— Бен… пойдем же скорее наверх.

Утром Розалия снова совершала побег. Наскоро натянув платье чародейки, она разыскала ботинки и на этот раз совершенно бесшумно вышла из комнаты. Когда до двери оставалось не больше двух метров, со стороны кухни послышались легкие шаги и в гостиной появилась Джейн, свежая и улыбающаяся, с огромной чашкой в руках.

— Доброе утро, Роуз, — приветливо поздоровалась она. — У Бенджамина удобная кровать?

— Гораздо удобнее машины, — с невозмутимым лицом ответила Розалия. — Прошу прощения, что не смогу составить вам компанию за завтраком, но в мои планы не входило быть замеченной.

— Я тебя и не видела... — пожала плечами Джейн и отпила из чашки дымящийся напиток. — Хотя мне была бы приятна компания человека, который смог завладеть вниманием моего сына.

— Мне жаль разочаровывать вас, но я действительно тороплюсь. А мне еще надо выйти из образа беспринципной чародейки.

Розалия сделала несколько шагов к выходу, когда Джейн снова задала ей вопрос:

— Повеселились вчера?

В ответ Розалия лишь заговорщически улыбнулась и выскочила в темноту утра.

Даже с закрытыми глазами, еще находясь в полудреме, Бенджамин знал, что кровать его опустела. Он заснул с этой мыслью и проснулся в этой реальности. Слишком резко и неприятно. Он предпочел бы, чтобы Розалия спала рядом. Он предпочел бы, чтобы она поступила по-другому… Если бы осталась с ним или хотя бы разбудила. Они могли бы выйти вместе из дома, чтобы позавтракать до ее работы… Но Розалия просто уходила. И на нее нельзя было обижаться за это. Она была такая, и Бенджамин помнил, что она страдала, когда кто-то старался заставить ее измениться. Вот только он не знал, была ли она готова измениться сама ради кого-то.

Бенджамин еще некоторое время оставался в постели, не желая нарушать ощущение, что Розалия только что была здесь. Он снова провалился не то в легкий сон, не то в мысли о ней и о вчерашнем вечере. Она была невероятная! Нарядиться в костюм и принести его и ему тоже! Маринелле он бы отказал, но Рози — нет. С Рози даже самый безрассудный поступок приобретал важный смысл.

В душе он не мог не думать о ней обнаженной. Не смотря на то, что вчера вечером они были вместе, Бенджамин снова желал ее. Он любил, когда после она лежала на нем, словно кошка, вытянувшаяся на солнышке, или утыкалась ему лицом в шею. Он любил разговаривать с ней и держать ее в своих объятиях, задавать ей вопросы и узнавать о ней что-то новое. Когда она смеялась и закидывала голову назад, когда сердилась или раздражалась и зрачки ее расширялись, глаза становились размером с двухевровую монету. Бенджамин был влюблен в Розалию вспыльчивую и резкую, сильную, но ранимую. Он думал, что понимает ее и что с ним она успокаивается.

Внизу мать уже кружилась на кухне. Всегда занятая и погруженная в работу, ее редко можно было увидеть в образе хозяйки. Но сочельник и Рождество она любила, и в эти дни становилась совсем другим человеком.

— Доброе утро, Бен. Будешь завтракать? — спросила она и уже приготовила капсулу для кофемашины.

— Доброе утро, ма, — он подошел и поцеловал ее в щеку. — Завтракать буду.

Бенджамин огляделся, как будто искал Розалию. Джейн перехватила его взгляд.

— Она давно ушла, еще не рассвело, — подтвердила она то, что он и так знал.

— Что-нибудь сказала?

— Что твоя кровать гораздо удобнее машины!

— Хм… это похоже на Рози.

Мать тоже хмыкнула, хотя и совсем бесшумно.

— Где вы познакомились?

— Нас познакомил Луиджи. Сейчас она тренируется и работает в его школе.

— Отчаянная девочка! — Джейн приподняла брови и посмотрела на сына в ожидании ответного комментария.

— Хм…

— И по наличию твоих «хм» за последнюю минуту я могу сделать вывод, что она тебе нравится…

— Хм… — снова вырвалось у Бенджамина — Джейн отвернулась, чтобы он не увидел ее улыбку.

