— Ануир, не ждал тебя в этот час, — нарушил воцарившуюся тишину Хеленикус. И тут Ануир заметил, как загорелись алым глаза древней-альбиноса.

Она резко поднялась из-за стола, двинулась навстречу к наемнику, вытаскивая на ходу кинжал с пояса. Толика мгновения — и кинжал полетел в его сторону. Кажется, Ануир заметил это первым, и вовремя ушел от удара. Нож пролетел, едва коснувшись его волос, и застрял в дубовой двери за спиной.

И тут все в комнате пришло в движение. Двое сопровождающих Ануира постарались вытолкать Ануира за дверь. Дизгария и Риливикус схватили красноглазую и попытались остановить от дальнейших опрометчивых действий. Хеленикус быстро вышел вперед.

— Риваленрия! — голос Хеленикуса звучал громко, строго и заставил всех замереть. — Остановись!

— Вы разочаровали меня, Хеленикус! — крикнула Ривален, пытаясь освободиться из хватки древних. — Я всегда уважала вас, но этого я не могу понять! Мой брат отдал жизнь, умер от рук этого… этого монстра, а вы позволяете убийце ходить по нашей земле! Есть нашу еду.

— Ривален, ты должна понимать, это ради мира, — прошипела Дизария, с трудом удерживая соплеменницу.

— Этому миру плевать на нас! Как вы не понимаете? Нам эти люди никогда не делали ничего, кроме зла. Почему мы должны рисковать своими жизнями ради них? Почему!

Она кричала и извивалась, а Ануир, замерев, смотрел на нее. В алых глазах отражалась ярость и слезы. Он почувствовал, как что-то кольнуло его сердце. Вот оно… Вот теперь он действительно встретил того, кого лишил дорого и родного человека. И понял, что сказанные днем Ходжекусу слова вряд ли сможет повторить этой девушке.

— Пожалуйста, Риваленрия, — вождь подошел к ней ближе и протянул руку. Ревален отвернулась от него. — Утрата твоего брата ужасна, и за него не будет ему прощения. Но он нужен нам. И угроза не только для людей. Она для всех нас.

— Это неправильно. Неужели в целом мире не найдется другого полукровки? — Ревален оттолкнула Риливикуса. — В одном ты не сможешь мне отказать, Хеленикус. Позволь мне вызвать его на дуэль. Я должна отомстить за брата. Это мой долг перед ним.

— Да как ты не понимаешь, глупая! — Риливикус крикнул на Ревален, и шепнул ей в ухо. — Успеешь еще отомстить. Его кровь нужна нам сейчас. А потом делай что хочешь.

Риливикус говорил тихо, но Ануир все равно все слышал и едва сдержал смешок. Хотя в этой накалившийся ситуации было не до смеха. Все остальные собравшиеся с ужасом следили за происходящим.

— Риливикус, — Хеленикус одернул древнего. Видно, что он из последних сил сохранял спокойствие. — Не называй сестру глупой. Реваленрия, — он повернулся к девушке, которая меньше стала извиваться, но в ее глазах продолжала полыхать ярость. — Я не могу тебе позволить дуэль. Да, это важный древний обычай, но мы должны отодвинуть его для других вещей.

— Ага, для других… — по ее щекам потекли слезы. Она выдернула свою руку из хватки Риливикуса и смахнула их с лица. — Тогда… тогда я приняла решение.

Ее голос задрожал, то ли от еще большей ярости, то ли от переполняющей грусти.

— Хеленикус, — сказала она, поднимая на вождя голову. — В таком случае я отрекаюсь от тебя. Отрекаюсь от нашего клана и Лигнесы. Я больше не следую за вождем, который ставит свои сны и идеи выше коренных традиций нашего народа.

Ее заявление было подобно грому. Все древние с ужасом смотрели на девушку. Дизгария даже отпустила руки соплеменницы, но теперь Ривален не спешила нападать. Она пристально смотрела на Хеленикуса. А Ануир наблюдал за всем этим, стоя за спинами древних.

Лицо Хеленикуса было искажено гримасой боли. Словно она действительно ударила его своими словами. Боль отражалась на лицах и остальных древних.

— Ты уверена? — слова Хеленикуса тонули в тишине. Но даже если бы она вдруг отступилась от своего решения, то было бы поздно. Роковые слова уже сказаны.

Ривален гордо встала и вздернула подбородок. По ее лицу продолжали струиться слезы.

