Бенджамин выдохнул. Он не видел ее во время боя. Но заметил на подиуме на втором месте. Разочарование подогрело недовольство, как все получилось, вызвав желание отчитать Розалию. Однако за ужином в ресторане отеля она не объявилась. Бенджамин быстро съел только мясо и овощи, а затем оставил всех, чтобы найти ее.

Розалия открыла ему не сразу, как будто совершенно не хотела пускать кого бы то ни было. Бенджамин даже подумал, что она спит, но на ней был спортивный костюм и кроссовки, которые она вряд ли бы успела надеть, если бы действительно лежала в постели.

— Тебя не было на ужине! — он стремительно вошел внутрь.

Бенджамин не хотел, чтобы его голос был мягким. Поведение Розалии, то, как она исчезла и едва не запорола все соревнования и не опозорила честь школы, сильно разозлило его. Сейчас личное не имело значения. По крайней мере, не должно иметь значения.

— Я не голодна, — выдавила она и прикрыла за ним дверь.

— Это вряд ли, если, конечно, ты не успела поесть до кумитэ…

Розалия уставилась на Бенджамина в полном недоумении.

— Ты шутишь? — воскликнула она, набрав за долю секунды обороты.

— Где ты была? Тебя могли исключить из соревнований! Все были там, а Конте — нет! Конте где-то прохлаждается! Ты хоть понимаешь, что репутация школы была под угрозой?! Вбежать последней на татами, когда все уже готовы к приветствию!

Позднее Бенджамин понял, почему так отчитывал Розалию. Он воспринял ее поступок, как личную обиду и неуважение. Именно поэтому он позволил себе и эмоциональную вовлеченность и переход на личности. Но в тот момент он этого не осознавал и продолжал ругать девушку, словно нашкодившего ребенка.

— Хватит! — возмущенно крикнула на него Розалия. — Я тебе не маленькая! И тебе совершенно не нужны мои объяснения…

— Ты могла с легкостью завоевать первое место… — продолжал Бенджамин.

Он хотел для нее этого, потому что видел, что она была действительно сильной.

— У меня второе!

— Да, черт возьми, я заметил! Адриано сказал, ты пропустила несколько важных ударов.

— Такое бывает, — оправдывалась Розалия.

— Хм… Но если бы ты не прибежала запыхавшаяся, то была бы более внимательна! Я разочарован! — рычал он.

От этих слов Розалия, ему показалось, изменилась в лице, только он не понял истинную причину. Глаза ее вспыхнули, и лицо приняло воинствующий вид, которого до этого не было. Она поспешно сжала руки на груди, как будто боялась ударить и теперь сдерживала сама себя.

— Уходи, — прошипела она и, обойдя его, открыла дверь.

— Завтра это не должно повториться! — уже спокойнее проговорил Бенджамин, когда выходил. — Завтра ты будешь не одна. И можешь подвести своих подруг!

За ним закрылась дверь, очень тихо и мягко из-за автоматического доводчика, а не потому, что Розалия сама притворила ее со всей деликатностью, на какую была способна. И как в доказательство правдивости догадки, из номера донесся брякающий звук чего-то, что сначала полетело в стену, а потом упало на пол.

Бенджамин злился на себя и Розалию. Он осознал, что поступил не профессионально. Надо было сохранять спокойствие и дать ей объяснить. Ведь не орет же он на своих пациентов, если они все еще не могут свободно двигать конечностями после десятка занятий, как это описано в учебниках. Но с ней он скатился в личную область отношений. Его просто злило ее второе место. И почему? Потому что она могла больше, потому что она пропала.

Его искал Адриано, чтобы обсудить завтрашний день, но Бенджамин предложил встретиться пораньше за завтраком, а сейчас отдохнуть. Разговаривать с кем-то после Розалии не хотелось, как будто это могло нарушить его мысли о том, что только что случилась между ними.

Он сходил в душ и лег в постель, но ему не спалось. В номере было душно, и Бенджамин снял футболку и открыл окно. Недовольство собой и сложившейся ситуацией свербело в груди и голове. Этакая смесь собственной правоты и чувства вины за то, что позволил себе перейти границу рабочих отношений. Он должен был отчитать Розалию, но не должен был быть вовлечен эмоционально.

