Обед решили устроить в комнате у пана, он хоть и вставал понемногу, но вниз пока не спускался. Ему приготовили изящный деревянный лакированный поднос, а гостям и детям накрыли рядом с кроватью низенький столик и положили ковры, чтобы они ели, сидя на полу. Кухарка расстаралась, чтобы угодить шлехтичке, поэтому блюд было несметное количество и даже несколько десертов на выбор, кувшины были полны сладкой водой и вином. Кветушка вызвалась сама обслуживать гостей, чтобы ничего не упустить, потому что и сам пан, и юная шлехтичка были будто очарованы лесными дикарками. Разговаривали с ними, как с благородными дамами, потчевали и постоянно благодарили за спасение. Гости ели и пили мало, это Кветушке показалось очень подозрительным. Не боятся ли они отяжелеть и опьянеть от сытной еды и вина? Не задумали ли они чего-то? Горничная подкладывала и подкладывала им куски повкуснее, а они отщипывали по чуть-чуть и всё. Так ли должны себя вести те, кто впроголодь живёт в лесу, надеясь лишь на людскую милость и жалкие подаяния? А может они живут совсем не так, как кажется?

— Кветушка, не будь такой угрюмой, — засмеялась Вранка, когда горничная зашла в комнату в очередной раз, — хватит злиться.

— Я совсем не злюсь, пани, — скромно ответила Кветушка, ругая себя за отражение мыслей на лице.

В этот момент она случайно перехватила взгляд, которым пан Кркав обменялся с лекаркой. Они оба переглянулись и расплылись в улыбке. Это была не просто усмешка над злобной горничной, а нечто иное, какая-то общая эмоция, и эта эмоция Кветушке сильно не понравилась.

После обеда Вранка вызвалась показать подруге замок, и они, прихватив Хави, отправились бродить по лестницам и хихикать. Горничная с помощью поварят начала уносить грязную посуду и остатки еды. Пан Кркав и дикарка остались в комнате вдвоём. Когда Кветушка зашла туда в последний раз, они всё так же сидели на своих местах, но что-то между ними изменилось, в комнате чувствовалось какое-то напряжение. Они улыбались друг другу и тихо вели беседу, и Кветушке показалось, что тон их голосов звучал уж слишком нежно. Горничная давно не слышала таких ноток в голосе хозяина, с тех пор, как умерла его жена. Вот так-так, думала она по дороге на кухню, вот дела. В кухне от внезапно пришедшей в голову страшной мысли Кветушка так сильно сжала ложку, что ложка немного погнулась. Ведьма околдовала и приворожила пана! Теперь нужно было найти и привести помощь.

Тем временем, никого не спросив, на цветущую и поющую землю мягко наступало лето. Днём всё чаще замолкали птицы в чаще, горячий воздух дрожал над дорогой, цветы заканчивали самый яркий период своей жизни, а трава сохла и вяла. Люди стремились сделать свои дела до полудня, а продолжали их уже вечером, после захода солнца, когда открывались городские лавчонки, увешанные фонариками, вокруг которых вились ночные бабочки. Живущие в замке тоже понемногу меняли расписание, до заката никто не стремился выходить наружу, выполняя внутренние поручения, а всё, что надо было делать снаружи, оставляли на раннее утро и ночную пору. Вранка и Хави перестали навещать ямолезцев во время обеда, это было опасно из-за продолжительного пешего пути под активным солнцем. Теперь брат и сестра выходили на рассвете и возвращались домой задолго до полудня, в темноте ходить им запрещал отец. Сами ямолезцы копали теперь ранним утром до рассвета, потом прятались в шатры, а вечером устраивали песнопения у костров. Раскопки в месте, найденном Ясаном, продолжались. Мужчины выкопали уже огромную и глубокую яму в виде прямоугольника.

Однажды Вранка и Хави стали свидетелями появления из-под песка силуэта одной из находок ямолезцев. Это была гигантская повозка на шести мощных металлических колёсах, от которой остался только остов. Вранка задохнулась от восторга, таких громадных штуковин она раньше не видела. Стоящие вокруг были тоже поражены, повозка, хоть и сгнила, но сохранила свои прежние очертания благодаря плотному песку.

— За дело берутся метёлки! — объявил Ясан. — Всё, что найдёте, несите пану Костре.

