— Пусть так… — ретировалась Розалия.

— Именно так! — назидательно давила Мария Луиза. — Нормальный мужчина относится к тебе по-человечески. Перестань его отпугивать…

— Даже если бы я специально его отпугивала… — снова возмутилась Розалия, — он не отпугивается!

— Разве ты именно этого хочешь? — с огромным подозрением спросила Мария Луиза и наклонила голову так, чтобы звглянуть в глаза Розалии снизу вверх.

— Меня ждут на татами! — почти пропела она елейным голоском, давая понять, что не собирается ничего объяснять.

Бенджамин следил за ней после его просьбы быть понежнее с учениками во время тренировки. В начале занятия группы Розалии он поздравил всех участников соревнований и особенно отметил ее две медали, одна из которых была за первое место. Он указал ей на некоторые ошибки, но подчеркнул, что очень доволен ее выступлением по кате.

Розалия ликовала. Если бы только она была стервой, то высказала бы всем своим одногруппникам, что думает о них на самом деле и что она лучше их. Но она лишь позволила себе это в своих мыслях и снисходительно улыбнулась. Бенджамин смотрел на нее с непонятным выражением лица. Сначала она даже заподозрила его в недовольстве, как будто он прочитал ее мысли и осуждает ее за это, но потом передумала. Рассматривая его приподнятые брови и одухотворенный взгляд, Розалия вдруг подумала, что он гордится ею. Это так поразило ее, что до конца тренировки она пребывала в непонятном ей самой состоянии радости. Именно поэтому уже после, когда они разговаривали, ей совсем не хотелось нападать на него.

Бенджамин не знал, что она все для себя решила, и не собиралась дуться и обижаться. Сама по себе мысль о пари была ребяческой и глупой. Более того, если они с Адриано были друзьями, то, возможно, Бенджамин и раньше слышал о его неразделенной любви. Хотя позднее выяснилось, что эта тема между ними ни разу не всплывала. Более того, Адриано был бы далеко не первым человеком, с кем Бенджамин хотел бы говорить о Розалии.

Стоя напротив Бенджамина, Розалия поймала себя на мысли, что пытается влезть в его мозг через взгляд. Она с таким усердием всматривалась в его янтарные глаза, что, кажется, он это заметил. Осознание того, что между ними возникла взаимная симпатия, отдавалась в животе легким покалыванием и поднималась вверх к груди. И это было странно, потому что такое бывало и раньше. Но вряд ли первый секс волновал Розалию так сильно прежде. В желании Бенджамина поцеловать ее она видела нетерпение, но не животное, когда трудно дождаться физического контакта и тебя трясет от предвкушения, — ждать он умел, она это знала. Ее привлекало то, как он смотрел на нее и что говорил. И при этом даже не старался дотронуться.

В подобном поведении Розалия чувствовала свою власть над этим большим мужчиной, не осознавая до конца всю ответственность перед ним за свои прошлые и будущие поступки. Она отказала ему в поцелуе с той легкостью и видимым безразличием, которое могут позволить себе только самоуверенные люди. И этот отказ, казалось, доставил ей ничуть не меньшее удовольствие, чем несостоявшийся поцелуй.

Но по дороге домой Розалия пожалела, что так поспешно ушла от Бенджамина, хотя до конца и не призналась себе в этом. Пообещав себе, что совсем скоро она окажется у него дома, девушка как будто успокоилась и сгладила свое недовольство собой.

Бенджамин пригласил ее к себе на ужин в субботу, и Розалия довольно долго подшучивала над ним, почему ему потребовалось так много времени, чтобы привести дом в порядок. Он ни разу не рассердился на ее подковырки. Наоборот, подыгрывал и называл разные нелепые причины отсрочки. Вряд ли Бенджамин подозревал, что за улыбкой и смехом Розалии скрывались уколы недовольства, когда она слышала о Маринелле. Он всего лишь удовлетворял ее желание посмеяться над ним и не знал, что то, что она слышала про его бывшую подружку, задевало ее. Она даже хотела наказать его и оставить без поцелуя, но на этот раз Бенджамин взял его без предупреждения. Его ладони держали ее голову с обеих сторон. Розалия могла бы с легкостью выскользнуть из его рук, но ее гипнотизировал его обволакивающий нежный взгляд. Едва теплые губы коснулись ее, недовольство и сомнения испарились. Девушку накрыло желание повторить все то, что произошло в гостиничном номере.

