— У причины есть имя? — любытство матери выползало через колонки в салоне автомобиля.

— Конечно! Ее зовут конец истории.

Послышался разочарованный вздох.

— Ладно... Оставляю тебя, сын. Мне пора готовиться к лекциям. Береги себя!

Она отключилась довольно неожиданно, как делала это всегда. Его мать редко докапывалась и приставала, умела вовремя остановиться, за что он и уважал ее так сильно. Уже во взрослом возрасте Бенджамин многое переосмыслил из своего детства и пришел к выводу, что единственное, в чем он мог бы упрекнуть мать, так это в ее частых и долгих командировках. Но и этого он давно уже не делал, поняв, что увлеченность медициной и целеустремленность просто не могли позволить ей сидеть дома.

Отца он потерял пять лет назад после скоротечной и внезапно обнаруженной болезни. Никаких знаний и знакомств матери не хватило, чтобы дать ему шанс. Бенджамин первое время пребывал в подавленном состоянии, но потом переживания о том, как справится мать, вытеснили его горе. Живя так далеко от нее и не имея возможности часто приезжать, он чувствовал вину, что не может позаботиться о ней. Но та быстро взяла себя в руки после потери мужа и с головой погрузилась в преподавательскую деятельность.

В последний раз они виделись летом, когда умер Луиджи. Прошло почти пять месяцев, и Бенджамин мог бы сказать, что даже немного соскучился. До приезда матери оставалось меньше двух недель, куча работы, традиционный рождественский ужин школы и покупка подарков. И Розалия.

В понедельник она отпросилась с занятий, но причину не объяснила, а Бенджамин не спросил. Он ждал, что она скажет ее сама, но Розалия попрощалась сразу же, как получила одобрение. И до среды от нее не было новостей. Зато Маринелла дала о себе знать, появившись утром в студии физиотерапии.

— Привет, Бенни, кажется, ты избегаешь меня!

Упрек просачивался даже через ее улыбку, но Бенджамина сложно было бы зацепить этим.

— Мари, доброе утро. У меня очень много работы. Могу уделить тебе пять минут.

Положив ладонь ей на спину, он повел ее к себе в кабинет.

— Слушаю тебя!

Бенджамин сел на край кушетки — Маринелла осталась стоять перед ним.

— Ты соврал мне, когда сказал, что у тебя никого нет, — напряженными губами проговорила она.

— Нет, не соврал. Я понимаю, что легче всего обвинить в разрыве другого и снять с себя любую ответственность. Но, Мари, это не честно даже по отношению к тебе самой. Когда я решил порвать с тобой, у меня никого не было.

— А сейчас?

— А сейчас — это уже совсем другая история. И она касается только меня и другого человека, если он вообще есть, понимаешь?

— Чем она лучше, чем я? — со слезами в голосе спросила Маринелла. — Чем она лучше?

— Кто она? — мягко спросил Бенджамин.

— Розалия! — слезы сразу пропали из глаз, рот недовольно сжался.

— Она ничем не лучше тебя, Мари. Она просто другая.

— Я разговаривала с ней на прошлой неделе, она сказала, что вы встречаетесь?

— Сомневаюсь, что она тебе так сказала, — настаивал на своем Бенджамин.

Зная Розалию, он даже представить себе не мог, чтобы она стала распространяться о своих личных делах, особенно после того, как сама попросила держать их встречи в секрете. Неужели она стала бы откровенничать с Маринеллой, когда даже не считает нужным уточнить, почему отпрашивается с работы.

— Но это правда! — возмутилась молодая женщина, хотя и не очень убедительно.

— Пусть так, — отступил Бенджамин. — В любом случае наше с тобой расставание не связано ни с одной женщиной.

Он врал, хотя и очень убедительно. В тот вечер, когда он вернулся с ужина по случаю дня рождения Рози, его мысли уже были заняты ею. Но решающую роль в принятии решения сыграла вовсе не она. Благодаря ей, скорее всего, он увидел, что желал совершенно другого, а не Маринеллу.

— Послушай, останемся хорошими приятелями, Мари. Мне будет жаль, если всякое общение между нами прервется…

Маринелла, опустив глаза, несколько раз кивнула.

— Ты едешь к своим на праздники?

