— Медена, — мягко сказал шлехт, взяв за руки лесную лекарку, — я не могу дать вам уйти. Сегодня за ужином я хотел предложить, чтобы вы стали частью нашей семьи. Ты — моей женой, твоя дочь — моей дочерью.

Медена испуганно вскинула на него глаза, будто зайчонок пойманный в капкан.

— Я… женой? — ошарашенно переспросила она.

— Вот именно, — кивнул он. — Ты бы согласилась?

Дети замерли в ожидании. Вранка нервно кусала губы: неизвестные люди собирались с факелами у замка, а отец вздумал как-то неуклюже делать предложение. «Скорее, скорее», думала она.

Медена посмотрела прямо в глаза Кркаву, словно искала там какой-то ответ, и, как будто найдя его, кивнула. Ярника тихо всхлипнула.

— Да, — сказала её мама, сжав руки шлехта. — Да, я бы согласилась.

— Теперь вы — часть моей семьи, — широко улыбаясь, сказал Кркав, — и я не могу отдать вас на растерзание. Идём!

Он взял за руку невесту и широкими шагами отправился вниз по лестнице, которая стонала и скрипела, словно не желая видеть в доме новую хозяйку. Встревоженные неожиданным поворотом событий, дети кубарем повалили вслед за взрослыми, а замыкал процессию угрюмый Влчек, который ненавидел бегать по лестницам, но не мог бросить хозяйку.

— Что-то будет, — мрачно пробормотал Хави, крепко держась за перила, чтобы не свалиться в суматохе.

Кркав с детьми и Медена с дочкой шумно прошли коридором и ещё парой лестниц в комнату с балконом, который выходил прямо на двор перед входной дверью. Влчек заразился всеобщим беспокойством и тревожно поводил ушами из стороны в сторону. Кркав тоже прислушивался к происходящему снаружи. У Ярники внезапно закружилась голова, она села прямо на пол, съехав по стене.

— Ты просто пока не привыкла к беготне по нашим лестницам, — сказала Вранка, присаживаясь рядом и вытаскивая из кармана пучок мяты.

— Слишком много всего происходит, — еле дыша, сказала Ярника, — такое со мной впервые.

Кркав наконец осторожно выглянул в окно. Медена и Хави отрешённо стояли посреди комнаты, не зная, куда приткнуться.

— Присаживайтесь на кресла, — сказал им шлехт, — или вот на этот диван. Там уже собирается толпа с факелами. Я выйду на балкон, чтобы узнать, чего они от нас хотят.

— Я с тобой, — кинулась к нему Вранка.

— Подожди… Хотя ладно, — махнул рукой Кркав, — не думаю, что они будут кидаться камнями.

Он открыл украшенную разноцветными витражами дверь, и они вдвоём вышли на балкон, оставив встревоженную компанию позади. Ночь здесь была шумной и яркой от света факелов. За гомоном толпы и стуком инструментов не было слышно ни цикад, ни летучих мышей. Оглядывая злобно настроенный народ, Вранка узнала многих горожан. Тех, кто желал ей хорошего утра, тех, кто продавал булочки или шил платья. Тех, кто так внезапно изменился, будто с приходом ночи претерпел метаморфозы, подобные тем, от которых в полнолуние страдают оборотни.

— Смотри, кто там в стороне, — шепнула девочка отцу, — это же Вепшемысл с мамулей.

— Ждут, что меня будут убивать, — фыркнул Кркав, — чтобы добраться до наследства наконец.

— Может натравить на них Влчека? — спросила Вранка.

— Не стоит злить толпу, — благоразумно заметил Кркав.

Наконец он спокойным шагом подошёл к самому ограждению балкона, со скучающим видом оглядел бушующий народ и обратился к нему мягко и со всей вежливостью, на которую был способен в такой ситуации.

— Уважаемые горожане, — начал он, — я вижу вас здесь во всеоружии, с огнём и мечом, у врат моего мирного дома. Что привело вас сюда?

Толпа зашумела: затрясли лопатами и кочергами мужчины, затопали каблуками женщины.

— Слышали, что тебя заколдовала ведьма, — наконец выкрикнул мясник, когда остальные чуть успокоились, — и собирается стать госпожой в этом замке.

Народ живо закивал, поддакивая мяснику, и только Вепшемысл с маменькой мрачно смотрели на действо, как грифы, ожидающие скорой кончины раненого животного.

