— Планировал отправить человека на его верфи — выяснить, все ли лодки на месте, — поджав губы, сказал Блэр. — Впрочем, должно быть, тебе хочется съездить туда самому, — добавил он, искоса глянув в мою сторону.

Я ощутил себя рыбой, которую ловят на живца. Съездить-то можно, однако сперва следует выяснить, что известно Блэру.

— Почему именно Террингтон? Есть располагающие факторы?

— Располагающие факторы? — передразнил меня Блэр. — Господи, Корраван! Кто из вас учился в частной школе — ты или Винсент?

— Так почему Террингтон? — повторил я, пропустив его реплику мимо ушей.

Блэр откинулся в кресле, нервно барабаня пальцами по подлокотнику.

— Полгода назад вскрылось одно дельце. Его компания мухлевала с весом тюков.

Знакомая история. Нечистоплотные купцы иногда добавляют песку в тубы, на которые наворачивается ткань. За счет лишнего веса растет цена тюка.

— Кто-то из конкурентов сдал его таможенникам?

Блэр кивнул.

— Наверняка Престон?

— Думают на него. Кстати, месяц назад подожгли один из его доков. Сгорело четыре плашкоута.

Блэр постучал карандашом по столу, дожидаясь, пока я соберусь с мыслями.

— Нет ли у семейства Альбертов связей с Террингтоном или Престоном?

— Не знаю, — ответил шеф речников, качнувшись на протестующе заскрипевшем кресле. — Может, и есть.

Захотелось пойти на попятную. Только разборок между торговцами нам не хватало… Мало мне разговоров с ювелирами и знакомыми Роуз Альберт. Неужели ее смерть — результат торговых войн? Мог ли Альберт председательствовать на судебном процессе, в котором участвовал Террингтон или Престон? А если судья имеет акции одной из этих компаний? Надо снова поговорить с Гаверлингом.

— Есть кое-что еще, — прервал молчание Блэр. — Мы нашли кусочек шелковой ткани, зацепившийся за щепку в лодке. Возможно, жертва сопротивлялась — значит, была еще жива, когда убийца запихивал ее внутрь.

У порога кто-то кашлянул, и мы одновременно обернулись.

В дверях, встревоженно посматривая на Блэра, стоял молодой сержант.

— Сержант Уикли просит вас срочно прибыть в лондонский порт. Там задержали одну лодку. Говорят, под бочками с джином нашли оружие. В накладной написано «Бельгия».

Я насторожился. Кто-то отгружает оружие в Бельгию?

Блэр, поднявшись, снял пальто с крючка, и я обратился к сержанту:

— Подождите минуту, нам нужно еще кое-что обсудить.

Сержант заколебался, но, заметив кивок Блэра, вышел в коридор.

— Что-нибудь можете сказать о «Бэкфорд шиппинг»?

Блэр, продолжая застегивать пальто, кинул на меня раздраженный взгляд. Похоже, считает, что я утаил от него кое-какие сведения.

— А что? Есть причины считать, что плашкоут принадлежит Бэкфордам?

— Нет, это совсем другое расследование. Жена Бэкфорда пропала почти месяц назад. — Я сделал паузу. — Говорят, не так давно на его судно напали пираты?

Выражение лица бывшего начальника изменилось, и в его глазах загорелся огонек: то ли интерес, то ли воспоминание о тех днях, когда я заходил к нему в кабинет с докладом об установленных в ходе следствия странностях. Подумав, он нехотя кивнул.

— Два его корабля подверглись нападению в районе Мальдив.

— Что-нибудь еще?

— Вроде бы компания благополучно пережила убытки, — пожал плечами Блэр.

Поблагодарив его, я сказал:

— Заеду на верфи через день-другой. А где лодка? Хотел взглянуть на клеймо.

— В ангаре. Мы ее заперли. — Он открыл ящик стола и вручил мне ключ. — Закончишь — верни.

Я вышел вслед за бывшим шефом на отсыревший деревянный пирс. Блэр уехал с сержантом, а я направился к длинному ангару и повернул ключ в замке. Затхлый воздух внутри по-прежнему отдавал плесенью; сквозь грязные окна едва пробивался тусклый свет. В скудном освещении я разглядел старые брезентовые носилки и полки, забитые инструментами и запасными частями для полицейских катеров, сваленными в груды ржавого хлама. Металлическая кровля протекала; под ногами шныряли крысы. Интересно, от кого они запирают ангар?

