— Ага, а в противном случае то наследство, с которым Роуз вступила бы в брак…

— …стало бы собственностью ее супруга. Все верно, — закончил за меня Гаверлинг.

— Могла ли сумма, указанная в завещании, побудить человека к убийству?

— Ну, сумма довольно значительна. Акции и доли в разных компаниях оцениваются примерно в полторы тысячи фунтов.

Колье стоило дороже, и все же подарок на день рождения Роуз в шесть раз превышал мой годовой доход.

— Если Роуз не востребует наследство, оно отходит ее младшему брату, Питеру. — Гаверлинг поднял руку, предупреждая мой вопрос, и, помолчав, продолжил: — Однако Питер намерен связать свою жизнь со служением Богу.

— Это еще не алиби, — нахмурился я. — Между Кембриджем и Лондоном регулярное железнодорожное сообщение. Он вполне мог приехать в столицу и вернуться обратно уже к обеду.

— Питер — слабовольный молодой человек нервического типа. Поверьте, у него подобных наклонностей нет.

— А второй брат, Хью? Ему тетушка что-то отказала?

— Хью не достанется ни фартинга, — скривил губы поверенный. — Тетка его не жаловала.

Похоже, Гаверлинг и сам недолюбливал братца Роуз.

— Стало быть, на балу вы обсуждали только наследственные дела?

— Это был самый важный вопрос для мисс Альберт. — Гаверлинг свернул на дорожку, ведущую к деревьям в центре площади. — Мистер Корраван, не мое дело вам советовать, однако не приходило ли вам в голову, что тут два не связанных между собой преступления: первое — кража колье, второе — убийство?

— Мне тоже не удается свести их в единое целое, — признался я. — По-моему, вор постарался бы действовать скрытно, а убийца, забрав колье, лишь привлек к себе дополнительное внимание. Разумеется, совпадения бывают самые невероятные.

— Я тоже так считаю, — печально согласился поверенный.

Мы продолжили прогулку, обойдя вокруг маленького сквера в середине площади. В июне здесь расцветут розы, а сейчас из земли торчали лишь голые черенки и таблички с латинскими названиями цветов.

— Что вы знаете об Энтони Тергуде? — спросил я и добавил, пристально глядя в глаза собеседнику: — Слышал, что они с Роуз тайно помолвлены.

Интересно, насколько Роуз доверяла Гаверлингу.

— Это правда, — легко согласился поверенный. — Вам удалось с ним поговорить?

— Да, вчера вечером, но разговор получился совсем кратким. Мне еще предстоит встретиться с мистером Тергудом, поэтому хотелось бы знать, можно ли ему верить.

— Роуз могла полюбить только достойного человека, — заметил Гаверлинг. — Тергуд — архитектор, служит в строительной компании. Роуз он любил искренне. Полагаю, он будет с вами правдив; во всяком случае, расскажет вам то, что ему самому представляется правдой.

— Прекрасно.

Гаверлинг остановился на перекрестке двух дорожек и поднял голову к кронам деревьев.

— Вероятно, в ходе расследования вам случится узнать несколько неприглядных истин о семье Альбертов.

Ага, вот и оно… Сейчас Гаверлинг выложит мне целый фунт.

— Я просил бы вас проявить деликатность, — пробормотал поверенный. — Роуз не одобряла того, что происходит в ее семье, однако вряд ли пожелала бы, чтобы ее смерть сделала эти факты достоянием общественности.

— Я не собираюсь отражать в отчетах факты, прямо не относящиеся к расследованию, хотя правильно говорят, что истина рано или поздно выплывет наружу.

— Вы в это верите? — грустно сказал Гаверлинг. — Я — нет. По-моему, так считают лишь идеалисты и схоласты. Подавляющее же большинство уверено, что порой нам доступна лишь часть правды — и это уже хорошо.

— Пожалуй, — согласился я. — И все же мне свойственно копать до тех пор, пока есть что копать.

— Мне именно так и показалось, — сухо ответил Гаверлинг. — Если до вас дойдет слух, что у судьи давний роман с актрисой Мари Дюпре, дальше копать не стоит. Это правда.

— Роуз знала?