В конце концов Бенджамин задремал, но поднялся с постели, потому что услышал тихий стук в дверь. Перед ним стояла Рози, бледная и взъерошенная. Левой рукой она прижимала к себе правую руку, согнутую в локте.

— Что такое? — спросил Бенджамин через порог гораздо грубее, чем ему самому хотелось бы.

— Мне нужно обезболивающее. У меня ничего нет. А я не могу спать!

Он сразу впустил ее и закрыл за ней дверь. Розалия не стала проходить вглубь комнаты, а осталась стоять у двери в ожидании, что будет и что скажет Бенджамин дальше.

— Где болит, Рози?

Она показала. Но он не мог дать ей чудесную таблетку, потому что у него ее просто не было.

— Я могу только попробовать снять боль массажем. Но я не гарантирую успех. Садись сюда.

Розалия села на край кровати спиной к нему. Бенджамин помог ей снять спортивную кофту. Она осталась только в топе, и комната сразу наполнилась ароматом ее духов на теплой коже. Казалось, этот запах врывался в мозг огненным шаром и разрывался там на миллионы мелких огней. И только желание впитать ее всю в себя пульсировало в висках. Именно поэтому он поручил сеансы массажа своей сотруднице. Сам он не смел к ней прикасаться — конфликт интересов был очевиден.

Однако сейчас другого выбора не оставалось. И Бенджамин, хмыкнув, дотронулся до плеча девушки. Она вздрогнула — руки у него оказались холодными. Тогда он неловко извинился и приступил к работе. Он чувствовал, как напряжены ее мышцы, Розалия как будто сопротивлялась его прикосновениям. На самом же деле Бенджамин знал, что ей просто было больно.

— Розалия, мне мешает бретелька…

Не сказав ни слова, девушка стащила через голову топ и прикрыла им грудь. Бенджамин помедлил и снова начал массировать плечо и руку. Он делал это долго и понемногу ощущал под пальцами, как тело начинало расслабляться.

— Прости меня за то, что так накричал на тебя, — выдавил из себя он — слова не давались ему так легко, как хотелось бы.

— Все в порядке, — проговорила Розалия голосом, в котором не все было в порядке. — Я привыкла.

Бенджамина затрясло от гнева. Он оставил в покое плечи Розалии и сел перед ней на кровать. Она осталась в той же позе с прижатым к груди черным топом и только смотрела на него.

— К чему ты привыкла? — спросил он настолько спокойно, насколько мог в тот момент. — Что тебя ругают? Отчитывают?

— Что кто-то ставит свое личное выше моего, считая, что я тоже должна так думать!

— Рози…

— Что кто-то считает мои желания и чувства незначительными, ничтожными…

— Это не так… — Бенджамин чувствовал себя эгоистичным придурком, который не справился с эмоциями и обидел дорогого для него человека. — Я переживал за тебя. Я перешел границу, понимаешь… Я очень хотел увидеть тебя на верхушке пьедестала.

— Я тоже, — отрезала Розалия, — но сегодня не получилось! Я хочу, чтобы переживали за меня, а не мои успехи!

Бенджамин несколько раз быстро моргнул, соображая, что на самом деле все это значит. Догадка вдруг разгладила морщину между бровей и он совсем по-другому посмотрел на девушку перед собой. Она была такая израненная, что совсем уже не воспринимала чужую критику и обиды. И хотя они все так же продолжали ранить ее, но следов больше не оставляли. Ее взгляд был ровный, почти смиренный, потухший взгляд уставшего человека.

— Рози, — Бенджамин в порыве положил обе ладони ей на плечи, — со мной все не так. Я не хотел дать тебе ложное представление обо мне и о том, как я отношусь к тебе. Ты важна для меня...

Ее изумленные серо-зеленые глаза готовы были поглотить его. Губы чуть приоткрылись, словно Розалия хотела что-то спросить, но не могла сформулировать вопрос. Бенджамину даже показалось, что она может расплакаться, и он не хотел, чтобы это случилось, а после она снова чувствовала себя уязвимой и слабой. Поэтому он притянул ее и тесно прижал к себе. Розалия вскинула руки ему на плечи и уронила прикрывавший ее топ. Едва ее нежная кожа коснулась волос на его груди, из горла вырвался не то стон, не то вздох. И кажется, не только у нее одной.