— Нет, — ответила она. — Родители едут к сестре в Мексику, а я не хочу. Так что я буду одна…

— Если хочешь, приходи ко мне. Приедет моя мама, она будет рада увидеть тебя…

— О, мне тоже будет приятно увидеть Джейн, — воодушевилась Маринелла и немного оживилась.

Бенджамин тоже выдохнул, что вопрос с Розалией был исчерпан и ему удалось сместить внимание бывшей на другой объект. Все равно к рождественскому обеду он пригласил еще Адриано с женой и несколько человек с работы, которые остались на праздники одни. Про планы Розалии он знал только то, что она, как и в прошлом году, договорилась с Лаурой. Его это радовало — знать, что она осталась одна, расстроило бы его.

Многое в поведении Рози казалось Бенджамину непривычным. Если Маринеллу что-то не устраивала, она предъявляла претензии. Розалия же промолчала даже о том, что та ее допрашивала про их отношения. Для нее это было совсем не важно? Есть ли вообще что-то, что в их отношениях ее волнует?!

Лучший способ выяснить это — значит спросить об этом прямо, когда они увидятся. Бенджамин зашел, постучавшись, в женскую раздевалку, когда Розалия затягивала свой черный пояс. Ее беспристрастный взгляд сначала оставил Бенджамина в нерешительности: целовать ее или нет, но потом он все же подошел ближе.

— Привет, Рози, — она сама потянулась к нему и коротко чмокнула в губы, а затем быстро отошла. — Как дела?

— Все в порядке. Твои как?

— Тоже в порядке. Сегодня утром разговаривал с Маринеллой…

— А! Бенджамин! Она беременна от тебя? — небрежно бросила Розалия, забирая волосы в высокий “хвост”.

— Что?! — переспросил Бенджамин. — Хм… Нет! Что за идеи, Рози?!

— Ну, ты же знаешь, что от секса рождаются дети? — небрежно хихикнула она.

— Хорошо, что ты об этом помнишь… — осклабился Бенджамин. — Будь осторожна!

— Я осторожна! — парировала она.

— Это радует…

Розалия закончила с волосами, подошла к зеркалу, полюбовалась собой секунд пять, а затем развернулась к Бенджамину.

— Если она не хотела сообщить эту новость, то зачем приходила?

Ей все-таки было любопытно, он это знал.

— Она сказала мне, что встречалась с тобой и что ты сказала, что встречаешься со мной.

— Брехня! — отмахнулась Розалия. — Врет. Мне она сказала, что ты порвал с ней из-за меня. И я уверена, что это тоже брехня! Надеюсь, теперь вопрос исчерпан?

— Ты все еще не хочешь, чтобы о наших отношениях кто-нибудь узнал?

— Отношениях? Хм… Нет, не хочу!

Бенджамин смотрел на Рози и не понимал, что творилось с ней на самом деле. Казалось, ничто ее не задевало, ничто не имело значения. Время от времени он улавливал в ее поведении, словах, жестах ее реальное отношения к происходящему, но это давалось ему с трудом. Надо было прилагать усилия, докапываться, интерпретировать. Неужели нельзя было все устроить гораздо проще?

— Поужинаем сегодня вечером? — предложил Бенджамин.

— Хорошо, — кивнула она, и ему показалось, что щеки ее покрылись очаровательным румянцем

Прежде чем выйти из машины Розалия в последний раз взглянула в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что ярко-бордовая помада была нанесена безупречно. Отражение хотя и оказалось непривычным: слишком яркий макияж, жирно выделенные глаза, но вполне соответствовало ее задумке. Она была готова встретить отпор со стороны Бенджамина и заранее обдумала аргументы, способные убедить его сделать так, как она хотела. Никто не тянул его за язык. Он согласился сам.

Розалия вышла из машины и пошла к двери. Она постучала и явно ощутила дрожь нетерпения увидеть его реакцию. Послышались шаги, но дверь открыл не Бенджамин, а моложавого вида женщина лет шестидесяти. Ее короткие жесткие на вид волосы когда-то были черными, о чем свидетельствовал густой темно-серый цвет. Вокруг глаз глубокие, но тонкие морщины спускались вниз к скулам, но брови были вздернуты высоко так, что можно было увидеть веко полностью. Она удивленно улыбнулась и спросила, выдавая себя английским акцентом: