Очертания колдуна размылись. Александру затрясло, когда отрывки из прошлого, чужого прошлого, замелькали перед внутренним взором. Какие-то люди, сражения, боль. Много, очень много боли было в этих видениях. Девушка не заметила, как закричала сама. Она всё ещё пыталась бороться, не хотела знать.

Вот только Вселенной до этого не было никакого дела. Чужие воспоминания лавиной ворвались в сознание обладательницы кулона.

Алага́рд. Столица Линакра. 54 года назад.

Он задыхался. Рана на боку от быстрой скачки кровоточила всё сильнее, но он продолжал гнать коня бешеным галопом. Знал, что погоня не заставит себя ждать.

На горизонте наконец показался пункт назначения, и он позволил коню замедлиться, перешёл на рысь. Домик, стоявший на отшибе, выглядел заброшенным, но впечатление это было обманчивым. Должно быть обманчивым. Если же он ошибается, значит и это было предрешено. Шансы на спасение и без того были малы, он хотя бы сумел спасти главное.

Остановив коня у самого дома, беглец практически свалился с животного и тут же заколотил в покосившуюся дверь. Долгие мгновения ничего не происходило, но вот чудо произошло, и на пороге появились два взволнованных мужчины. На вид им было лет по пятьдесят. Первый, казавшийся на пару лет старше второго, носил коротко подстриженные волосы и обладал невероятно худощавым телосложением. Младший был длинноволосым и менее высоким, а оттого казался чуточку полнее. Глаза у обоих были тёмные, маленькие и внимательные.

— Что с вами случилось? — встревоженно спросил старший мужчина, — Наикнай, давай, помоги мне.

Вдвоём они подхватили беглеца под руки и отнесли на диван. Рана пульсировала тупой болью, глаза периодически застилал туман, но мужчина изо всех сил цеплялся за реальность, разглядывая помещение, в котором оказался. Стены были серыми, покрытыми будто следами от огня. Вокруг валялись колбы, странного назначения приборы, к потолку были подвешены травы.

— Это правда, вы тот, кто может мне помочь? — слабым голосом вновь заговорил беглец.

— О ком из нас вы говорите, господин?

— Человек, что создал устройство, с помощью которого можно перемещаться в параллельный мир, это ведь один из вас?

— Ничего подобного никто из нас не делал, — сердито ответил старший из мужчин.

— Нойманн! — в голосе второго послышалось возмущение, — Простите моего несносного брата, господин, он бывает чересчур дёрганным. Я — тот, кто работал над интересующим вас устройством. Наикнай, к вашим услугам.

— Слава Вселенной, я нашёл вас!

Он закашлялся, и Нойманн поспешно поднёс к пересохшим губам стакан с водой. Большая её часть пролилась на потемневшую обивку дивана, но часть всё же попала путнику в горло. Он заговорил вновь, на этот раз тише и медленнее.

— Мой народ проиграл. Это было очевидно и предрешено, но никто из нас не думал, что случится так скоро. Возможно, я и вовсе последний из выживших, и потому пришёл просить у вас помощи, господин Наикнай, — трясущейся рукой он вынул из-за пазухи небольшой мешочек и протянул его младшему из братьев, — это — важнейшая религия лаорий, в ней заключена огромная сила. Я прошу, нет, я умоляю вас спрятать её на Терро. Найдите там одного из нас, он должен ждать, должен почувствовать. Отдайте кулон, расскажите ему, что случилось с нашим народом. Никто из нас не способен больше на перемещения, мы утратили силу, вы знаете. Я бесполезен, я умираю вместе со всеми, как и должно было быть. Мы получили по заслугам, но будущие поколения не должны страдать из-за ошибок своих предков. Заклинаю вас, доставьте кулон на Терро. Никто не спасётся… Никто…

Он вновь зашёлся кашлем, глотая собственную кровь и моля Вселенную о скорейшей кончине.

Наикнай смотрел на него с неподдельным сочувствием.

— Конечно, я…

— Не вздумай, — прервал старший, — Я не позволю тебе рисковать собой из-за глупости и беспечности лаорий.

— Но он умирает! Нойманн, очнись, неужели не видишь? Его народ перебили в жестокой гражданской войне, и ты станешь мешать мне исполнить его последнюю волю?

