Вот так так…

— Ты не пытался спросить, где она учила язык?

— Конечно, нет! — встревожился приятель. — Стоит нагрузить утомленный мозг миссис Бэкфорд ее же ночным бредом, и у нее в голове возникнет полный сумбур! Уж не говорю о том, что она будет бояться заснуть: вдруг выдаст во сне то, что пыталась сохранить в тайне?

— Так что же она все-таки сказала ночью?

— Сиделка Эймс не слишком хорошо знает язык, однако кое-что уловила. Сейчас прочитаю.

Достав из ящика лист бумаги, Джеймс вздохнул:

— Хорошо бы Эймс записала слова Мадлен по-французски, но она предпочла их перевести.

— Это лучше, чем ничего.

— Ну да. — Приятель поправил очки. — Так вот: «Мне жаль, мне так жаль… Я видела…» Последнее слово Эймс не расслышала. — Я кивнул, и Джеймс снова перевел взгляд на записи. — Она разобрала еще три слова: «кухня», «нож» и «Пьер». Потом миссис Бэкфорд начала кричать, и сиделка дала ей успокаивающее.

— Стало быть, теперь следует выяснить, кто такой Пьер, — тихо пробормотал я. — И что такого ужасного видела миссис Бэкфорд.

— Ну, это уже тебе решать. Я выяснил, что Мадлен владеет французским, — наверняка этот факт о чем-то говорит.

Разумеется, Джеймс прав.

Он сложил листок и убрал его в ящик.

— Ты упоминал, что твой протеже тоже знает французский?

— И вполне прилично.

— Может быть, я похищу его у тебя на несколько дней.

Ага, значит, приятель решил оставить миссис Бэкфорд еще на какое-то время.

— Если Гарри не против, — с облегчением согласился я.

В дверь постучали, и Джеймс крикнул:

— Войдите!

На пороге появился Стайлз, немало удивившись моему присутствию.

— О, инспектор! Не знал, что вы здесь.

— Жду Гарри, — объяснил я.

— Видел его в компании с молодым доктором, — улыбнулся Стайлз. — Они решили зайти к одному из пациентов в мужской палате. Гарри так и сыпал вопросами.

— Дождусь, когда мальчик все посмотрит, потом завезу его к тебе, — предложил Джеймс. — Давай не будем его торопить.

— Вообще-то я планировал сегодня остаться у Белинды…

— Ну, тогда Гарри поедет ко мне, — неуверенно сказал приятель.

— Нет уж, наверное, не стану задерживаться, приду домой.

Пропускать запланированную встречу с Белиндой не хотелось. Мы обычно виделись по четвергам, однако и Гарри не должен чувствовать себя никому не нужным. Я натянул пальто и кивнул на прощание. Стайлз, открыв мне дверь, также вышел из кабинета. Очутившись на улице, я попросил молодого инспектора рассказать о миссис Бэкфорд подробнее.

— Я не видел ее при поступлении в госпиталь, поэтому сравнивать не могу, но говорят, что ей лучше. Во всяком случае, она принимает пищу и спит, — сообщил Стайлз, натягивая перчатки. — И все равно она пуглива, словно жеребенок.

На улице быстро темнело. Поднялся ветер, и я, надвинув шляпу поглубже, засунул руки в карманы.

— Инспектор, прошу прощения, если вам показалось, что я с неохотой взялся за это поручение.

Мне так вовсе не казалось, но я скрыл удивление.

— У меня была на то одна причина. — Стайлз на миг смутился и, помолчав, решительно продолжил: — Когда вы рассказали, что миссис Бэкфорд отказывается говорить, я сразу вспомнил свою сестру, Кэти.

— Даже не знал, что у вас есть сестра.

— И не одна, а целых три, уж извините.

Очевидно, напарнику было несколько неловко рассказывать о своей семье.

— Сейчас Кэти замужем, родила сына. — Инспектор откашлялся. — Когда ей исполнилось тринадцать, ее лучшая подруга Лили выскочила из дома на улицу и попала под тяжелую телегу с сеном. Лили погибла на месте, а Кэти видела ее смерть из окна.

Я невольно представил себе жуткую сцену; похоже, загрустивший Стайлз тоже прокручивал ее в голове.

— Кэти после этого молчала две недели и едва притрагивалась к пище. Просыпалась по ночам, кричала, металась… Мы по очереди дежурили у ее постели. Через некоторое время шок прошел, но Кэти до сих пор подскакивает от малейшего шороха. Ее поведение чрезвычайно напоминает мне то, что происходит с миссис Бэкфорд.

Постояв, мы снова двинулись вперед.