Отступили мускулистые мужчины с лопатами, пришли женщины и подростки с небольшими щётками и метёлками в руках, ведь теперь требовалась мелкая и кропотливая работа. Найденные вещички несли мужчине, к которому тогда привёл девочек кот Рамус, его звали пан Костра, и он отделял человеческие кости от механизмов и других материалов. Вранка тоже попробовала поработать метёлкой, но ей, в отличие от Хави, не хватило усидчивости, поэтому она взялась носить мелкие предметы Костре.

— Не тряси, не кидай, — учил он её, — клади аккуратно, чтобы ничего не сломать.

— Зачем? Это же просто кости, — пожимала плечами Вранка.

— Кости очень важны, они могут многое рассказать, — вглядываясь в обломки, говорил пан Костра.

В один день какая-то ямолезка раскопала целый череп, и все сгрудились посмотреть. Череп был маленьким, ровным и белым, лишь с одной стороны была пробоина, как будто третий глаз.

— Красота, — заключил пан Костра, — года четыре было мальчику.

— Это детский череп? — удивилась Вранка.

— Конечно, — кивнул пан Костра, — здесь всё сплошняком детские кости, посмотри, какие есть маленькие, меньше года. А вот эти — подростки типа тебя. Но взрослых пока не было совсем.

— Они ехали в этой повозке? — спросила Вранка.

— Очевидно, — сказал подошедший к ней Витрош, — целая повозка детей.

— Куда же они ехали без взрослых? И что с ними случилось? — спросила Вранка. Ей сложно было даже представить такую ситуацию.

— Случилось что-то нехорошее, — мрачно проговорил Витрош, — а насчёт взрослых… Сейчас ребята раскапывают переднее сиденье, возможно там будет кто-то. Тот, кто их вёз.

Они помолчали, полные грустными мыслями. Солнце, только недавно поднявшееся с горизонта, уже вовсю жарило землю, отбрасывая причудливые тени от людей и деревьев. Вранка почувствовала, что пора собираться домой.

— Пойду разыщу брата, — вздохнула она.

— Вам пора? — спросил Витрош.

— Да, становится жарко, нужно успеть добраться до дома, — сказала Вранка, — заодно захвачу Ярку, а то она тоже у вас засидится.

— Не разлучай её с Лишеком, — засмеялся Витрош, — он будет грустить.

— Он больше будет грустить, если она зажарится, как колбаска, — подмигнула Вранка и отправилась на поиски Хави. Долго искать не пришлось, он как раз вылезал из ямы, весь покрытый пылью, как будто сто лет пролежал в сундуке.

— Уже? — протянул он.

— Солнце, — лаконично заметила Вранка.

Дети нехотя начали собираться в дорогу, Хави отряхивался, как собачонка, вылезшая из воды. Неожиданно среди ямолезцев поднялся шум, несколько человек выбежали на дорогу. Там какой-то человек, весь потный и покрытый дорожной пылью, остановился и переводил дух. Видно было, что он очень спешил сюда добраться откуда-то издалека. Вранка и Хави, не сговариваясь, побежали смотреть. Это был худой мужчина небольшого роста, голова его была обрита, только узкая бородка выдавалась вперёд, носил он обтягивающие одежды цвета охры. Мужчина, видно знал многих ямолезцев, он приветствовал их и каждому говорил несколько слов. Наконец он обнял подошедшего Витроша, что-то сказал ему и передал свёрнутый в свиток листок бумаги. Толпа не двигалась, внимательно изучая лицо парня, как будто на нём должно было отразиться содержимое письма. Витрош дочитал и обратился к толпе.

— Это Камсин, мой отец, — удивлённо сказал он, — просит быстрее воссоединиться с ними.

Толпа загудела, как улей набитый пчёлами, и только Вранка, возмущённая посланием, громко выкрикнула: «Почему⁈».

— Это странно, — Витрош обвёл глазами поле раскопок и толпу, — он пишет «мы нашли других». И всё.

У Вранки мурашки по спине побежали, когда она услышала слова Витроша. «Мы нашли других». Тех ли Подземных Горожан, про которых говорила Азура? Добрые они или всё-таки нет? Почему Камсин требует помощь? От мысли, что ямолезцы соберут свои пожитки и отправятся восвояси, сердце Вранки на секунду сжалось до боли. Что же она без них будет делать? Как проживёт без улыбки Витроша, без разговоров с паном Кострой и Азурой, без всей этой гомонящей и такой уже родной толпы? Неужели ей придётся остаться в скучной неизвестности, когда Племя уйдёт в дальние дали, чтобы раскрыть тайну «других»? Вранка печально вздохнула.