— Откуда тебе знать, что устройство сработает? Что, если тебя просто расплющит в пространстве? Что я буду делать, если ты не вернёшься? — в отчаянии вскричал Нойманн.

— Верить, что у меня всё получилось, — спокойно ответил мужчина.

Беглец старался ловить каждое слово, но ускользающее сознание было не так просто побороть, и в конце концов он перестал слышать спор братьев, погрузившись во тьму.

Очнувшись спустя какое-то время, путник увидел в комнате одного Наикная, согнувшегося над столом. Он сопел, чем-то шумел и был очень погружён глубоко в своё занятие, так как не услышал слабой просьбе о воде. Впрочем, беглец и не был уверен, что нашёл в себе силы произнести хоть что-то вслух.

Возможно, прошла пара дней. Он не знал, но отчётливо чувствовал, что конец близок. Ему постоянно хотелось пить, и сильнее мучила только жажда узнать, согласен ли Наикнай выполнить его просьбу. К несчастью, спросить он уже не мог.

— Вы проснулись, друг мой, — вдруг раздался голос совсем рядом.

Беглец вздрогнул и попытался сфокусировать взгляд.

— Это я, Наикнай. Я рад, что вы очнулись, потому что хотел бы, чтобы вы знали — я готов отправиться на Терро.

В углу комнаты беглец между тем сумел разглядеть хмурого, неподвижного Нойманна. Очевидно, он так и не одобрил затею брата, но вынужден был смириться.

— Не теряйте сознания, я надеюсь вернуться и доложить об успехе совсем скоро! — воодушевлённо произнёс Наикнай, взяв в руки небольшую коробочку и ободряюще улыбнувшись брату, — Нойманн, я тебя люблю.

В следующую секунду пространство завибрировало и вобрало Наикная в себя. Нойманн вздрогнул, а беглец вновь лишился сознания. На этот раз навсегда.

Терро. Остров Хонсю. Начало XVII века.

В этот день она вышла из дома раньше, чем обычно. Толстый кафтан, покрытый большими геометрическими узорами, слегка сковывал движения. Огромный круглый медальон тяготил шею. Шапка-косынка упрямо съезжала на глаза.

Она знала, что что-то должно произойти, хоть и не успела расшифровать видение до конца. Конечно, их никогда нельзя было разобрать до всех деталей, но обычно узнать удавалось всё-таки побольше.

Немногие проснувшиеся односельчане поглядывали на неё со смесью страха и благоговения.

«Кто она, эта явившаяся из неоткуда незнакомка?»

«Почему не понимает нашего языка?»

«Она, должно быть, знается с духами».

Ей не нужно было понимать язык местного населения, достаточно было внимательно поизучать людей некоторое время, и ответы нашлись сами собой. Куда труднее было понимать себя. Помнить себя.

Она попала в это место не слишком давно, но всё равно порой забывала, кто и откуда. Впрочем, она была к тому же ужасно стара. Не столько внешне, как внутренне. Возможно, прошла не одна сотня лет с момента её рождения, этого она не знала. Уверена была лишь в количестве лет, проведённых на Терро. Оно слегка перевалило за полвека.

Мужчина, взявшийся будто из самого воздуха, заставил её прервать размышления и остановиться. Он выглядел напуганным, видимо, сам не сообразил, как оказался перед нею.

— Вселенная! — воскликнул мужчина, — Вселенная, неужели у меня получилось?

Она вздрогнула всем телом и отступила на шаг. Давно… Как же давно она не слышала этого языка!

— Простите, вы не подскажете, куда я попал? Ох, да вы, вероятно, совсем не понимаете, о чём я говорю! Как я мог не подумать об этом…

Она смотрела на него распахнутыми глазами с минуты, а после быстрым движением ухватила за локоть и потащила прочь от взглядов перепуганных селян, которые уже успели заполонить улочку.

— Куда вы меня ведёте? Простите, у меня есть дела, я должен…

— Молчите, — шипяще приказала она. Мужчина споткнулся и на мгновение замолк.

— Так вы лаория! — воскликнул он, обернувшись.

— Кто вы такой? Я не чувствую в вас нашей крови.