Она крикнула бы, но грудь сдавило так, что не только крикнуть — дышать было невозможно. Тьма навалилась со всех сторон, как тогда, на траве. Ночь душила черным покрывалом, протягивала руки-тени, хватала за горло. Илона открыла глаза и кинулась к свече, раздирая пальцами ворот.

Доктор что-то прокричал, прибежали звездные сестры, зажгли побольше свечей, усадили ее в кресло, напоили водой; женщины держали ее за руки, давая почувствовать, что она не одна, а доктор говорил, что понимает ее горе, что смерть мужа — это ужасная потеря, и тяжело остаться вдовой в такие юные годы, и он не будет ее торопить, им понадобится не одна встреча и не две, чтобы пройти этот трудный путь, и в конце она обязательно почувствует себя обновленной.

Дядюшка Фирц помог ей дойти до кэба, привез домой и сдал на руки Люси, которая при виде Илоны превратилась в разъяренную волчицу. Прошипев: «Не уходите никуда», — она отвела Илону наверх, помогла ей раздеться, обтерла полотенцем и уложила в кровать.

Засыпая, Илона слышала снизу крики Люси и госпожи Эббот, но ее уже ничто не могло побеспокоить.

Следующий день Илона провела в кровати. То плакала, то спала, то просто лежала, бездумно уставившись в окно. Небо, облака… Запах рыбы с рынка… И так будет всегда. Разве что, вместо шинтонского запаха рыбы и моря будет брютонский аромат навоза и скошенной травы, который порой доносит с луга за речкой, куда водили размяться лошадей. Слезы потекли вновь, больно щипая зудящие щеки.

Люси принесла плошку с водой и полотенце, протерла лицо и уговорила поесть — иначе молока не будет. Она смотрела на госпожу как на неразумное, но больное дитя — и жалко, и надо бы отругать, но очевидно, что не теперь. Унося Ларри, Люси даже предложила подать книжку:

— Что-то вы науки забросили, госпожа. И впрямь нехорошо с вами.

Действительно, забросила. Впрочем, что толку с наук, если груз прошлого не даст ей выпрямить спину.

Назавтра она встала, но далеко гулять не решилась. Посидела в саду, почитала «Ботанику северных графств», но мало что запомнила. Оторвавшись от книги, она подняла глаза. Ветки жимолости. Небо. Облака. И так будет снова, и снова, и снова.

Нет, она должна пройти этот путь до конца. В среду она придет на собрание и после него поговорит с доктором Алитруэ.

Приняв решение, Илона вернулась к ботанике.

Среда. Наконец-то! Она не помнила, что делала днем, ожидая вечера, но едва пробило шесть, как начала собираться.

Кто-то постучал, она крикнула «войдите» не отрываясь от застегивания лифа.

— Илона!

— Морин? Здравствуй, Морин. Увы, мне нужно уходить.

В другое время она обрадовалась бы возвращению мэтрессы Скотт, но не в этот раз. Сейчас все ее мысли были заняты предстоящим собранием.

— Видите, мэтресса? Сама не своя. Как начала ходить на эти сборища…

Голос служанки, едва слышный, привел Илону в ярость.

— Люси! — рявнула она так, что Ларри в детской заплакал.

Люси бросилась к ребенку, мэтресса Скотт с удивлением воззрилась на Илону:

— Ты уверена, что с тобой всё в порядке?

— Нет! — бушевавшая ярость требовала выхода. — Нет! Со мной всё не в порядке! Но вам всё равно! Вам всем всё равно!

— Ты могла бы со мной поговорить, ты же знаешь…

— О чем? — Илона постаралась взять себя в руки, но голос остался непозволительно высоким. — О том, что я живу, будто болонка? Что родители найдут мне хозяина подобрее, который не станет меня пинать зазря, и приплатят побольше, чтоб согласился на довесок? Ты чего-то не знала? Вы все чего-то не знали?

Мэтресса покачала головой:

— Время после родов не самое простое. Тебе нужно окрепнуть…

— Будто что-то изменится!

— Я подожду тебя в гостиной.

— Я ухожу!

— Илона, я давно слышу про этого доктора Алитруэ, и поверь, этот человек…

— … единственный, кто может мне помочь!

— Хорошо, — неожиданно согласилась Морин. — Я поеду с тобой. Жду тебя внизу.

