На этом он развернулся и прошёл обратно в комнату, а Вранка поспешила за ним.

— Папа! Папа! — громко шептала она. — Что ты наделал⁈

— Не волнуйся, — кратко сказал он, — я всё улажу.

Когда балконная дверь была закрыта, взоры всех присутствующих обратились на отца и дочь. Всё это время Медена и Хави с Ярникой еле могли дождаться исхода дела. Неожиданно, перед тем, как Кркав промолвил хоть слово, в дверь кто-то громко постучал. Все переглянулись, и шлехт кивнул. Хави открыл дверь, впустив растрёпанную всхлипывающую Кветушку, неистово теребившую фартук.

— Что ещё случилось? — раздражённо спросил Кркав горничную.

— Это я! — с рыданиями воскликнула та. — Я во всём виновата!

Выкрикнув это, она повалилась на пол, закрыв лицо руками. Все уставились на эту сцену в непонимании, лишь Медена подсела к горничной, и, приобняв, стала успокаивать.

— Не плачьте, лучше объясните, в чём дело, — говорила она Кветушке.

— Я рассказала всё пани Клиштемире, — выдавила та, без остановки шмыгая носом, — а она поведала всему городу.

— Что ты ей рассказала? — удивлённо спросил Кркав.

— Что вас приворожила лекарка, — икая, объяснила Кветушка. — Я не хотела вам зла, хотела вас защитить!

Последнюю фразу она провыла и опять закрыла лицо ладонями. Все переглянулись.

— Не расстраивайтесь так, — мягко сказала Медена, гладя горничную по голове, как маленькую девочку, — сейчас вам станет получше.

Она достала из кармана какой-то мешочек, развязала его и дала понюхать Кветушке. Та сунула нос, сморщилась, чихнула и шумно выдохнула воздух.

— Теперь уже поздно что-то делать с этим, Кветушка, — устало сказал Кркав.

— Да, — с упрёком добавила Вранка, — теперь им придётся уехать навсегда!

Все присутствующие обернулись на неё с удивлением, а горничная едва смогла поднять глаза на свою паничку, так стыдно ей было.

— Уехать? — переспросила Медена, ловя взгляд шлехта.

— Я тебе всё сейчас объясню, — быстро сказал Кркав, помогая встать немного успокоившейся горничной, — но сначала нужно отправить детей спать, уже глубокая ночь.

Кветушка поклонилась шлехту с лекаркой, всхлипнула последний раз и, еле переставляя ноги, повела детей спать.

— Можно Ярка ляжет со мной? — попросила Вранка. — Я боюсь спать одна сегодня.

— Конечно, пани, — сказала Кветушка, всё ещё дрожа после плача, — если она сама захочет.

— Хочу, — тихо сказала Ярника, — тем более если нам придётся расстаться.

— Я так не думаю, — внезапно горячо ответил Хави, — папа наверняка что-то придумает, вот увидите!

Девочки посмотрели на него и молча поднялись наверх, а Хави отправился спать в свою комнату. Кветушка расстелила им кровать и зажгла свечи.

— Иди, — устало сказала ей Вранка, — умываться уже не буду, слишком поздно.

Горничная кивнула и молча удалилась, что было совсем не в её характере. Хотя Вранку такие мелочи волновали мало, она больше беспокоилась о том, что станет с Меденой и Ярникой, куда их отправят, и успеют ли они попрощаться. Девочки забрались в кровать, рядом с ними улёгся Влчек и свернулся калачиком. Пока они лежали, дрожа от пережитых событий, Вранка рассказывала подруге, как прошла встреча с горожанами, хотя некоторые кровожадные подробности ей пришлось опустить, чтобы не испугать Ярнику ещё больше.

— У нас теперь ничего нет, даже нашего дома нет, — тихо сказала Ярника. — Уехать — не такая уж и плохая идея.

— А как же я? Как папа? — спросила Вранка. — Как же мы будем без вас?

— Я придумаю, как можно послать тебе весточку, — сказала лесная лекарка, утешая подругу, у которой щёки блестели от слёз.

— Это какой-то страшный сон, — рыдала шлехтичка. — Сначала мама, потом та, кто могла бы стать моей мамой!

Ярника обнимала её и молчала, у неё на сердце как будто навалился булыжник и заблокировал любые эмоции. Она непроизвольно покачивалась, успокаивая Вранку, как будто усыпляла плачущего младенца. Наконец Вранка затихла. Ярника осторожно погладила её по голове и сама заснула, подложив руки под подушку.

