Я ждал. Ждал, и каждая секунда казалась неисчислимо долгой.

Ветер становился всё холоднее, но я не обращал на него внимания. Наконец, магические всполохи поутихли. Из укрытия послышался сдавленный плач. Мне хотелось вернуться, но уверенности, что это уместно, не было.

Спустя, наверное, половину ночи Мара вышла из укрытия. Она побледнела, лицо осунулось, а плечи устало опустились.

— Свою печать я сняла, но того, кто поставил вторую, больше нет.

— Не важно, с одной печатью я справлюсь.

Лишь недовольно клацнув, гарпия расправила крылья, оставив нас с Леттой одних.

Летта

Мне было плевать, куда вёл за собой господин. Я всё ещё не понимала, как вышло, что Мара так долго не рассказывала мне о том, кто поставил печати. Снимая свою, она плакала. Мне хотелось обнять её и успокоить, сказать, что всё со мной хорошо, что господин меня не использует, и что другим не даст. Оказалось, тревожило её иное. Вторая печать, которую подцепил господин, которую продолжил распутывать Хиноко, не давала ей покоя.

— Её ставил Рей? — догадалась я.

— Я думала, он помогает, — страх Мара, как всегда, прятала за закипающей злостью.

— А он?

Мара не хотела отвечать. Коэн тоже, но ответил. Он сказал, та печать была поставлена для накопления, но, раз печать Мары не выпускала энергию, то вместе они превратили меня в отсроченную бомбу.

— Мы это исправим, — пообещал господин, когда Мара ушла. — А сейчас пойдём. Не надо спать здесь.

И мы пошли. Шли долго, а остановились совсем нескоро. Он спрашивал, как мне удалось договориться с гарпиями, а я о том, как вышло, что его обвинили в смерти послов. Коэн лишь отсмеивался, но также намекнул, что мой гарпийский звучит куда лучше, чем его.

— Я знаю, — не стала отрицать очевидного. — Вы словно ворон каркали, а надо…

— Надо научить тебя вежливости, — со смехом покачал он головой и тепло улыбнулся мне.

Пройдя долгий путь и дважды устроившись на ночлег, мы продолжали путь, а господин уверял, что осталось совсем чуть-чуть.

Влажный лес в горах, через который необходимо было пройти, приветствовал нас тёмными кривыми ветвями и яркими ароматами. Плотный туман медленно клубился среди кустов и почти полностью чёрных стволов деревьев. Шум горной реки где-то вдали заставлял меня жаться ближе к господину. Он моего страха не разделял, заверяя, что ни разу не встречал в этом лечу крупных хищников.

Лесная тропа извивалась, а мы всё шли по ней, слушая звуки приближающейся ночи. Ухала сова. Шуршала тёмная листва. В траве стрекотали какие-то насекомые, а речные воды шумели им в такт. Огоньки поселения вдали становились всё ярче.

Мы приближались к городку, а лес и море остались позади, и я вдруг поняла, что, вероятно, та встреча с Марой была последней.

— Снимем комнату на постоялом дворе? — понадеялась я.

— Зачем? — нахмурился господин. — Пойдём сразу к градоначальнику и воспользуемся местным порталом в столицу.

Сил спорить у меня уже не осталось. Всё болело, включая голову. Я послушно плелась за господином, не особо обращая внимание на то, с кем он общался, и через что мы проходили.

К тому же переход через портал не принёс ничего необычного. Да, это не маленький камушек, помещавшийся в руках, а самая настоящая арка, в которую необходимо было зайти. Стоило шагнуть под неё, как мир вокруг замерцал и заискрился, а затем, словно заново собираясь из множества частиц. Вместо тихого городка, меня окружили высокие стены и здания из камня.

Я оглядела открывшийся передо мной вид. Узкие улочки были выложены камнем. Дома украшала сложная резьба и косые крыши из цветной черепицы.

Народ вокруг ходил туда и сюда, слишком поглощённый в собственные заботы, чтобы обратить внимание на двух пришлецов. Однако к нам мгновенно подошли стражники и низко склонились в приветствиях, признав Коэна.

Завидев его, к нам подскочил начальник стражи. Он что-то сообщил Коэну, и тот нахмурился. Я пожалела, что мой слух сильно уступал местным, иначе бы с такого расстояния обязательно расслышала, про что они говорили.

