Не смотря на то, что остаток ужина они провели за нейтральным разговором, Розалия чувствовала тяжесть от присутствия Бенджамина. Он изучал ее, наблюдал за ней и, казалось, был близок к разгадке. Его выражение лица давало ей понять, что если он ей и верил, то все равно ставил происходящее под сомнение.

— Ты когда-нибудь выходила в море на рыбацком корабле? — спросил Бенджамин.

Розалия остановилась и обернулась назад — он стоял сантиметрах в тридцать от края бетонного пирса, на котором не было ограждений.

— Нет. У меня нет знакомых рыбаков. И к тому же я не люблю открытые пространства.

— А я в детстве часто выходил с дедом в море. Он всю жизнь был рыбаком в небольшом городе на побережье.

— В Англии?

— Нет, в Греции, — ответил Бенджамин, а потом пояснил: — родители моей матери — греки.

Розалия с интересом взглянула на Бенджамина. На грека в ее представлении он точно не походил. И уж тем более его нос с трудом можно было назвать греческим.

— Ни за что бы не подумала… Ты такой…

— Английский? — опередил ее Бенджамин.

— О, да! — согласилась Розалия, хотя на языке вертелось совсем другое.

Он улыбнулся, скорее всего, потому что понял это. Она, хотя и сжала губы, но улыбка просочилась и на них тоже.

— У меня есть лодка в порту, я иногда езжу рыбачить.

— Даже не уговаривай, я не поеду. Я уже говорила, что боюсь открытых пространств.

Бенджамин только улыбнулся.

— Что может быть притягательного в черноте моря и ночи посреди моря?

Розалия подошла к краю пирса и посмотрела в темную воду. На поверхности в тусклом свете редких фонарей переливалась радужная пленка от топлива и плавал мусор, сталкиваясь с рыбацким судном. Оно было грязное, а на белой краске борта зияли ранами ржавые пятна. С открытого моря подул ветер и резко взметнул распущенные волосы девушки. Она заторопилась поправить их и дернула, откидывая тяжелые пряди назад. Один локон зацепился за подаренный Луиджи кулон. Цепочка порвалась и полетела вниз. Словно в замедленной съемке Розалия видела, как украшение падало на самый край пирса. Потом раздался тихий звон металла. Девушка дернулась и в самый последний момент прижала край цепочки обувью. Ступня при этом оказалась над водой больше, чем на половину, и девушка покачнулась, теряя равновесие. Еще бы секунда, и она полетела вниз в грязную воду канала. Розалия помнила, что успела испугаться, хотя и не помнила, почему именно: что упадет сама или цепочка. Она покачнулась, но устояла — Бенджамин крепко схватил ее за руку. Он сразу оттащил ее на безопасное расстояние.

— Нет! — закричала Розалия, вырываясь из крепких рук.

— Стой же! — сердился спаситель.

— Она упала в воду! Нет… нет-нет… Нет!!! — словно помешавшись в отчаянии повторяла девушка. — Что мне теперь осталось?

Розалия, наконец, выпуталась из удерживающих ее рук и, подойдя к краю, вглядывалась вниз в черную воду, как будто там вообще что-то можно было разглядеть.

— Зачем ты схватил меня? — взвилась она, метая молнии в Бенджамина. — Кто тебя просил?!

— Ты могла упасть, — в полном недоумении ответил он, не понимая, как этот очевидный факт ускользнул от нее и почему она в такой ярости. — Если бы я не удержал тебя, ты бы потеряла равновесие!

— Что за хрень! Теперь он упал! Я зажала его подошвой, а ты отдернул меня! — кричала Розалия ему в лицо. — Что ты наделал?

Ее гнев внезапно сменился слезами. Она закрыла лицо ладонями, и сначала тихо, а потом в полный голос заплакала.

Со дня аварии Розалия ни разу не плакала о случившемся. О том, что Луиджи больше не было. Она думала, что избегая слез, она защищает сама себя от боли и разочарования. Что не оплакав его, она сохранит внутри себя иллюзию его присутствия. Но Розалия ошибалась. Не разрешив себе прожить горе, она лишь оттянула момент неизбежности. И теперь, стоя на краю пирса, в том самом месте, где только что цепочка с кулоном — подарок Луиджи — упал в воду, она рыдала и не могла остановиться.

