И я шагнула навстречу. Споткнулась и чуть не повалилась, оглушённая вниманием. В ушах загудело, а сердце подскочило к горлу. Ноги, нехотя, задвигались. Казалось, у меня исчезли коленки, так сложно было их сгибать. Коэн не торопил, терпеливо ожидая, когда же я, наконец, доползу. Ходьбой моё перемещение назвать можно лишь с натяжкой.

Краем сознания я заметила на себе взгляд синих глаз. Их хозяин всё ещё не переоделся для охоты, вальяжно рассевшись в широком низком кресле. Он подпёр подбородок кулаком и смотрел за моим перемещением так, как дети смотрят за кукольным представлением. Неотрывно, внимательно, подмечая каждое движение.

Спустя невероятно долгое время я оказалась перед господином.

— Коэн, — выпалила имя дрогнувшим и подскочившим на пару тонов голосом.

Он улыбнулся, обнажив левый клык, и притянул меня к себе.

— Я же велел оставаться внутри, — шепнул хрипло, так, чтобы лишь я услышала.

Я вжалась в него, не в силах извиниться. Мне подумалось, а как мы выглядим со стороны? Я прижимаюсь к нему всей собой, Коэн обнял меня за талию и, наклонившись, что-то шепчет на ушко. Должно быть походили на парочку. Я хихикнула и закашлялась в попытке остановить себя.

— Тише, капелька, — успокаивающе прошептал Коэн. — Будь смирной и не мешай мне работать.

Он поднял руку с пистолетом к небу и выстрелил. В воцарившейся тишине к тучам полетела «звезда» — широкая и короткая стрела. Она взметнулась высоко-высоко и лопнула, озарив поляну яркой красной вспышкой. В стороны разбежались яркие искры, но ни одна не вернулась на землю, растворившись в темнеющем небе.

Люди наперебой рванули сначала к столам, разбирая и дерясь за оружие, а после, под насмешливые выкрики саадской знати, побежали в лес.

Я вжалась в господина, зарылась лицом в его одеяние и с удивлением обнаружила мерное постукивание. Это сердце, догадалась не сразу. Такое спокойное, будто мы на прогулке. И нет вокруг ни ожидающих своего часа охотников, ни потерявших всякий контроль собак.

— Пойдём, — шепнул Коэн, нагнувшись так близко к моему лбу, что его губы едва ли не касались его.

Он подтолкнул меня обратно к лагерю, к шатрам.

— А разве? — сипло, еле слышно спросила я, но сама же себя прервала, не в силах произнести дальше.

— Звезда запущена, дальше её магия сделает всё сама. Я больше не нужен.

— И ты не пойдёшь в лес? — я осмотрела его походный наряд.

— Я в такое не играю.

— Ага, Коэн у нас избирательный. Загнанную дичь находит скучной, — встрял в наш разговор мужчина с каштановыми волосами. — Того Данн, приятно познакомиться, — он наклонился и взял мою ладошку в свою, поднёс к губам.

Мышцы на лице господина напряглись. Он закрыл глаза и медленно выдохнул.

— Красавица Летта, откуда ты? У тебя интересный говор.

— Красавица Летта устала, — заговорил вперёд меня Коэн. — Отстань, если решил поиграться.

— Нет, вовсе нет, — Того шёл следом. — У меня для тебя занятное письмо. Полагаю, ты захочешь ознакомиться с содержимым.

Он помахал перед носом Коэна конвертом из дорогой бумаги, белой, подобно снегу. На круглой янтарной печати я успела прочесть символ «Мэ», а дальше господин вырвал письмо из рук друга и так на него глянул, словно и впрямь заинтересовался содержимым, но подозревал Того в издёвке.

— И что там? — ровным тоном поинтересовался он.

— Прочти сам и узнаешь, только верни мне до отъезда. Оно ведь ещё не достигло своего адресата.

Не колеблясь ни секунды, Коэн вложил конверт во внутренний карман своего рукава. Того потянулся ко мне, то ли обнять, то ли просто потискать, но получил от господина по рукам. Я подскочила.

— Не трогать, — с нажимом сказал Коэн.

Господин, наконец, вернул меня в шатёр. Того Данн следом не пошёл. Зато он улыбнулся, когда я обернулась, и помахал мне рукой.