Я видела, как лицо Коэна постепенно становилось всё более хмурым.

— Всё в порядке? — спросила я, подходя ближе.

— Нет, конечно, — устало вздохнул господин и схватился за переносицу.

Я смотрела на него, ожидая ответа. Переступала с ноги на ногу и не знала, можно ли поторопить, или ещё подождать?

— Я отведу тебя в свой дом. Там с тобой будет Ная. Отдохнёшь, наберёшься сил, — спустя время заговорил господин медленно, словно параллельно что-то обдумывая. — Всё в порядке. Просто кое-кто опять чудит.

— Кто?

— Летта, — оборвал господин. — Ты побудешь с Наей. Я сам со всем разберусь.

К дому господина я шла, недовольно бурча. Надеялась, в Коэне проснётся хоть капля понимания, оттеснив глупое желание защищать меня от всего и вся, будто несмышлёныша. Это же я, в конце концов, отправилась к гарпиям и вытащила его из темницы!

У меня было крайне мало времени, чтобы разговорить господина. Он нехотя сказал, что всё в порядке, просто, иногда Рёмине ведёт себя, как ребёнок. Вот и теперь повёл так, обидев свою невесту, пока мы отсутствовали. Так как отменять и переносить церемонию никто не планировал, то Рёмине и Дзюн, в наше отсутствие, обменялись клятвами, а на следующий день жених обратил внимание на деву, сопровождавшую его невесту. И всё бы ничего, но матушка невесты об этом тоже узнала.

— Бедная Дзюн, — честно сказала я, когда господин закончил.

— Да уж.

— Значит, теперь она вернётся домой?

— С чего бы? — натурально удивился Коэн. — Свадьба состоится.

Раскрыв рот, я закрыла его, так ничего не ответив. Да и что можно сказать на такое? Ещё раз пожалеть Дзюн? Сдалась ей моя жалость, когда придётся всю жизнь провести с таким мужем!

— А мы… — медленно, словно прощупывая почву, начал господин, но замолк.

Я приподняла брови в ожидании.

— Мы сможем снять печать совсем скоро, — недовольно скривив рот произнёс он. — Печать, наложенная гарпией, снята, а вторая подцепленная мной, раскручивается и слетает звено за звеном, спасибо Хиноко. Как её не станет, сможем снять и его печать, только надо выгнать саламандру, что не мешал.

Поджав губы, я кивнула. Конечно, зашевелилось что-то внутри меня, у него есть Райя.

— Летта, — строго сказал Коэн, — помни о дыхании. Что б, когда я вернусь, всё осталась в том же состоянии, в котором было до моего ухода.

— Не спалю, — огрызнулась я, оставляя господина одного и направляясь в свою комнату.

Мне хотелось одного: лечь лицом в лицо и помереть. Всё тело болело и саднило. Покалывало руки и ноги. Шипел огонь, который, однако, вовсе не обжигал и ничего не задевал. Гудела голова. Тяжесть усталости давила, но больше всего негодования ощущалось в груди. На что я надеялась? Зачем попёрлась к гарпиям?

— Не спишь? — Ная отодвинула дверь в мою комнату и тихонько вошла. — Я принесла лечебные мази и успокаивающий чай. Садись, красавица, осмотрим тебя и обработаем где надо. Ванну для тебя уже готовят. Поотмокаешь и отмоешься. Затем овощное рагу с тушёным мясом, и тогда уже поспишь. Ну же, Летта, поднимайся. Задохнёшься ведь!

И женщина, опустив подле кровати поднос, легонько хлопнула меня по спине.

На мою радость, Ная ничего не спрашивала. Отправив меня в ванну, она стояла над головой и массировала её, заодно натирая волосы каким-то особенным мылом. Затем меня обернули в мягкое домашнее платье-халат, на ноги натянули пушистые носочки, а в руки вручили палочки для еды.

— Ты похорошела, — заметила домоправительница. — Вот теперь передо мной настоящая госпожа. А то пришла такая замарашка, и после поездки вернулась не сильно лучше…

Запихивая за обе щеки горячие овощи, я почти не слушала. Женщина всё говорила и говорила. Размеренно и довольно обсудила меня с ног до головы, вгоняя безостановочной болтовнёй в полусон. Не забыла порассуждать вслух о том, как здорово, что нам с господином больше не приходится больше скрывать свои отношения. От этого я проснулась обратно.