— Ведьма? — с неприкрытым удивлением спросил Кркав. — Что за ведьма?

— Лекарка из леса! — раздражённо крикнул пекарь. — С кудрявой дочкой.

— Она тебя напоила приворотным зельем, — опять забасил мясник.

— Зашила в живот лягушку, — пискляво добавила швея.

— Эта лекарка просто лечит людей, — сказал Кркав, — она не умеет колдовать.

— Докажи! Докажи! — послышались крики из толпы.

— Выдай её нам, мы проверим, спасётся ли она от огня, — плотоядно усмехнувшись, сказал мясник.

— В огонь! В огонь! В огонь! — стала скандировать толпа.

— Может у вас есть другое предложение? — спокойно спросил Кркав. Вранка видела, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих ограждение балкона.

— Есть! — заорал мясник. — Подпалим твой замок и посмотрим, кто там из вас умеет колдовать!

— Подпалим! Подпалим! В огонь! — заорала толпа.

Вранке вдруг стало страшно. Она увидела в глазах людей дикую одержимость, которая превращала их в голодных зверей, жаждущих крови. Она представила, как они закидывают факелами её дом, и огонь начинает жадно пожирать картины, игрушки, кровати и прячущихся в нём людей. Так они сделали с домом Медены и Ярники, превратили в прах все дорогие вещи, безделушки, пучки сушёных трав и пузырьки с настойками. Так они поступят и сейчас. Кркав положил ей руку на плечо, будто почувствовав её страх.

— Хорошо, — сказал он, обращаясь к толпе, — я вас выслушал. У меня тоже есть, что вам сказать.

Он замолчал, дожидаясь, пока замолкнут отдельные личности. Народ постепенно обращался в слух, казалось, что даже цикады затихают, готовясь слушать его слова.

— Медена, эта лесная лекарка, — начал он ровным тоном, — была с нами с самого своего рождения. Будучи молодой девушкой, она начала лечить нас, пользуясь научными знаниями, которые передали ей предки. Помните, как она исправила руку сыну кузнеца, и он снова смог работать в кузнице? Помните, как она спасла маленького внука бакалейщицы, который вздумал утопиться в утином пруду? Помните, как она вытащила застрявших тройняшек из жены сапожника, одного за другим, и теперь они бегают и смеются на воле? Многие, благодаря ей, всё ещё имеют детей, мужей и внуков, здоровых и счастливых.

Вранка с радостью заметила, как люди в толпе, слушая эту речь, кивают и оглядываются друг на друга. Она ликовала: отец здорово придумал напомнить о заслугах Медены перед городом, теперь она наверняка будет спасена. Однако внезапно речь Кркава приняла неожиданный поворот.

— Вы и правда хотите убить ту, которая так помогала вам, не жалея собственных сил? — спросил он. — Моё предложение таково — мы прогоним лекарку и её дочь из города, пусть никогда они больше не возвращаются и живут себе где-нибудь в другом месте. Обещаю вам, что до рассвета я посажу их на повозку и отправлю в далёкие края. Тем же из вас, кто пожелает остаться и убедиться в честном исполнении этого приказа, я выделю вина, хлеба и одеял, чтобы они могли провести ночь у стен замка.

Люди в раздумьях зашевелились и начали обсуждать предложение Кркава между собой. Многие опустили или бросили на пол садовые инструменты, принесённые в качестве оружия. Вранка заметила, как исказилось лицо Клиштемиры, кончики её презрительно сжатого рта опустились ещё ниже, а брови сурово встретились на переносице. Отъезд лекарки был ей явно не по вкусу. Что же до Вранки — она была просто убита. Отправить в далёкие края Медену с Ярникой? После того, как отец объявил их своей семьёй? Просто из-за волеизъявления пьяной толпы? Почему нельзя было прогнать горожан? Почему нельзя было драться и защищать свою семью? Вранка не могла понять, что двигало её отцом. Тем временем из толпы вышел мясник и встал, сложив руки на груди.

— Мы принимаем твоё предложение, — грозно сказал он, — и останемся тут, чтобы убедиться в его исполнении.

— Как скажете, — кивнул Кркав. — Я велю выдать вам еды и одеял, а также подготовлю повозку. До рассвета лекарки покинут город.