— Доктор Эверетт говорит, что Мадлен следует видеть меня каждый день, тогда она рано или поздно со мной заговорит.

— Каждый день? — расстроился я. — У вас ведь куча…

— Ничего страшного! — перебил Стайлз. — Знаете, если бы подле Кэти постоянно находился человек, способный помочь…

— Вы — хороший человек, Стайлз.

— А потом, — вспыхнул молодой человек, — миссис Бэкфорд внушает мне сочувствие.

Мы дошли до утла. Здесь наши дороги расходились, и мы решили ненадолго остановиться.

— Как мы объяснимся перед мистером Бэкфордом? Вряд ли ему понравится, что исчезновение его жены теперь расследует другой инспектор.

— Скажем, что я нашел одного носильщика с железнодорожной станции, тот якобы видел, как Мадлен садится в поезд. Ну а я пытаюсь вычислить ее маршрут, — с готовностью ответил Стайлз.

— Но, Стайлз… Дело-то, по сути, завершено, — нахмурился я. — Ничего хорошего, что мне приходится держать это в тайне от Винсента. Если он вдруг выяснит, что вы отложили другие дела, чтобы…

— Как он выяснит? Да и дело, кстати, не раскрыто — во всяком случае, мы не знаем, что заставило миссис Бэкфорд бежать из дома, — искренне возмутился инспектор. — Вдруг кто-то вспомнит, о чем забыл упомянуть в разговоре с вами? Я могу подружиться с кем-то из горничных, — улыбнулся он. — Вы всегда говорили, что служанки знают все на свете.

— Говорил, — признал я. — Кстати, для вас это расследование может оказаться способом познакомиться с хорошей девушкой.

— Я не пытаюсь… я не ищу… — заволновался Стайлз и тут же запнулся, поняв, что над ним подшучивают.

— Давайте зайдем к Винсенту завтра утром. Скажу ему, что мы до сих пор ищем Мадлен по больницам и приютам. А вы якобы собаку съели на железнодорожных перевозках. Изучите сегодня вечером справочник. Города на каждой ветке, расписания движения поездов. Ваш рассказ должен выглядеть убедительно.

Стайлз передернул плечами и тяжело вздохнул.

— Сделаем.

Мы распрощались, и я, остановившись у края оживленной дороги, наблюдал за напарником, легкой походкой направившимся в другую сторону. Вспомнил, как его семья заботилась о Кэти. А ведь у нас со Стайлзом совершенно разное прошлое… Вероятно, поэтому молодой инспектор не так осмотрителен и насторожен, как я, и совсем не прочь беззаботно посмеяться. Я представил, как Стайлз разговаривает с горничными в доме Бэкфордов, как улыбается, располагая их к себе. Свидетелей мой подчиненный выслушивал настолько внимательно, что не отвлекся бы даже на грохочущий под окном грузовой состав.

Я же подмечал каждое кажущееся мне подозрительным движение.

Дальше мой путь лежал к дому Белинды в Белгравии.

Наверное, кто-то назвал бы ее моей любовницей. Я же воспринимал Белинду несколько иначе. Может, потому, что никто из нас раньше не связывал себя семейными узами. Кстати, Белинда никогда и не желала выйти замуж. Сказать, что она моя содержанка? Еще вопрос, кто кого содержит. Белинда Гейл была дочерью состоятельного джентльмена и писала романы и пьесы, она заработала за последние семь лет столько, что таких денег обычному инспектору Скотланд-Ярда в жизни не получить. Каждую неделю она устраивала по несколько приемов в своем доме, приглашая писателей и художников, ученых и музыкантов. Но четверги были нашим днем, и сегодня я как никогда хотел увидеть Белинду. Минуло всего двое суток с того дня, как речники обнаружили тело Роуз, а казалось — прошла целая вечность. Любимая не переставала меня убеждать, что за каждым преступлением кроется вполне логичная причина, которая обязательно проявится — как в тот раз, три года назад, когда мы с ней и познакомились.

Мне тогда пришлось расследовать незаконное проникновение в дом Белинды. Грабители перевернули все вверх дном в ее библиотеке. Единственным предметом обстановки, оставшимся на своем месте, оказался стоявший ровно посередине комнаты огромный письменный стол, обитый поверху коричневой кожей. Большие окна выходили на улицу, и одно из них было взломано. Занавески взлетали и опускались под порывами ветра; электрическая люстра над головой плавно покачивалась, разбрасывая отблески света по углам библиотеки. Книжные шкафы зияли голыми полками — их содержимое валялось на полу неопрятными грудами: газеты и книги, ручки и чернильницы. То ли вор отчаянно искал нечто конкретное, то ли просто задался целью устроить как можно более жуткий кавардак.