— Да! — не сдержала я ликования.

— Нет, — устало отозвался господин и захлопнул выехавший ящик.

Рука господина появилась из ниоткуда. Сотканная из тени, она плавно, но быстро обретала плоть. Крепкая мужская ладонь легла на показавшийся ящик и захлопнула его перед моим носом.

Я замерла и со свистом вдохнула. Очевидно, что господин находился позади меня, наклонившись вперёд и нависая надо мной, он материализовался из сгустившейся на мгновенье тьмы. Его светлые волосы оказались у меня перед носом. Боязливо я повернулась на низкий хрипловатый голос и неожиданно близко разглядела мужской подбородок с редкой, короткой щетиной и губы, неприязненно изогнувшиеся. Сглотнув, я попыталась отстраниться. Потянулась левой рукой к полу, но случайно задела длинные когтистые пальцы. Покачнулась и опрокинулась спиной о его грудь. Ощутила мерное сердцебиение. Икнула.

— Из-звините, г-господин.

Он молчал.

— Я… просто… это…

Глаза господина холодно наблюдали за мной.

— Я только хотела, — с трудом проталкивала я слова сквозь непонятный ком в горле, — помочь.

— Правда? — протянул господин странно улыбаясь.

Да, уголки его губ приподнялись, но льда в глазах стало лишь больше. Из-за взгляда улыбка господина вовсе не походила на доброжелательную и вселяла в меня неописуемый страх. Я съёжилась. Сжалась. Кивнула икнув.

— И как же ты намеревалась это сделать, Капелька? — обманчиво ласково обратился ко мне господин.

— А в-вы выслушаете?

Он повелительно кивнул нисколечко не отстраняясь. Сжав подол своего платья в пальцах, я то сильнее стягивала ткань в руках, то расслабляла кисти, подбирая верные слова. Ох, как бы мне сейчас помогла Мара с её вечным знанием, что и кому, а главное, как говорить.

— Я случайно услышала ваш разговор с вашим другом, — я запнулась под тяжёлым взглядом Коэна. — Я специально услышала ваш разговор, довольны? Так вот, я так поняла, что Хасели вас, как бы это сказать…

— Как есть, — подсказал господин, усаживаясь удобнее и придерживая меня за дрожащие плечи.

— Я подумала, что она вас беспокоит, — ткань в моих руках непрерывно шуршала. — И я слышала, что вам надо кого-то к ней приставить. Вот я и подумала, что могла бы для вас пообщаться с ней. Кем бы она ни была. Вот.

Опустив взгляд к собственным коленям, я даже дышала с осторожностью. Сначала мне казалось, что господин разозлится, что накричит или даже ударит. Пусть он ни разу не делал ни первого, ни второго, я всё ещё с трудом привыкала к иному обращению. Слёзы заранее защипали в уголках глаз. Губы мои задрожали. Я склонила голову низко-низко, чтобы господин не увидел моего лица, моего страха, отразившегося на нём. Я ждала.

Скорее всего, времени прошло совсем немного, но перед глазами успела промелькнуть вся моя жизнь, скудная на события, до последнего времени. Плечи мои опустились. Я старательно делалась меньше. Ткань платья шуршала активней. Господин отстранился. Я напряглась, ожидая его ответа. Я ждала любой реакции на мои слова. Думала, что готова ко всему.

Только не к тому, что он сделал после. От того, что сделал господин, сердце моё ёкнуло. Глаза распахнулись, а страх сменился удивлением.

Коэн рассмеялся своим низким чуть хрипловатым смехом. Его ладонь легла ко мне на макушку и потрепала по волосам.

— Я разве не говорил, что это не для девиц?

— Я уже не девица! — обиделась я.

— Ой ли, — протяжно хмыкнул господин, вдруг снова оказавшись невероятно близко и опустив голову на моё плечо. — Хорошо, уговорила.

Я вздрогнула, ощутив тепло его дыхания. Коэн — не Рей, напомнила себе. Он так себя не поведёт, решила я и хлопнула себя по щекам.

Господин хмыкнул и отстранился, изучающе рассматривая меня. Затем развернул меня лицом к себе и, о чём-то задумавшись, ухватился указательным и средним пальцами за свою переносицу. Помассировал. Отпустил и нисколечко не теплее посмотрел в мои глаза.

— Во-первых, ты не справишься. Во-вторых, если попробуешь сбежать, то печать не даст, — заключил господин. — В-третьих, зачем тебе помогать мне?