Лодка была подвешена на двух крюках. Как и говорил Блэр, клеймо в виде литеры «Т» нашлось на одной из досок днища, почти в середине. Пригнувшись под плоскодонкой, я осмотрел ее снизу от носа до кормы, однако больше никаких обозначений не нашел. Букву вывели небрежно, словно от руки. Верхняя черточка перекошена, книзу «Т» расширялась. И все же «Т», никак не «Г».

Заперев ангар, я вернул ключ и отправился в госпиталь. В голове крутился вихрь. Еще час назад у меня было две версии причины убийства Роуз: личные мотивы либо колье «Тьерри». Не исключал я и третью — какой-либо громкий процесс, где председательствовал мистер Альберт. А что, если лодка — послание от одного крупного торговца к другому? Тогда тело Роуз — всего лишь способ сделать сообщение недвусмысленным. Стоило подумать, что девушку использовали для подобной цели, и внутри у меня все перевернулось.

Как всегда, зонт я забыл в отделе, и капли дождя затекали за воротник плаща. Я озяб и устал. Заберу Гарри из госпиталя, поедем домой. Как только доберусь до кровати — сразу нырну под одеяло.

Проснувшись в субботу утром, я обнаружил, что кровать Гарри заправлена, вчерашняя его рубашка свисает с крючка на стене, а сам Гарри уже ушел в госпиталь. Позавтракав бутербродом и кофе, я двинулся к Темзе.

Склады Террингтона были процветающим предприятием: стены из добротного красного кирпича, множество окон. Спросив бригадира о букве «Т» на днище плашкоута, я получил ответ, что лодки в их компании помечаются иначе. Он показал мне маленькие латунные бирки, прикрученные к левому борту. Ни бирки, ни отверстий от шурупов я на нашем вещественном доказательстве не обнаружил, да и лодки у Террингтона были в гораздо лучшем состоянии.

Плашкоуты Престона оказались чуть больше; банок в них было пять, а не четыре, как в нашем случае.

На всякий пожарный я посетил верфь «Желтой звезды», но и там лодки клеймили совсем иначе — цифрами, вырезанными на носу. Если убийство Роуз и было связано с одной из этих компаний, то лодка эту гипотезу не подтверждала.

Я провел еще несколько часов на берегу, проверив пару соседних доков, однако пользы из прогулки не извлек. По всей видимости, плашкоут принадлежал частному лодочнику, работающему на сдельной оплате, и версия с колье снова начала представляться мне самой очевидной. Тем не менее, придется на днях пройтись и по противоположному берегу, чтобы окончательно прояснить вопрос.

В четвертом часу мне захотелось поесть и почитать газету. Найдя ближайший паб, я перекусил и полмили до госпиталя прошел уже в темноте.

Джеймса не было, а в его кресле восседал Гарри, углубившийся в толстенный том. Пришлось напомнить ему, что ужинаем мы у Белинды и опаздывать негоже.

Парнишка недовольно поднялся и накинул пальто.

— Зачем мне туда идти? Только вам помешаю. Лучше бы я остался здесь и…

— Белинда хочет с тобой познакомиться, — перебил я.

— С чего бы это?

— Такой она человек. Не переживай. Бел тебе понравится куда больше, чем я. И хватит причитать. Тебе нужно поесть, и, скорее всего, от ужина ты будешь в восторге. Буду очень обязан, если ты проявишь вежливость — Белинда старалась.

Гарри, закатив глаза, выразительно промолчал. Всю дорогу до Белгравии он мрачно тащился у меня в кильватере.

Белинда сама впустила нас в дом. Приветствие Гарри пробурчал сквозь зубы, но Бел не обиделась. Напротив, похоже, сочла его очаровательным парнем, и уже через пару минут он начал потихоньку оттаивать. К тому времени, когда мы сели за стол, мой подопечный вел себя вполне пристойно.

Наряд любимой привел бы в восхищение любого мужчину — что уж говорить о пятнадцатилетием подростке. Шелка оливкового оттенка придавали ее лицу нежное тепло, подчеркивая глубокую зелень глаз. Белинда расспрашивала Гарри, понравился ли ему Лондон, успел ли он посетить хотя бы один музей, нравится ли ему работа в госпитале… Интерес Белинды был неподдельным — все-таки писательница, — и мальчик вскоре поддался ее чарам. Наконец она решила узнать, что Гарри сейчас читает.