— Знала. Впрочем, не думаю, что это важно. Мари уже много лет является любовницей мистера Альберта. — Поверенный рассеянно поводил тростью по гравию. — Вероятно, вам расскажут, что Хью проматывает свое содержание в игорных домах и склонен к кутежам. В Кембридже он держится лишь за счет репутации своего деда. Мать Роуз крутит романы с семейными докторами. Кстати, их у нее трое.

— Что-нибудь еще? — мягко поинтересовался я.

— Разве этого недостаточно? — посмотрев мне в глаза, вздохнул Гаверлинг.

У меня был еще один вопрос, но пришлось взять пару минут на размышление, поскольку я понял: не знаю, как с прочими Альбертами, но к Роуз Гаверлинг питал нежную привязанность.

— Что из себя представляла мисс Альберт? Можете предположить, кто хотел бы причинить ей зло?

Поверенный отвернулся, задержав взгляд на церкви через дорогу. Часы как раз начали бить десять. Дождавшись, когда перезвон утихнет, он заговорил дрожащим голосом:

— Она была одной из самых замечательных девушек на моей памяти. Умная, честная, верная. Из нашего мира ушел лучик света, мистер Корраван. — Гаверлинг прослезился. — Я — поверенный ее семьи; мне за это платят. И все же горжусь, что мне выпала честь называть себя другом Роуз.

Меня поразила глубина его чувства, и я не нашелся, что ответить.

— Хорошего вам дня, мистер Корраван.

Кивнув на прощание, он направился к выходу с площади, и я медленно побрел вслед, размышляя над тем, что услышал.

Разговор отвлек меня от колье, заставив задуматься о «верности», как выразился Гаверлинг. Это слово никак не сочеталось с рассказом леди Харви о том, что Роуз бесчестно повела себя с ее племянницей.

Возможно, сэр Перси откроет мне глаза на эту загадку.

Меня провели в комнату, пропитанную перегаром выпитого вчера виски и сигарного дыма, где меня ждал сэр Перси.

Мне сразу показалось, что женщины наверняка считают его красавцем. Еще бы — высокий стройный мужчина, брюнет с высокими скулами, красиво вылепленными губами и утомленным взглядом серых глаз. Сэр Перси напоминал древнегреческого тирана, портрет которого Белинда как-то показывала мне в Национальной галерее. Я мысленно поставил рядом с ним леди Эдит с ее милым пухлым личиком и пришел к мысли, что более неподходящую пару отыскать сложно.

Мы уселись в обитые малиновым бархатом кресла, и сэр Перси, вытащив серебряный портсигар, предложил мне сигарету. Я отказался, и он закурил. Его пальцы были тонкими и изящными — под стать сложению. Руки хозяина ничуть не дрожали.

— Вы слышали известие о судьбе мисс Альберт? — начал я.

Сэр Перси, на миг загрустив, положил сигарету на край стеклянной пепельницы.

— Ужасное происшествие, не так ли? Видел ее всего лишь пару дней назад. Странно сознавать, что это была наша последняя встреча. Такая красивая девушка…

Его слова прозвучали так, словно мы обсуждали картину в музее. Сэр Перси совершенно не напоминал бывшего поклонника.

— Похоже, вы ею восхищались?

Он затянулся, и только потом ответил:

— Ну, я встречал ее всего несколько раз, однако понял, что мисс Альберт — человек достойный. На фортепиано она играла на удивление хорошо. Отличные аккорды — никакого диссонанса.

— Стало быть, вы просто дружили? — спросил я.

Судя по рассказам Люси Марлинг или леди Харви, можно было сделать несколько иные выводы.

— Скорее, были случайными знакомыми. Она близко сошлась с семьей Харви, с которой я также был дружен. — Он махнул сигаретой. — Так что несколько раз видел мисс Альберт в их доме, как и многих других.

Сэр Перси вел себя как человек, которого огорчила смерть знакомой женщины, и в то же время не пытался разыгрывать трагедию — а этого следовало ожидать, будь он виновен в гибели Роуз. И все же я усомнился в его искренности.

— Обратили ли вы внимание, в каком наряде она была на балу? — поинтересовался я, откинувшись на спинку кресла.

— В каком наряде? — выгнул бровь сэр Перси. — Боюсь, это не по моей части.

— Значит, вы не помните и тех драгоценностей, что она надела в тот вечер?