Последний вопрос зародил во мне надежду. Я решила, что сумею объясниться и не выглядеть глупой. Смогу убедить господина в том, что я на его стороне. Да и с чего бы мне быть против? Он даже сейчас, застукав меня за копанием в своих вещах, не заругался на меня.

В моей груди зародилось тепло, а ком в горле с лёгкостью проглотился. Заулыбавшись, я принялась убеждать господина в своих способностях. Он слушал то ли с недоверием, то ли со скукой. Зато не перебил ни разу и терпеливо дожидался продолжения, когда я замолкала, подбирая слова.

Приободрившись, я всё рассказывала и рассказывала господину о том, почему мне можно доверять и о том, почему я его не подведу, лишь никак не удавалось обличить в слова причину моего желания помочь. Убеждала господина, что я старательная, ответственная, выносливая, даже если он в это не верил.

А вот чтобы озвучить причину, по которой хотела помогать, мне надо было её понять. Увы, я и сама в ней не до конца разобралась. Ну в самом деле, не говорить же: «Если с вами что-то случится, то я окажусь на улице, а мне слишком нравится суп из лотосов, который готовит Ная, чтобы отказаться от него навсегда»?

Запыхавшись и словесно иссякнув, я оставила подол своего платья в покое и лучезарно улыбнувшись встретилась взглядом с мрачным господином. Похоже, я могла молчать с тем же успехом, с которым только что изливала ему душу.

— Вы мне не верите? — ткань вновь зашуршала в моих пальцах.

Ладонь господина опустилась на мои руки. Большим пальцем он погладил меня по тыльной стороне ладони, заставляя прекратить истязать подол.

— Я правда хочу вам помочь, — захныкала я и хлюпнула носом.

— Это меня и беспокоит, — выдохнул господин. — Летта, зачем тебе это?

— Мне у вас нравится, — еле слышно пробубнила я, вжимая голову в плечи.

— Будь со мной честной.

— Я не хочу возвращаться на улицу, — ещё тише.

— Летта, — наседал господин, склоняясь ко мне

— Вы мне нравитесь! — выкрикнула неожиданно громко даже для себя, да к тому же резко выпрямилась, из-за чего ударилась лбом о подбородок господина.

Схватившись руками за лоб, я вновь сжалась и затихла. Господин в тот же миг смачно выругался, потирая ушибленный подбородок. И расхохотался в голос.

— Ничего подобного, — махнул он рукой отсмеявшись. — Это печать помолвки притягивает тебя ко мне, не более. Капелька, ну не смотри так. Вспомни, с каким рвением ты от меня удирала до встречи с духом огня.

Коэн вздохнул, потёр подбородок и посмотрел на меня чуточку теплее.

— Если хочешь мне помочь, то не прячь свои печати. Да не эту, а те, которые сдерживают силу. Хочу подцепить одну. Такие снимают не торопясь и не сразу.

Не осознавая до конца правильно ли я поняла господина, опустила взгляд на своё бедро и прикрыла руками живот. Коэн подтвердил, что всё верно, и добавил, что печати сдерживают не всю силу, иначе бы он никогда и не понял, что я ведьма.

Мне вновь пришлось обнажиться перед господином. Он отошёл на почтительное расстояние и предложил мне взобраться на его постель, чтобы не замёрзла. Я села, неловко вспомнив, как опустилась на матрас, думая, что находилась здесь одна. Румянец залил мои лицо и шею. Я с трудом заставила себя не жмуриться и не сжиматься. С моего позволения господин сел рядом со мной и попросил лечь на спину.

— Начну с печати на животе, — предупредил Коэн.

Его тёплая ладонь опустилась на проявившийся рисунок. Сначала я ощутила жар, который распространился по надписи, разогревая её так сильно, что я непроизвольно напрягла мышцы живота и охнула. Зажмурилась. Прикусила нижнюю губу. Зашипела.

Господин попросил потерпеть. Голос его при этом прозвучал напряжённо. Я даже глаза приоткрыла, подсмотреть. Господин сидел сосредоточенно неподвижно. Его глаза оказались закрыты, а ресницы слегка подрагивали. Рука господина, опустившаяся на мой живот, так напряглась, что под загорелой кожей выступили тёмные линии вен. Казалось, тьма перетекала по ним вместе с кровью. Коэн на меня не смотрел, однако его рука непрерывно следовала по печати ни разу не съезжая с неё. Жар дрожал, будто льдом резал. Я заскулила. Вжала живот. Слёзы потекли по щекам, а в глазах зарябило. Я быстро задышала и взмолилась, но господин не ответил.