Ночь, разогретая было топотом ног, криками и отблесками факелов, снова была ночью — стихией цикад, летучих мышей, сов и разных загадочных существ, выползающих только в темноте. Редкие шорохи и стуки лишь дополняли ночную тишину. Вранке снилась погоня: она, привстав, неслась на каком-то огромном мохнатом животном, а впереди, далеко-далеко, шёл некий человек, которого ей нужно было во что бы то ни стало догнать, но она никак не могла, хотя человек, казалось, совсем не двигался, а мохнатый зверь нёсся во всю мочь. Ярнике снился полёт: она невесомо парила над лесом в каком-то лёгком розоватом тумане, осматривая знакомые тропки и лужайки, и если ей хотелось, могла легко приблизиться к любому месту в лесу так, чтобы рассмотреть микроскопический грибочек, выросший в моховом мирке, или хвоинку, застрявшую в паутине. Влчеку снилось детство: он снова был мелким пушистым комком, ощущал на своей нежной шкурке жёсткую человеческую руку, которая переносила его с одного места на другое, лапки его сучили в воздухе, и он с удивлением их рассматривал, такие они были короткие, пухлые и неуклюжие. Внезапно он резко выскочил из своего странного сна — в коридоре кто-то ходил. Запах был знакомым, поэтому Влчек не стал кидаться к двери с лаем. Он встал с кровати и подошёл к двери. Незнакомец шёл осторожно, стараясь не шуметь, что звучало подозрительно, поэтому Влчек глухо заворчал. Вранка в этот момент свалилась со своего зверя и сразу проснулась.

— Кто там? — спросила она шёпотом. Влчек вильнул хвостом и посмотрел на дверь. Рычать больше не требовалось — хозяйка сама разберётся со своими странными знакомыми, бродящими в темноте по замку. Тем более, что пока человек подходил всё ближе и ближе по коридору, запах становился всё более безопасным, и когда хозяйка начала осторожно открывать дверь, пёс уже знал, кого он там увидит.

Человек был абсолютно чёрным в ночной тьме, лишь в ухе яркой звёздочкой горела маленькая серьга. Вранка радостно выдохнула и бросилась ему на шею. Витрош, а это был именно он, не ожидая нападения, отшатнулся, но потом, узнав подругу, тоже обхватил её руками.

— Это ты, — шептала она. — А я так испугалась!

— Это я, это я, — говорил он, гладя её по голове.

— Я так рада, что это ты, — говорила Вранка, — я думала, это кто-то чужой.

— Нет, это я, — снова повторял Витрош.

Наконец они отстранились, и Вранка, схватив его за руку, повела в комнату. Здесь тоже было темно, но светлее, чем в коридоре, благодаря окнам. Они отпечатывались светлыми прямоугольниками на полу, и прямо по ним провела Вранка этого ночного пришельца.

— Только тихо, здесь спит Ярка, — предупредила она.

— Я мастер бесшумного передвижения, — шепнул ей Витрош.

Они сели подальше, чтобы не разбудить спящую, у дальнего окна, которое освещало их лица холодными лучами далёких звёзд. Они выглядели старше, чем обычно, потому что были непривычно серьёзны. Вранка разглядывала Витроша, как будто впервые, ведь ей казалось, что после последней их встречи прошло ужасно много времени. Витрош тоже внимательно рассматривал её, будто не узнавая.

— Как ты здесь оказался? — наконец спросила девочка.

— Сегодня мы все обратили внимание на суету в городе, — рассказал Витрош, — а вечером горожане прямо с ума посходили, похватали рабочие инструменты, факелы, сбились в толпу. Я решил узнать, куда они идут, и с удивлением услышал, что эти одержимые собираются штурмовать замок. Тогда я подумал, что лучше мне отправиться с ними, чтобы как-то помочь вам: предупредить или защитить, может тайно увести из замка через потайной ход. Но твой отец с ними ловко разделался, поэтому я просто подождал, пока все утихнут, и отправился искать тебя.

— Как тебе удалось проникнуть в замок посреди ночи? — удивилась Вранка. — Двери обычно запирают.

— А окна нет, — улыбнулся Витрош, — или по крайней мере не всегда.

— Вообще я безумно рада, что ты здесь, — сказала Вранка, коснувшись его руки, — мне так грустно, так страшно.