После завтрака он съездил на работу и забрал оттуда подарки для завтрашних гостей и для матери. Дав последние указания на первый рабочий день после праздников, он вышел из центра физиотерапии, но не поехал домой а решил прогуляться вдоль Тибра. Таких, как он, смельчаков, оказалось не много. Низкие свинцовые тучи и противная морось, которые напоминали ему скорее о Лондоне, чем о вечном городе, совсем его не смущали. И хотя погода совсем не отражала его настроения, все же доля недовольства и неудовлетаоренности, скребла где-то внутри.

Бенджамин совсем не терзался мыслями, звонить ли Розалии или нет. Он знал, в котором часу она заканчивала работать, и собирался услышать ее после. Но в последний момент позвонила мать и попросила купить “что-нибудь от головы”, поэтому он воспользовался случаем и поехал в аптеку, где работала Розалия.

Давно стемнело, улицы были пустынны. Массовое перемещение гостей в дома родственников уже почти закончилось. И только мелькающие огни на балконах и магазинах раздражали частой сменой цвета. Бенджамин перестал чувствовать приятное волнение перед Рождеством очень давно, но со смертью отца, когда встречи с семьей стали редкими, он снова начал получать удовольствие. Сегодня ему хотелось бы, чтобы Розалия тоже была рядом. Для нее у него был приготовлен подарок, который он оставил в машине, но хотел бы отдать сегодня, когда она закончит работу.

В аптеке никого из посетителей не было. Только уборщица заканчивала размахивать пыль под стойки с детскими пустышками и бутылочками. Работала одна из пяти касс, за ней и стояла Розалия. Она не улыбнулась, когда заметила Бенджамина, но взгляд ее изменился, от чего внутренее волнение усилилось.

— Добрый вечер, — официально начал он, — что вы можете мне посоветовать от головной боли для бодрой женщины шестидесяти семи лет?

Розалия без слов отвернулась от клиента и быстро вернулась на место, положив перед ним маленькую коробку.

— Что-то еще?

— И еще это! — Бенджамин звучно шлепнул на поверхность металлическую коробочку с мятными конфетками.

— Большие планы на вечер? — ехидничала Розалия.

— Ужин с матерью, — не отреагировал он.

— Значит, можно конфетки не брать! — посмеялась девушка и стала пробивать товар.

Бенджамин следил за ней. Розалия хмурилась и недовольно дергала нижней губой.

— Что не так, Рози? — спросил он ее, когда она пододвинула к нему пакет и чек.

— Сегодня мне звонила Лаура... — она снова дернула губой. — Она видела нас вчера.

— И?

— И она в бешенстве...

Розалия театрально развела руками, хотя лицо ее выражало крайнее недовольство. В этом жесте угадывалось и сожаление, а ведь Бкнджамин предлагал ей рассказать все подруге. Теперь было поздно, но он не собирался тыкать пальцем и указывать на ее промах.

— Это должно пройти.

— Конечно, — неожиданно по-мудрому согласилась Рози и отвернулась, чтобы снять белый халат. — Но пока она предложила не появляться у нее на праздники.

— Ни сегодня, ни завтра?

Девушка вернулась к кассе.

— Только завтра. Сегодня я ужинаю с синьорой Пеллегри. Она не может вынести два дня со своими детьми, поэтому сегодня пригласила на ужин меня.

— Она находит твою компанию интересной? Хм…

— Что тебя удивляет? — воскликнула Розалия. — Ты же тоже находишь мою компанию интересной! — она ненадолго нырнула в недра аптеки и, попрощавшись с кем-то по имени Карло, вышла к Бенджамину.

Теперь они вместе шли к выходу.

— Позволь мне напомнить тебе, что мы с синьорой Жандармом занимаемся с тобой совершенно разными вещами. Я, по крайней мере, надеюсь на это…

— То есть тебе со мной интересно, потому что у нас отличный секс?

Розалия остановилась перед раздвижной стеклянной дверью, когда задавала свой вопрос. При этом уборщица оторвалась от своего дела и поочередно взглянула сначала на нее, а потом на Бенджамина. Тот вдруг понял, как звучало со стороны его предположение.

— Ты знаешь, что нет, — ответил он и тихо подтолкнул Рози к выходу, так как не имел никакого желания обсуждать свои личные дела при посторонних. — Просто тебя сложно назвать душой компании…