Вранка ахнула, вскочила и побежала к отцу, а тот крепко обнял её, уткнувшись в густые волосы. Монахи потупились и принялись складывать тарелки, трапеза была закончена.

Девочка взлетела наверх, в свою башенку, быстрее птицы: наконец-то её отпустят в лес! Сколько лет она бродила вокруг замка, копалась в песке, лазила по камням, рискуя свалиться в воду, а добыча была небольшой — плакун-трава да стрелолист, мать-и-мачеха да подорожник. Лес же был полон несметных богатств: эхинацея, люпин, ортилия, полынь, зимолюбка, ятрышник. У Вранки от счастья перехватило дыхание и закружилась голова, даже пришлось прилечь на кровать. Девочка, закрыв глаза, вспомнила то страшное время, когда она начала интересоваться растениями, ей тогда было всего шесть лет. Мамина кровать, на которой та провела последние дни, стояла пустой, и никто не заходил в одинокую комнату. Окна там были занавешены, и ни один луч не проникал внутрь, будто в комнате умер даже свет. Мелкий пищащий кулёк с братцем отдали кормилице. Отец бродил по замку, бледный как привидение, слуги рыдали, а девочке каждую ночь снилась кровь, кровь, кровь, алые реки крови, стекающие с потолка и стен замка, каждую ночь она во сне бежала куда-то и искала любое средство, чтобы эту кровь остановить. Потом, пересилив свой страх, она зашла-таки в мамину комнату и обнаружила остатки кровоостанавливающих растений, которые приносил лекарь. Травки, как ей показалось, пахли мамой, и Вранка решила сохранить их. Тогда она выпросила у безучастного отца пустую книгу в твёрдой обложке и засунула туда сухие скелетки растений, по одному на страницу. Пока она, не зная букв и не умея писать, шептала знакомые имена: «Крапива», «Тысячелистник», к ней пришло умиротворение. Девочка стала засыпать со своей ароматной книжкой в руках, и кровь ушла из её снов, вернув коров c влажными добрыми глазами, игривых собак, пушистые облака и солнечные лучи. Теперь в моменты грусти или волнения Вранеслава брала в руки свою детскую книжицу, куда с тех пор вложила не один десяток полезных растений и трав благодаря отрывочным знаниям, полученным от торговцев и слуг. Книжка, благоухая сушёными травками и спокойствием, всегда лежала у девочки в сундуке, как самая драгоценная вещь в её владении.

— Примула весенняя, — торжественно произнесла Вранка, глядя на пустую страницу. — Осталось пять дней.

Весна в здешних краях наступала всегда внезапно, будто падала с неба. Вот ещё дует мерзкий ледяной ветер с севера, хмурится небо, и накрапывает мелкий дождик, наводя тоску на жителей, приканчивающих летние запасы, как вдруг одним днём небосвод светлеет, синеет и обращает к продрогшей Земле своё жаркое солнечное око. Разом стихает ветер, мигом нагреваются камни, а из земли лезут наружу крохотные свежие росточки. Замирает бескрайняя Волотва, всю зиму беснующаяся за своей каменной оградой. Весну ждут, ведь это краткая передышка между унылой зимой и страшным удушливым летом, когда всё живое замирает вновь в ожидании осени. Простой люд готовит заранее семена, чтобы высадить их в первые весенние дни, выпасает на свежей зелёной траве скот, занимается строительством и обустройством дома, молодежь гуляет допоздна с песнями, а священники проводят одно бракосочетание за другим.

Вранка никак не могла усидеть на месте в первый весенний день. Пану Смрку, её учителю, пришлось даже присесть и протереть глаза, чтобы перевести дух от неожиданности — с такой невнимательностью ученицы он ещё не сталкивался. Седые брови его были всегда приподняты, будто в удивлении, казалось Вранке, но в этот день, в отличие от остальных, удивление его было абсолютно законным. Недавно пана Смрка наняли для Хаврана, чтобы тот начал учиться читать и писать, а Вранка вдруг тоже попросилась в ученицы. Отец не стал запрещать, он не видел греха в науках, и пан Смрк с радостью взялся обучать девочку. Вранка же удивила всех, выучив буквы и цифры за два первых урока. Через две недели она начала читать и считать. Учитель был доволен, получив похвалу от пана Кркава, хотя понимал, что успех девочка заработала себе сама, своими любознательностью, трудолюбием и усидчивостью. Иногда она так донимала пана Смрка изощрёнными вопросами, что тот мечтал уже о перемене, чтобы немного прийти в себя. А сегодня ученицу нельзя было узнать, она улыбалась каким-то своим мыслям, читала невпопад, считала, как Бог на душу положит и всё время норовила глянуть в окно, где впервые за много-много дней показалось ласковое солнце.