— Да. Я больше не принадлежу к этому племени. И Дизгарии не придется из-за этого нарушать клятву.

— Умно, — прошептал Риливикус, и Дизгария толкнула того в бок.

— Ну уж нет, — девушка выступила вперед и остановилась напротив Ривален. — Раз уж ты так дорожишь древними обычаями, то должна знать, что вместо дуэлянта может вызваться доброволец. Я вызываюсь вместо Ануира.

В этот раз в зале воцарилась еще более гнетущая тишина, чем прежде. Слышно было лишь яростное дыхание Ривален, и тихий шепот Риливикуса:

— Нет, ты не можешь…

— Могу, — прошептала в ответ Дизгария. Затем добавила громче. — Я не отвернусь от своей семьи. Если нужно умереть, я умру.

— Даже ради него? — в один голос произнесли шокированные Ривален и Риливикус.

И тут точку в споре поставил Ануир, подавший голос:

— Нет. Я согласен. Я буду биться с тобой, Ривален.

Полночь. Серп полумесяца сиял над головой, не случайно сегодня была такая ясная ночь. Россыпь звезд наблюдала за тем, как почти все древние Лигнесы собрались вокруг небольшой полянки. Гул не смолкал среди рядов маленького лесного поселения. Каждый был шокирован решением Ривален отвергнуть семью. Даже если она сделала это, чтобы драться с убийцей члена семьи. Сложно решить, как к этому относиться.

Фаталирия тоже была здесь. Она смотрела на полянку, подобрав все косы, и завязав их на своей руке. В ее взгляде была пустота.

— Отец, почему Ривален делает это?…

Хеленикус качал головой. Он знал ответ, но ему было больно произносить вслух. Больно от того, что одна из лучших древних покинула их. Больно от того, что он сам привел ее к этому.

Сомнения. До этого мига они не мучили его, пока Ривален громко не заявила о своих намерениях. Но потом Дизгария переубедила его. Она готова была отдать свою жизнь ради этого дела. Но вдруг все, что он видел во снах, никогда не случиться? Что, если Ривален оказалась самой разумной из них? Что он гонит свою семью прочь от традиций, что им не нужно было вмешиваться в колесо всех этих событий?

Нет, сомненья — это их самый главный враг. Хеленикус сделал глубокий вздох, ему ужасно не хотелось произносить следующие слова.

— Сегодня Риваленрия, наш бывший соплеменник, вызвала на дуэль Ануира, нашего гостя. Ее желание отомстить за брата благородно, поэтому в случае победы она навсегда покинет Лигнесу до рассвета нового дня. Ануир, в случае победы, останется нашим гостем, как и прежде. Он, как сторона, вызываемая на дуэль, вправе выбрать оружие.

Ануир стоял в центре круга, напротив девушки-древней. Ее фигура чуть расплывалась в темноте. Ривален больше не плакала, она была собрана и готова вершить месть.

— Я выбираю кинжалы. И никакой магии.

Итак, если уж ему и суждено погибнуть, то все складывается просто идеально. Ануир настолько был спокоен, что сам был поражен этим. Будто он принял свою фатальную судьбу.

Он взглянул на Фаталирию, которая стояла рядом с Хеленикусом. Она не смотрела на него. Ее взгляд был направлен куда-то к звездам, к танцующим огням факелов над их головами.

«И зачем ее привели сюда?» — ворчал Ануир мысленно. «Дуэль — это прямо то, что нужно видеть детям». Он ловил себя на мысли, что его злит вовсе не это. Если ему нужно погибнуть, то лучше бы эта девушка не видела этого. Не проливала слез, как во сне. Не горевала о нем. Она должна улыбаться и смеяться…

Ануир помотал головой, нужно было отогнать от себя мысли о ней. Ему нужно было выжить, вернуться к Аквилегии, вместе посмеяться над этими нецивилизованными древними. Интересно, Аквилегия хотя бы немного думает о нем? Или отпустила со спокойной душой. Если вернется — хорошо, а если погибнет, то кто будет горевать по полукровке?

Он вспоминал, как в детстве смеялись над его шеей, как ему приходилось убегать от других детей, и терпеть холодность взрослых. «Он погубил свою мать. Вырастит таким же, как его папаша. Кто он? Какой-то монстр из подводных глубин, похищающий девушек. Этот будет таким же. Так что бейте его посильнее да побольнее».