— Завтра пойдешь к своему врачу и возьмешь больничку на несколько дней. Тебе нужно сделать компьютерную томографию позвоночника. Вечером пришлю тебе адрес и время, поняла?

Розалия кивнула с недовольным выражением лица, как будто вынести назидательный тон было выше ее сил.

— Я не играю с тобой, Розалия, — уточнил Бенджамин. — Ты можешь остаться с малоподвижной рукой, если не начнешь относиться к этому серьезно.

Как же ей надоело постоянно быть пристыженной или отчитанной кем бы то ни было!

— Я все поняла, — смиренно проговорила девушка. — Прости мне мое поведение.

Она хотела добавить: «Просто я устала от этой боли», но решила этого не делать.

— Давай я помогу тебе одеться, — уже мягче сказал Бенджамин и взял с вешалки блузку и пиджак.

Он больше не касался ее, и это казалось немного обидным и даже не естественным. За две недели, что они не разговаривали, ей стало не хватать его внимания. Раньше она замечала его восхищенный взгляд, теперь же во взгляде появилась строгость и отрешенность.

На следующий день Розалия сделала так, как сказал Бенджамин: она взяла больничный и уже вечером сидела в зале ожидания частной клиники. Женщина-врач забрала ее прямо из приемной и провела в кабинет, миновав при этом кассу. Розалия заикнулась об этом, но получила ответ, что “мы с Беном этот вопрос уже решили”.

— Я была должна ему услугу, — улыбнулась она.

— Теперь, судя по всему, ему должна я, — пробубнила девушка.

— У Бена большое сердце. Он никогда ничего не попросит без особой на то причины, — подмигнула врач Розалии.

Ее звали Элена, на вид ей можно было дать около сорока, и это, безусловно, была очень привлекательная женщина. Впрочем, вряд ли вокруг Бенджамина вращались серые мышки. Его девушка, по его словам бывшая, тоже была яркой.

— Бен попросил меня переслать результаты ему. Я все правильно поняла? — Розалия подтвердила. — Тогда договорились. Все будет готово через пару часов. Приятно было познакомиться, Розалия.

По дороге домой она думала, что могла означать фраза «Он никогда ничего не попросит без особой на то причины». Скорее всего, он сделал это, чтобы расположить ее к себе и приблизиться к своей цели. Хотя, не было в нем целеустремленности. Он не шел напролом, наоборот, в последние две недели, после дискуссии по поводу первенства в трио, самоустранился. А она-то думала, что это она с ним не разговаривает.

Розалии стало даже обидно. Куда ни глянь, Бенджамин часто оказывался прав, а если он и ошибался, то вовремя признавал свою ошибку и просил прощения с той искренностью, которая подкупала. Надо было учиться у него не только каратэ, но и жизни, и особенно терпению.

Наблюдая, как Бенджамин изучал при ней результаты томографии, Розалия думала, что, возможно, стоит быть с ним более сдержанной, ведь он хорошо к ней относился и даже помогал. Благодаря ему она избавится от этой назойливой прогрессирующей боли и сможет участвовать в соревнованиях.

— Сначала надо снять воспаление, — разъяснял Бенджамин, когда закончил с файлами, присланными Эленой. — Рецепт я пришлю тебе завтра на почту. Потом понадобится физиотерапия и массаж.

— Эм-м… да, конечно. Я посмотрю, есть ли что-то здесь недалеко.

— Могу посоветовать тебе отличных людей.

— Спасибо, — неловко улыбнулась Розалия, — но если это такая же структура, как та, что ты отправил меня на КТ, то боюсь, что во время лечения не смогу позволить себе еду и заплатить за жилье.

Розалия прекрасно понимала, что цены в центре Рима совсем не такие же, как в районе, где жила она.

— Мы решим этот вопрос позже. Сначала нужно снять острую боль.

— Я тебе очень благодарна, Бенджамин…

И это было действительно так.

— Мне было не сложно, Розалия.

Он больше не смотрел на нее, как раньше. Или она просто не видела этого, потому что считала, что не правильно себя с ним вела, и ей казалось, что он должен быть, если и не обижен, то отстранен. Внезапная потребность извиниться, вынудила Розалию сделать это. Она говорила, как ей жаль, что в последнее время она вела себя грубо и даже по-хамски. Что никогда бы не позволила себе оспаривать решения Луиджи, и теперь должна смириться что на его место встал Бенджамин. Ее слова, она видела, смягчили черты лица, и теперь он больше походил на того Бенджамина, который поцеловал ее.