К свиданию, а про себя Розалия именно так называла ужин, она готовилась тщательно. Бенджамин ей нравился, но особенно ее привлекало его отношение к ней. Рядом с ним она чувствовала себя важной, нужной, красивой и желанной. Но она не строила иллюзий на этот счет. При всех положительных качествах, которыми обладал Бенджамин, он мог оказаться сволочью, как и все остальные до него. Поэтому Розалия наслаждалась моментами с ним, но не собиралась терять голову из-за привлекательного мужчины и отличного секса.

Впрочем, может быть, она и пофантазировала бы на его счет гораздо больше, если бы голова ее не была занята предстоящей встречей с матерью у нее дома. В последний раз она заходила туда около полугода назад, когда забирала кое-какие старые вещи. Сегодня же ее позвала сама Аделе, но причину не назвала. Вряд ли отец будет дома. После праздничного торта с фотографией ее шрама и так мизерное желание видеть ее вообще должно было испариться.

Однако Розалия просчиталась. Джакомо оказался на месте, но не один, а с двумя своими сыновьями от любовницы. Они сидели в гостиной на диване каждый со своим смартфоном, от которых оторвали взгляд, чтобы их представили сестре, которую они никогда раньше не видели.

— Розалия, познакомься, это твои братья: Джузеппе и Саверио…

Девушка вытаращила глаза на невероятно похожих молодых людей. Оба были смуглыми, как и их отец, с темными глазами, но светлыми кудрявыми волосами. Казалось, что один из них просто смотрелся в зеркало и видел свое отражение: у обоих под глазом на скуле имелась отзеркаленная родинка. Они были привлекательными, но совершенно чужими.

— Зачем все это? — огрызнулась Розалия и перевела взгляд с близнецов на отца. — Я не просила тебя устраивать вечер воссоединения семьи.

— Розалия, — вмешалась мать, чтобы, как всегда попытаться смягчить ситуацию, — мальчики теперь будут жить у нас.

Губы Розалии сами искривились в отвратительной гримасе. Услышанное показалось ей самым абсурдным из того, что ей когда либо приходилось слышать в своей жизни. На долю секунды в глазах ее появился испуг и волнение за мать, в своем ли она уме. Как она могла выносить подобное?! Но вспомнив, что она всегда слепо поддерживала отца, что бы ни происходило, ей стало просто гадко на душе.

— Прекрасно! — процедила девушка. — Воссоединение счастливого семейства! Меня сейчас тошнит! Ничего личного, а… — обратилась она к парням, которых совсем не интересовала разыгрывающаяся перед ними драма.

— Не начинай… — рыкнул на нее уже потерявший терпение Джакомо.

— Даже не собиралась! Пойду заберу остатки своих вещей и уйду!

Розалия развернулась ко всем спиной и уже собралась подниматься по лестнице, как нерешительный голос матери заставил ее остановиться:

— Мы…

— Выбросили все, — с удовольствием закончил фразу отец.

Розалию затрясло от гнева. Она сжала пальцы в кулаки и губы, чтобы не сказать ничего лишнего. Ей так хотелось завизжать, заорать, чтобы показать им, на сколько она в бешенстве от происходящего. Ей хотелось отвесить мощную оплеуху матери, чтобы привести ее в чувства и заставить трезво посмотреть на ту жизнь, на которую она обрекала себя, во всем потакая отцу. Но все это было бы бесполезно. Если ничего не изменилось раньше, пока Розалия нуждалась в любви и защите, то теперь, когда она больше не жила с ними, менять что-либо было уже поздно.

Целый час девушка сидела в своей машине на соседней улице недалеко от дома Бенджамина. Она смотрела в одну точку на руле и пыталась понять причину подобного поведения матери. Ее душила обида и злость на родителей, но особенно на отца. Он же подмял под себя бесхребетную мать. А она простила ему измены, двоих детей на стороне и даже приняла их в своем доме. Теперь она будет заботиться о них, ведь отец не позволит ей пренебрежительно обращаться со своими наследниками.