Бенджамин взял ее за плечи и медленно отвел подальше во второй раз. Он развернул ее к себе и попытался убрать руки от лица. Розалия не сопротивлялась. Она почти задыхалась от слез.

— Розалия, — он позвал ее, но она не смотрела на него и, казалось, не слышала. — Рози…

Нежный голос смог привлечь к себе внимание. Розалия свирепо, но все еще в слезах, уставилась на Бенджамина.

— Рози, она упала, — карие глаза заглядывали ей в лицо, стараясь понять, воспринимает ли она его слова. — Ее не вернуть.

— Его тоже...

От этой мысли, такой ясной и неизбежной, Розалия снова залилась тихими слезами. Ей было жалко себя.

Бенджамин подошел ближе и убрал с ее лица растрепавшиеся волосы. Его прикосновения были осторожными, голос тихим.

— Нам всем его не хватает. И я знаю, ты скучаешь по нему. Такую потерю не просто пережить.

Розалия смотрела на Бенджамина с тем выражением не то брезгливости, не то недоумения, которое бывает, когда человек не понимает, как сказанное могло кому-то прийти в голову. И пока она молчала, он продолжал:

— Не знаю, насколько ваши отношения были серьезными…

— Он дал мне то, что еще не удалось дать ни одному мужчине, — огрызнулась Розалия.

— Я понимаю…

— Уверена, что не понимаешь… — устало проговорила Розалия.

Она вытерла лицо руками и отошла от Бенджамина. Единственным желанием было поскорее вернуться домой. Вечер, который начался совсем не плохо, закончился безобразно. А сначала казалось, что быть нормальной не так уж и сложно. Что ж, можно считать, что сегодня почти удалось …

У подъезда дома Розалии Бенджамин остановился во втором ряду и вышел за ней. Он достал спортивную сумку из багажника и отдал ей. Она сразу же пошла к подъезду, не бросив даже короткого «пока».

Всю дорогу девушка молчала, отвернувшись к окну. Ее черные волосы блестели от света фар проезжающих машин. Лицо было скрыто, и можно было только догадываться, плакала ли она еще или нет.

То, что произошло на пирсе, расстроило Бенджамина. Тяжелое чувство не давало ему думать о чем бы то ни было, кроме Розалии. Ее крик, ее слезы и отчаяние дали ему понять, насколько Луиджи был важен для нее. За эти чувства он не мог винить ни ее, ни его. Ему стало почти завидно, что эта девушка испытывала такие чувства к его учителю. Единственное, чего он не понимал, это, почему она познакомилась с ним в баре и чуть не переспала с ним. Хотя, если брать во внимание ее характер и темперамент, то ничего в этом удивительного нет.

Розалия напоминала тинейджера с разыгравшимися гормонами. Ее бросало из стороны в сторону, из одной крайности в другую. Она сейчас улыбалась, а в следующую минуту сердилась. Поэтому не стоило удивляться ее изменчивости. Могло так получиться, что на вечере в кемпинге она видела Луиджи с Патрицией и разозлилась.

И все же Бенджамин не оправдывал ее. Розалия рождала в нем противоречивые чувства, но только до тех пор, пока он не подходил к ней ближе и не чувствовал ее тонкий запах. Тогда его сознание как будто покрывалось дымкой. Она не лишала его возможности здраво мыслить, но неминуемо склоняла на сторону Розалии.

В его доме из щелей коричневых ставен пробивался свет — Маринелла уже вернулась. Бенджамин взял сумку, достал с заднего сидения толстовку, которую туда положила Розалия, и неосознанно поднес ее к лицу. От нее пахло Рози. Он хотел называть ее только так. Розалия ему не нравилось.

— Привет, думала, что буду сегодня последней, кто вернется!

Маринелла скалилась, иначе это выражение лица нельзя было назвать. В последнее время она это делала все чаще и чаще.

— Я задержался, — Бенджамин положил толстовку на подлокотник, но сразу взял и направился на второй этаж в душ.

Он оставил ее на краю кровати, разделся и даже не стал дожидаться, когда нагреется вода. Было приятно смыть с себя усталость физическую и эмоциональную, накопившуюся за весь день. Бенджамин закрыл глаза и попытался избавиться от неприятных мыслей и сконцентрироваться на шуме воды в душе. Но его отвлек легкий стук в дверь и голос Маринеллы: