— Не хочу, чтобы оленя убили, — сказала я.

Возле нас раздался смех. Причём с двух сторон. Опустив голову, я хотела бы спрятать лицо за волосами, но они, как назло, едва прикрывали уши. Господин выдохнул. Я не решалась поднять головы и взглянуть на него, зато он наклонился ко мне и тихо, на ухо прошептал, что об этом мне беспокоиться не стоит. Казалось, он не обратил внимания на смешки и вопросы о том, не падаю ли я в обморок, узнав, что птиц для бульона убивают.

Я сжимала зубы и кулаки, спрятав руки в рукавах. Господин велел успокоиться. Тогда же первые охотники пошли к лесу. Среди них были и мужчины, и несколько женщин, среди которых госпожа Хасели. Господин советовал ей не перечить, но говорил, что и понравиться не обязательно. Так, хоть посмотрю со стороны.

— Я пойду, — сказала, как мне казалось, твёрдо и поправила маленький арбалет на своей руке.

Господин довольно кивнул.

— Не отходи от меня, Капелька, — попросил ласково и двинулся вперёд.

Легко сказать, да трудно сделать. Рост у господина высокий, а шаг длинный. На его один приходится по два моих. И пока он быстро движется вперёд, я почти что бегу следом.

Ветки цеплялись за ноги, камушки били по пальцам, а мягкие охотничьи сапожки не особо спасали от столкновений. Они и правда такие крепкие, как о них говорят? Неужели сапоги, сквозь подошву которых я ощущала камни и неровности, способны пережить укус хищника?

У входа в лес нас было пять или шесть групп, но внутри остальные быстро исчезли. Перед моими глазами остались лишь господин и Того Данн. Они переговаривались будто во время дружеской прогулки, но в то же время осматривались по сторонам. Мимо прошмыгнула лиса. Я указала на неё, но Коэн лишь улыбнулся в ответ. Того же подошёл ко мне и сообщил, что такой зверёк не стоит внимания. Они искали исключительно оленя. И я в надежде на то, что зверя отпустят, шла следом.

В лесу пахло сыростью, а под ногами похрустывали ветки. Я слушала чириканье птиц, пролетающих в вышине, и не заметила, когда замолчали господин с Данном. Первый замер, всматриваясь в кривые заросли. Второй едва слышно вынимал метательный кинжал из ножен. Свист. Со стороны полетела стрела. Я услышала звериный рёв. Коэн оттиснул меня к себе за спину. Того, пригнувшись, побежал вперёд.

— Жди здесь, — скомандовал господин, исчезнув следом.

Послышалась возня и крики. Властным голосом какая-то женщина отдавала команды. До меня донёсся стук, словно два камня с силой бились друг о друга. Я прижимала руку с арбалетом к груди, понимая, что ничего не могу поделать. Переступала с ноги на ногу, не решаясь до конца: ждать или нет? Оставаться одной страшно. Идти вперёд — тоже. Птицы разлетелись. Голоса и оружие затихли. Где-то за густыми зарослями раздался шорох. Я пошла на звук.

Не знаю, что звучало громче: стучащее набатом сердце, или хруст под ногами. Однако то, что шуршало впереди, лишь приблизилось. Раздвигая ветви голыми руками, я всматривалась между широких листьев. В ответ, зверь, притаившийся там, глядел на меня огромными, круглыми, ореховыми глазами, обрамлёнными длинными и пушистыми ресницами.

— Не бойся, — шепнула я и потянулась к крупной морде свободной рукой.

Густая и твёрдая шерсть покалывала пальцы. Блестящий нос был столь мокрым, что я невольно представила, как олень облизывал его широким языком, похожим на коровий. Он шагнул ко мне, показываясь в полный рост. Высокий, но не настолько, как я представляла. Олень казался даже ниже господина, если бы ни рога. Ветвистые и раскинутые в стороны, они поблёскивали под редкими солнечными ручьями, проскользнувшими в лес сквозь густую листву.

Я улыбнулась доверчивому зверю. Почесала между глаз. Повинуясь секундному порыву, я закрыла глаза и в уме загадала своё сокровенное желание, оказаться важной. Хотя бы для кого-то одного. Пусть хоть господин оценит меня по достоинству.

— Пожалуйста.

Стоило одному-единственному слову сорваться с моих губ, как олень резко поднялся на дыбы. Взревел. Задел меня копытом по плечу. Я вскрикнула. Вздрогнула. Услышала, как свистнул арбалет на моей руке. Новый, болезненный рёв зверя. Копытом мне задело голову.

Я не поняла, когда олень свалился. Не заметила, в какой момент вокруг меня сгрудились другие охотники. Лишь прижимала руку ко лбу и ощущала, как под ней пульсировало жжение. Когда ко мне подошёл господин? В какой момент меня поздравили с удачным выстрелом?

Я с ужасом смотрела на лежащего у моих ног оленя. Из его бедра торчала оперённая стрела, бок кто-то надрезал, а под глазом, под наклоном к макушке, торчал болт моего арбалета.

Тошнота подкатила мгновенно. Я упала на колени и согнулась. Господин опустился рядом и, запустив руку в мой карман, выудил заживляющую мазь. Нанёс мне на лоб и помог подняться на ноги. Я, кажется, попросила попить. Он, похоже, поднял меня на руки. Что-то тёплое прижалось к моему лбу, затем к виску и к щеке.

— Вы всё ещё не одни, — весело поддел Того, возвращая меня в реальность.

Я вздрогнула. На мгновенье меня ослепило знакомой вспышкой. Похоже, её видела лишь я. Затем в голову до боли ринулись звуки. Шуршание и хруст под ногами. Голоса низкие и высокие. Стрекот, щебетание, даже шум слабого ветра. Всё било по ушам, заставляя голову раскалываться.

— Сильно её приложило, — отметил Данн.

— Поздравляю, Сагамия, — произнесла госпожа Хасели.

— Поздравляйте Летту. Я поучаствовать не успел, — с усмешкой произнёс Коэн, всё ещё держа меня на руках.

Госпожа Хасели склонила голову и развела руки в стороны. В одной она держала длинный лук из светлой древесины. Из-за спины женщины виднелся колчан с оперёнными стрелами, точь-в-точь как та, что торчала из златорогого оленя. Это она спугнула его, поняла я. Из-за неё олень мёртв.

Я позволяла незнакомцам поздравлять меня с метким выстрелом. Старалась не слушать, как они обсуждали судьбу оленьей туши. Послушно и тихо следовала за господином прочь из леса. И думала о том, что мне совсем не понравилась местная забава.

На поляне нас встретили те немногие, кто не участвовал в охоте. Среди них был и мужчина с волосами темнее ночи и кожей белее снега, в чьих ниспадающих локонах позвякивали серебряные цепочки. Император выслушал доклад о поимке златорогого оленя и как мне почудилось, с грустью проводил тушу взглядом небесного цвета глаз.

— Поздравляю, ведьма, — сказал он ровно, будто и не мне.

Я бестактно наблюдала за печальным со стороны императором, пока не опомнилась, ощутив на себе ответный взгляд. Опустила голову и склонила плечи в поклоне. Поблагодарила, хотя сама не понимала за что.

Ко мне подошёл Того и ухмыльнулся, вот, мол, что значило «не хочу, чтобы оленя убили», а он было подумал, что я неженка. Мне нечего было ответить ни на его слова, ни на похлопывание по плечу такое, что меня чуть не пошатнуло от мужской силы.

Я видела и слышала, как потерявший ко мне интерес господин обсуждал с кем-то слишком быструю поимку зверя. Никого не интересовали лисы, хотя один мужчина вышел из леса с двумя собаками, держащими в зубах пушистые рыжие тушки. Голова всё ещё болела, но в ушах уже не гудело. Я, толком не зная куда, отошла от скопившегося народа.

Солнце стояло высоко. На поляне распустились жадные цветы. Те, кто приехал, оделись относительно легко, только я обнимала себя, ощущая прохладу. Спасаясь от смешавшихся воспоминаний, вжимала ногти в плечи. Олень, люди, наказание в виде смерти за убийство. Даже за случайное?

Я обняла себя сильнее. Больше не хотелось бродить. Лишь смотреть на лес да так долго, чтобы потерять счëт времени и забыть всё на свете.

Верхушки деревьев покачивались, перешëптывались. Кроны бросали длинные тени, а те так и манили затеряться среди них.

— Сыграем в прятки, — предложил император спокойно и неторопливо.

Я вздрогнула, поëжилась и спрятала ладошки в рукавах. Что-что, а в прятки мне играть не хотелось. Тем более, если предлагал владыка этих земель, тем более если это те самые прятки, про которые я слышала раньше. Прятки, в которых разрешалось драться. Не убивать, но и этого достаточно.