Внутри господин забранился. Какой же, дескать, тугодум этот Того Данн. И всё же он вынул письмо из конверта и принялся читать, позабыв обо мне. От нечего делать я тихонько подошла к господину и заглянула через плечо. Почерк оказался безобразный. Одни символы находили на другие, будто автор этого ужаса не поднимал кисти вплоть до точек в предложениях. Как Коэн там хоть что-то разбирал? Хотя я перевела взгляд от письма на сведённые брови и сощуренные глаза, наверное, он тоже ничего не понимал. «А его глаза ещё потемнели», — отметила я и поняла, что смотрят они не в письмо, а на меня.

— Ой!

— Всё прочитала?

— Ни слова, — ответила гордо. — Хочешь сказать, ты что-то понял в этих закорючках?

Господин не ответил, как-то напряжённо глядя на меня. Сложив письмо обратно в конверт, он похлопал им по своей ладони.

— Мне надо отнести письмо Того. Ложись спать, а с утра поедем ко мне. Летта, ещё раз выйдешь, накажу.

Предостережение прозвучало излишне спокойно, почти без каких-либо эмоций. Я сглотнула и невольно попятилась от господина и от выхода тоже.

— Умница, — похвалил он.

Я повторно осталась одна. На этот раз выходить не хотелось. Мало ли что там будет, в лагере. Вот только спать тоже не хотелось. Я, конечно, легла, для порядка. Накрылась по подбородок. Поворочалась.

Сон пришёл с трудом. В нём мачеха тянула к себе младших детей, а старшие гнали меня прочь. Отец стоял в стороне, я звала его, но он исчез. Звала Мару, а она растворилась в тенях. Я бродила то туда, то сюда, искала то подругу, то маму, которую никогда не знала, но нашла не их. Сквозь туман ко мне вышел мужчина крепкого телосложения. Рей.

— Хочешь, научу рисовать? — сказал он подмигнув.

Только вокруг не было ни красок, ни листов бумаг.

— Ну что же ты не идёшь? — он тянул ко мне когтистые руки.

— Мара ничего не узнает. Мы ей не скажем, — обещал Рей.

Я отнекивалась. Он хватал за руки. Я брыкалась, а ему хоть бы хны. Я молила, но он называл это ребячеством. В моей руке оказалась статуэтка. С криком я опустила её на голову Рея.

С криком проснулась и оказалась прижата к постели.

Я взбрыкнула. Попыталась высвободиться. Взвилась, подобно змее на сковороде, но тщетно. Меня плотно укутали в шкуру и не давали шевельнуться.

— Это сон, просто сон, — услышала я спокойный голос. — Летта, проснись же.

— Господин? — замерла я.

— Я, — выдохнул Коэн и ослабил хватку.

Не знаю, он ли завернул меня в шкуру, или я сама укуталась. Господин прижимал шкуру, не позволяя мне брыкаться. Он сидел рядом, а его голова склонилась к моей. Светлые пряди упали на моё лицо. Защекотали возле уха.

— Умывайся, — сказал Коэн отстраняясь, — и выходи из шатра завтракать.

Раскрыв глаза пошире, я огляделась. Не сразу пришло сознание, что в шатре прибавилось света. Так уже утро? Быть не может.

— И охота завершена?

— Два часа назад. Все потихоньку разъезжаются. И скоро отправимся.

— Куда?

— Ко мне. В дом возле столицы.

Коэн ободряюще улыбнулся и поинтересовался в порядке ли я. Пришлось ответить, что всё хорошо. Тогда он решил подождать меня снаружи, но я не пустила. Ухватила господина за запястье и уговорила подождать меня в шатре. Переодеваться я всё равно не собиралась. Не в чего.

Коэн

После быстрого умывания мы пошли вдоль шатров. Мой взгляд всё время скользил в сторону леса. Всё казалось, что там кто-то притаился. Летта боязно семенила следом. Я вёл её к широким столам. Они вновь оказались покрыты едой, только в этот раз добавилась свежая каша с ягодами. Я сел в свободное кресло и предложил Летте опуститься в соседнее. Она безропотно приняла тарелку, но смотрела вдаль. Туда, где возвышался тëмный лес. Меня тоже привлекло движение со стороны деревьев. Из-за них появилась фигура, пугливо осматривающаяся по сторонам. Мужская фигура. Она приближалась к лагерю.

Худой человек с прилипшими ко лбу и вискам мокрыми волосами двигался слишком медленно. Хромал и озирался, но направлялся в охотничий лагерь. Летта громко сглотнула. Закашлялась.