«Интересно, — мелькнула в ее голове мысль, — когда он поцелует меня снова?»

Думать об этом оказалось приятно, но только до тех пор, пока перед Розалией не материализовалась Маринелла.

— Всем привет, — приветливо улыбнулась она. — Бен, я немного рано. Ничего?

— Все нормально. Я уже закончил.

Розалия отметила, что в отличие от прошлого раза, не было поцелуя и «аморе», но поведение обоих все равно отдавало какой-то интимностью, если не в проявленных чувствах, то в общих делах. В общем, Розалии там было не место. И она, попрощавшись, ушла. А по дороге позвонила Лауре.

— Я хотела тебя спросить, — сменила тему разговора подруга, — а у Чапмана кто-нибудь есть?

— Была подружка. Я слышала, они расстались, но сегодня она пришла в школу. И, я уверена, они спят вместе…

На пассажирском сидении рядом сидела Маринелла и без умолку трещала о том, что совершенно не было интересным. Вероятно, ей хотелось заполнить собой каждый кубический сантиметр пространства в салоне. Но Бенджамина это только раздражало. Он согласился отвезти ее посмотреть квартиру, чтобы хоть как-то приблизить ее переезд. Его терпение было на пределе. После того секса в гостиной это случилось еще два раза, но теперь надо было с этим покончить, о чем он вчера вечером и сообщил ей. На удивление она отнеслась к этом спокойно, как будто смирилась, но уж Бенджамин-то знал, что это было не так. Она просто обдумывала новый план или была уверена, что сможет снова соблазнить его.

А он больше не хотел ее. Его тянуло к другой, противоречивой, непонятной, резкой, но такой беззащитной. Две недели она дулась на него и делала вид, что его не существует. Две недели он проходил мимо нее, чувствовал ее запах и не мог приблизиться. До вчерашнего дня, когда она попросила помочь ей с каратеги.

Бенджамин видел, как блестела разгоряченная кожа после тренировки, и от этого аромат, который его околдовывал, казался божественным. Розалию совсем не смущало стоять перед ним в одном бюстгальтере. Кажется, она больше стеснялась, когда он застегивал на ней пуговицы рубашки. И это было просто нелепо! Вместо того, чтобы стянуть с нее остатки одежды, он одевал ее.

Его так же интересовало, чем закончилась тренировка с Джиджи Бузато: удалось ли ему соблазнить Розалию. Он почти не сомневался в положительном ответе от части из-за способностей того пудрить мозги девицам, от части от того, что он уже успел узнать о Розалии. В конце концов, думая о ком-то плохо, часто угадываешь реальное положение вещей, не так ли?

Подобные мысли сердили Бенджамина, ведь он хотел ее для себя. Но каждый раз когда он хотя бы чуть чуть приближался к ней, случалось что-то такое, от чего она приходила в бешенство. И приходилось все начинать сначала. Ему только было интересно, как скоро он потеряет терпение с ней и оставит всякую попытку расположить ее к себе.

Но случилось чудо: на следующий день после начала лечения ее руки Розалия явилась на работу с фиксатором и приятным, почти добрым выражением в глазах. Она поздоровалась с Бенджамином и даже перебросилась с ним парой совершенно нормальных фраз. Во время урока с детьми время от времени слышались подбадривающие слова, а во время собственной тренировки — смех.

Такая она ему нравилась. Казалось не было девушки обворожительнее и приятнее, чем Рози. Но, к сожалению, это продлилось не долго.

Вовремя выходного по случаю Дня всех святых, родителям было разослано письмо о предстоящих соревнованиях в начале декабря. Администрация школы оставляла за собой право выбрать учеников, которые смогут поехать и представлять школу. Луиджи придерживался другой политики, позволяя всем желающим принимать участие для того, чтобы “набраться опыта”. Бенджамин же считал, что в каждой группе были ученики, которые не жолжны были ехать по причине несерьезного отношения к занятиям и, как следствие, низким результатам. Он был уверен, что со стороны родителей встретит полное понимание, ведь, в конечном итоге, никто, кроме тренера не знает лучше способностей того или иного ребенка. Но он ошибался. В первый же день занятий только к нему подошли двое, чтобы мягко оспорить решение тренера. Но еще атаке подверглись Аугусто, Адриано и даже Розалия.