Илона растерялась, но решила, что Морин и правда нужно всего-то побыть на собрании, послушать доктора, и она сама поймет, какой замечательный это человек. И главное, что именно он может ей помочь, и только он.

Она нашла мэтрессу в гостиной у госпожи Эббот. Резкий голос хозяйки резал воздух будто лезвие ножа:

— Конечно же, я ни мгновения не верила! Все эти якобы глубокие мысли я читала еще двадцать лет назад в «Гранях сокровенного». Балабол! А эти игры с освещением? Не представляю, каким образом мой дорогой… О, Илона, добрый вечер!

Кивнув госпоже Эббот, она ровным голосом произнесла:

— Морин, я готова.

И не глядя ни на кого, пошла к двери.

Дядюшка Фирц уже ждал в кэбе.

У дверей в школу произошла заминка. Звездная сестра внимательно посмотрела на Морин и внезапно сказала:

— Сожалею, но я уверена, что вам услуги доктора Алитруэ ни к чему.

Илона несказанно удивилась. Дядюшка Фирц попробовал переубедить строгую женщину, но не преуспел.

— Не страшно, — покачала Морин головой с таким видом, будто получила весьма, весьма дурное известие. — Я подожду вас у госпожи Эббот.

Илона едва высидела собрание. Доктор Алитруэ смог уделить ей всего несколько минут.

— Госпожа Кларк, вы хотите прийти снова? Уверены?

— Да! — она твердо посмотрела ему в глаза. — Я готова.

В воскресенье она придет еще раз. Обязательно. Если понадобится, придет еще два, три или десять раз, пока ее жизнь не изменится, как обещал доктор…

— Хватит, дорогой, ты больше не поведешь госпожу Кларк к этому проходимцу! — госпожа Эббот была настроена столь решительно, что даже хлопнула ладонью по низкому столику.

— Госпожа Эббот, — Илона задрала подбородок, — смею напомнить, что меня не нужно никуда водить. Господин Фирц…

— Илона!

От удивления она замолчала. Невозможно было предположить, что мэтресса Скотт умеет так страшно рычать.

— Илона, дело нешуточное. Я съездила к госпоже Эшфорд. Жаль, я не познакомила вас, это упущение. Госпожа Эшфорд обладает малым дипломом и работает вместе со своим мужем, магженером. Она из любопытства сходила на собрание. Госпожа Эббот права, этот человек смешал воедино примитивные философские воззрения с идеями одного неудачливого профессора, которые давно развенчали более сведущие коллеги. И еще госпожа Эшфорд сказала, что мэтра Эшфорда, ее мужа, не допустили в зал.

Илона растерялась. Она привыкла доверять мэтрессе Скотт, но почему она говорит про доктора Алитруэ такие странные вещи?

— Может быть, на магов его учение не действует?

— Тогда не было бы никакого вреда в том, чтобы я посидела с тобой рядом.

— Нет-нет. Я думаю, вы чего-то недопонимаете. А госпожа Эшфорд… Я не знаю, почему она так отзывается о докторе Алитруэ… Господин Фирц, скажите же что-нибудь!

Госпожа Эббот глянула на дядюшку Фирца, и тот счел благоразумным промолчать. Заговорила сама хозяйка дома:

— Я не училась в университете, но поверьте, госпожа Кларк, я читаю не только рецепты выпечки. Некогда я выписывала журнал для дам, где печатали недурственные повести авторов-женщин и вполне увлекательные ученые статьи. То, о чем говорил ваш доктор на первом собрании, я определенно читала в этом журнале давным давно, когда мой сын еще учился в гимназии.

— Но госпожа Эббот, ведь говорят, что новое — это хорошо забытое старое, — Илона не собиралась сдаваться.

— Иногда старое настолько обветшало, что ему никогда не стать новым, — покачала головой Морин. — Илона, я понимаю твое желание изменить жизнь, но давай мы поговорим об этом, когда ты придешь в себя.

— Морин, со мной всё в порядке!

— Перед собранием ты утверждала обратное. Мы обязательно поговорим, но я хочу убедиться, что доктор Алитруэ не принесет тебе вреда. Не предпринимай ничего пока.

— У госпожи Кларк назначена сессия в воскресенье, — дядюшка Фирц виновато покосился на Илону. Предатель!

Морин нахмурилась и забарабанила пальцами по подлокотнику. Видно, ей в голову пришла какая-то мысль, потому что она искоса глянула на Илону и кивнула.