао, Луиджи! — тон ее голоса стал мягче, спокойнее.

— Здравствуй, Рози. Поздравляю тебя, девочка! Ты так давно этого ждала!

— Это потрясающее чувство! — почти пропела она. — Спасибо за поддержку!

Она обняла его и поцеловала в щеку, и он некоторое время держал ее в объятиях, а потом подтолкнул к сцене и сказал:

— Ну, иди же, тебя ждут твои подруги.

Розалия вынырнула из-за сцены и, правда, столкнулась с Сарой и Лаурой.

Официальная часть началась ровно в половине седьмого, как и было объявлено. Луиджи вышел на сцену вместе со всеми учителями и произнес приветственную речь. В этом году школе исполнялось шестьдесят лет. Ею управляли Луиджи ди Марио и его сестра Паола, которая была младше на несколько лет. Основанная их отцом, когда сыну было пять, она перешла по наследству после кончины отца пятнадцать лет назад. Паола преподавала дзюдо, а ее брат — каратэ. Их школа была известна не только в городе, но и в стране. Она славилась своими выпускниками, ценностями и дисциплиной.

Луиджи, как и всегда, говорил долго, размеренно, включал в речь шутки, и присутствующим они нравились. Родители младших учеников слушали внимательно и ловили каждоего слово наставника их отпрысков. Дети тоже никогда не шумели, когда говорил их сэнсей. Розалия слушала с благоговением. Она смотрела на сцену и не замечала, как несколько пар глаз разглядывали ее.