Она не осталась одинока в своих желаниях. Мужчина сгреб ее в объятия и впился губами ей в рот. Он впечатывал ее в себя, крепко держа одной рукой за спину, а второй прокладывал себе путь под подолом.

Внезапно в клатче истошно зазвонил телефон. Розалия вздрогнула и как будто очнулась от волшебного заклинания. Она отстранилась от Бенджамина, подняла брошенную на траву сумочку и достала телефон.

— Да?!

В ответ раздались проклятия Лауры, которая напоминала о том, что сейчас начнут вручать памятные подарки Луиджи к шестидесятилетию школы. Розалия слушала поток слов и натягивала лиф одной рукой, стараясь поскорее прикрыть обнаженную грудь. Бенджамин стоял в трех шагах от нее и вытирал губы внешней стороной ладони.

— Мне пора, я говорила, что меня убьют за опоздание?

— Нет, не говорила. Дорогу найдешь?

— Да. Спасибо, что не провожаешь, — с облегчением выдохнула она.

— Ты была права на счет алкоголя, — бросил Бенджамин вдогонку. — Он делает тебя невероятной.

— Я и без него невероятная, — ответила Розалия и, подхватив подол легкого платья, поспешила вернуться на аллею.

Бенджамин не спал уже почти неделю. Нога постоянно ныла и лежала на кровати мертвым грузом, не дающим свободно поворачиваться во сне в удобное положение. Он любил спать на животе, чтобы голова была повернута влево, с согнутой в колене левой ногой. Теперь же ему приходилось лежать все время на спине и просыпаться каждый раз, когда хотелось сменить положение.

Вот уже неделю у него было ужасное настроение. Его раздражала невозможность пойти на работу и вообще выйти из дома в любой момент и поехать, куда захочется. Теперь костыли составляли ему компанию. Но далеко на них Бенджамин уйти не мог, поэтому он раз в день выходил на улицу до бара на соседней улице, чтобы выпить свой кофе, а потом возвращался домой и до вечера валялся перед телевизором в ожидании, когда вернется Маринелла.

Она тоже его раздражала, если не сказать больше. В своей временной инвалидности он винил ее, хотя и заикнулся об этом только один раз, на второй день гипса, когда ему хотелось разнести весь дом в щепки. И хотя Маринелла извинялась, плакала и искала отговорки, но нельзя было не брать во внимание тот факт, что за рулем была она, Бенджамин — на велосипеде, а машина вывернула с подъездной дорожки на асфальтовую дорогу на четвертой передаче и сбила его. Результат — закрытый перелом с прогнозом носить гипс минимум четыре недели. И это в начале июля, когда на носу отпуск и можно ездить после работы на море.

С Маринеллой они жили вместе около года. Причем изначально Бенджамин этого не хотел, он даже не предлагал ей переехать. Но в то время она потеряла работу и ее выселили из квартиры. Бенджамин помог ей, предложив погостить у него, пока она не найдет новое жилье. Он отлично помнил, что использовал именно слово «погостить». Но подруга осталась надолго и намеков не понимала. А потом Бенджамин привык, что дом больше не принадлежит ему одному. Про себя он сравнивал Маринеллу с кошкой, которую приютили на время, а она осталась навсегда.

В самом начале он был влюблен. И как можно было не влюбиться в это нежное рыжее создание с красивыми голубыми глазами?! Сработал рыцарский инстинкт: ей нужна была его профессиональная помощь — он помог. А потом все быстро закрутилось. И вот Бенджамин уже встречал ее после работы, ужины, общие друзья и уикенды. Но он не был готов к совместной жизни. Бенджамин не хотел, чтобы его белье висело на одной веревке с ее трусиками, чтобы он закупался по составленному ею списку в овощной лавке, не хотел знать, когда у нее месячные и видеть ее с маской на лице. Но самое главное, он хотел посвящать каратэ то время, которое считал необходимым, а не выслушивать, что он опять уезжает смотреть или судить соревнования, пока нее на выходные были другие планы.

Маринелла никак не хотела мириться с тем фактом, что Бенджамин любил каратэ ничуть не меньше ее. Она подозревала, что даже больше, но предпочитала молчать об этом. И как большинство молодых женщин в отношениях с “неидеальными мужчинами”, она мечтала, что ради нее Бенджамин изменится.