— Вы свободны, пани Вранеслава, урок закончен, — сказал учитель скрипучим голосом на десять минут раньше положенного.

Девочка вскочила, кивнула и выбежала из класса, толком не попрощавшись, а пан Смрк, почёсывая лысоватую макушку, остался озадаченно сидеть в комнате, окружённый книгами и перьями.

Лестницы в тот день казались ей бесконечно длинными, всё вились и вились они вниз, никак не желая заканчиваться. Вранка скакала через две-три ступени, рискуя сломать себе шею, и только чудом никто не попался ей на пути. Наконец впереди осталась лишь желанная цель — огромная и тяжёлая входная дверь. Шлехтичка стала уже её открывать, как вдруг из ниоткуда выскочила растрёпанная Кветушка и писклявым голоском запричитала: «Ой-ёй-ёй, куда же вы без накидки, пани, простудитесь!».

— Кветушка, посмотри, там солнце, там тепло, — стала вразумлять её девочка.

— Сейчас солнце, а скоро тучка набежит, вы уж и наверное голодная, завтракали-то давненько, — продолжала бубнить Кветушка.

— А знаешь что, я наверное пропущу обед, соберёшь мне в дорогу что-нибудь? Я в лес иду, — радостно сообщила Вранеслава.

— В лес⁈ — изумилась Кветушка. — И вас пан шлехт отпустил?

— Да, он мне на прошлой неделе разрешил, при монахах, — сказала Вранка, с надеждой поглядывая на дверь.

— Так-так, — задумалась горничная. — Ну-ка сходите да ещё раз спросите у него, а я пока снеди соберу в дорогу, разрешит, так возьмёте.

Вранка тяжело вздохнула и поплелась опять наверх. Лестницы выглядели не то, что бесконечными, они как будто стали её обиталищем на всю оставшуюся жизнь, тёмные, холодные и твёрдые. Она брела, будто в лабиринте, который умышленно прятал от неё нужные повороты. У девочки возникла мысль разыграть Кветушку и сделать вид, что она сходила к отцу, но она отмела её как недостойную. Надо так надо.

Комната Кркава выглядела полупустой: кровать, огромный сундук с вещами да стол. Кровать была очень низкой, почти лежала на полу, потому что за время дальних походов со своими соратниками шлехт привык спать низко и на высоких кроватях да пуховых перинах никогда не мог заснуть. Никаких украшений и мелких вещиц в комнате не было, Кркав любил, когда в помещении чисто и пусто. Сейчас он стоял, глядя в окно, и даже не заметил, как в комнату вошла шлехтичка.

— Папа? — осторожно сказала Вранка.

— Да, дочь? — не поворачиваясь ответил Кркав.

— Сегодня первый день весны, и ты мне обещал, что разрешишь пойти в лес, — тихо сказала она.

— Хорошо, что ты спрашиваешь ещё раз, — наконец повернувшись, сказал отец, — а не убегаешь, позабыв обо всём на свете.

Вранка потупилась — если б не Кветушка, она именно так бы и поступила.

— Ну что ж, иди, — улыбнулся шлехт, — возьми только Влчека.

— Конечно! — воскликнула девочка, подбежала обнять отца и уже хотела рвануть к двери, но тот задержал её в объятиях.

— Будь осторожна и не торопись, прошу тебя, — тихо сказал он.

— Обязательно, — закивала головой Вранка, сжала его руки и пустилась бежать.

Кркав смотрел ей вслед, не мигая, а потом опять развернулся к окну. Начиналась яркая и солнечная весна, любимое время года всех от мала до велика, а его сердце вот уже много лет было словно сковано льдом.

Через пятнадцать минут Вранка и Влчек уже были на дороге к городу. За спиной у девочки болтался увесистый туесок с припасами, заботливо собранный Кветушкой. Дорога была недлинная, но лежала через город. Нужно было пройти его насквозь: по мосту, по центральной улице, через рынок и дальше мимо последних домишек, лепившихся к краю города на самой границе с полями и лесом. Город Устье Вранка исходила вдоль и поперёк как только ей разрешили покидать пределы замка. Тогда у неё как раз появился маленький и пушистый Влчек, привезённый знакомым Кркава, охотником с южных границ. С серым зубастым спутником можно было ходить куда угодно, никто в здравом уме не рисковал даже приблизиться к девочке. Сначала её восхищал ритм города, все эти звучные голоса продавцов, хлопанье ставень, шум в пивных и перебранки горожан. Девочка следила за работой пекаря, мясника, слушала говор фермеров, бывала в бродячем цирке и подсматривала за влюблёнными, но постепенно ей всё это приелось. Шумный разнородный город потерял новизну и стал просто обыденном местом жизни ничем не интересных людей. Теперь Вранку влекло то, что лежало дальше: эти росистые поля, цветущие луга и туманные леса, там было что-то, чего она ещё не видела.