— Любимый, я дома! — ласково пропела Маринелла и вплыла в гостиную.

Она подошла к дивану, где лежал Бенджамин и, увидев его в той же самой футболке, что на нем была еще утром перед ее уходом, скривила веснушчатый носик.

— Бен, ты опять сегодня не вставал?

Бенджамин оторвал взгляд от телевизора. Выражение его лица можно было бы интерпретировать одним коротким словом — «чо?»

— Я несколько раз прошелся до кухни и туалета… — терпеливо ответил он. — Дальше на костылях мне передвигаться не удобно.

— Но ты должен двигаться! — возмутилась Маринелла, словно мать, заставшая сына за игровой приставкой вместо уроков.

— Напоминаю тебе, что моя вторая специализация — это физиотерапия, — заметил Бенджамин уже с меньшим спокойствием. — Я знаю, что мне нужно делать.

— Прости, — процедила Маринелла и прошла на кухню.

Он знал это молчание. Она часто ретировалась, чтобы затем напасть.

Минут пять она копошилась на кухне, залезала в холодильник, недовольно хлопала дверцей, а затем выглянула в гостиную и изрекла:

— Но хотя бы соус из помидор можно было сделать для пасты?!

Бенджамин с шумом втянул воздух так, что его ноздри расширились. Он сел на диван, взял костыли и направился к двери.

— Пойду прогуляюсь…

Маринелла не стала его удерживать. Она, скорее всего, была раздражена ничуть не меньше его. Поэтому будет лучше для обоих, если они немного остынут, а потом поговорят. Бенджамину не нравились скандалы, но на этот раз он был бы не против сказать все, что думает о сложившейся ситуации. А вместо этого он вышел из дома и пошел по направлению к большой дороге.

Этот небольшой двухэтажный дом Бенджамин купил два года назад, когда решил перебраться из съемной квартиры в одном из центральных районов города. Он долго занимался ремонтом, а когда, наконец, все было готово для переезда, ему так и не удалось насладиться одиночеством в новом жилище — вскоре к нему перебралась Маринелла. Ей этот район не нравился. Она говорила, что он слишком близко к морю, хотя до побережья оставалось четыре километра, поэтому здесь влажно, а летом много комаров. И добираться было неудобно. Приходилось доезжать до метро на машине и там оставлять ее на парковке. Бенджамин пропускал ее замечания мимо ушей. В конце концов, она сама решила переехать к нему на совсем, а ему здесь нравилась. У дома имелся небольшой сад с фруктовыми деревьями и кустами метельника в самом углу. Они как раз сейчас потихоньку заканчивали цвести, но сад все еще был наполнен их сладким и свежим ароматом.

Единственное, в чем Бенджамин соглашался с Маринеллой, когда она перечисляла недостатки этого района, так это отсутствие жизни за углом. Для него это не являлось проблемой, всегда можно было сесть в машину. Но теперь со сломанной ногой он чувствовал себя заложником. Он вышел из ворот сада, повернул направо и на следующем перекрестке налево, чтобы дойти до супермаркета и купить что-нибудь к ужину.

На улице давно стемнело. В десятом часу в начале июля день снова стал убывать. Бенджамин ковылял по узкому тротуару вдоль заборов таких же отдельно стоящих домов, как и его собственный, а потом свернул в парк. Так было быстрее, хотя освещение в некоторых местах оставляло желать лучшего или вообще отсутствовало. На одном из таких участков дорожки, обсаженной пахучими олеандрами к Бенджамину привязались двое и потребовали кошелек и телефон. Защититься со сломанной ногой представлялось задачей весьма сложной. И пока он обдумывал, что делать дальше, и предлагал искателям легкой наживы идти своим путем, те стали злиться и торопить его, угрожая ножом.

— Эй, мальчики, идите своей дорогой, — послышался из-за спины женский голос.

Бенджамин повернул голову, чтобы посмотреть, кто шел сзади, а в этот момент один из парней выбил ему из рук сначала один костыль, а потом и второй. Он потерял равновесие и упал. Воздух сотрясло от проклятий.