Илона взяла в городской библиотеке две книги про университет. С каждой прочитанной страницей идея учебы, жизни в большом городе, знакомств с новыми интересными людьми все больше увлекала ее, и если бы не тревога о репутации семьи, она бы, пожалуй, даже обрадовалась внезапной перемене судьбы.

Минуло два месяца с тех пор, как Биннерды почтили Горналонов своим присутствием в последний раз. Слухи стали утихать, хоть и не пропали совсем. Судьба подбросила новый повод для обсуждений: у правящей четы родился первенец, сын.

Много веков Риконбрия была единственным государством на острове, но двести лет назад королевство разделили, что нынче считалось самым глупым поступком самого глупого короля. Со временем Конбрия с Риконтией принялись враждовать, и семь лет назад заговорщики поставили остров на грань войны. Но свадьба Оливера Конбрийского и Азалии Риконтийской свела усилия «ястребов» на нет.

С заведением наследников медлили, ожидая объединения королевств в единую Риконбрию, чтобы не доставлять головной боли законникам, и вот — случилось. По сообщениям газет, и королева Азалия, и принц Эдмунд чувствовали себя превосходно.

Город праздновал рождение Его Высочества с размахом. Маги постарались и устроили в сумерках фейерверк с разноцветными огнями и огромным светящимся гербом Риконбрии над главной площадью Брютона, где сегодня, казалось, собралась добрая половина города. Оркестр огнеборцев наяривал бравурные марши под управлением дирижера-любителя, мага огня. Желающим разливали вино за счет магистрата. Строгие усатые капралы из городской стражи внимательно осматривали жаждущих угощения и порой одного или другого отводили в сторону, мол, тебе уже хватит.

Едва пригубив из захваченной с собой кружки, Илона сочла напиток кислым, а праздник слишком шумным. Матушка удивилась, но решила проводить дочь домой и посоветовала отправиться в кровать. Пожелав ей доброй ночи, уже в дверях матушка будто бы на всякий случай спросила про женские дни. Илона ответила, что все хорошо, даже лучше, чем раньше — легко и недолго. Матушка забеспокоилась.

Еще оставалась надежда, что обойдется, и леди Горналон принялась осторожно вызнавать про маглекарей в соседних городах. Но через неделю Илону начало мутить по утрам, и стало очевидно — матушкино зелье не подействовало.

Решать пришлось быстро. Травить плод, рискуя навсегда лишиться возможности материнства, Илона отказалась.

Обе леди повинились перед отцом. Лорда Горналона с трудом удалось убедить, что не стоит ехать вслед за Дугласом и устраивать скандал с вызовом на дуэль — в морских пиратах и то больше сострадания, чем в столичных сплетниках. Разрушенная репутация всей семьи будет слишком высокой ценой за наказание подлеца. Затем, немного придя в себя, родители взялись за дело.

Для начала лорд Горналон, страдая и мучаясь от своего морального падения, приобрел у знакомых мошенников документ достопочтенной вдовы из зажиточных горожан. Он сообщил дочери, что ей придется стать на два года старше и отныне носить фамилию Кларк.

— Кларков много, в каждом графстве найдутся тысячи Кларков. Никто не вздумает интересоваться, кому из них твой покойный муж приходится родственником, — рассудила матушка, и, подумав, прибавила. — Допустим, это был молодой, подающий надежды офицер, лейтенант Кларк… погиб, исполняя свой долг…

Следующую неделю родители подолгу что-то обсуждали в кабинете лорда Горналона, рассылали множество писем, и даже приняли некоего подозрительного, но шустрого на вид типа.

Илона же тем временем привыкала к новому имени и училась жить, как живут простые горожане: самостоятельно совершать утренний туалет и готовиться ко сну вечером, следить за одеждой, пришивать пуговицы и штопать чулки, в чем очень помогли уроки рукоделия в пансионе.

Пришлось отказаться от сложной прически с локонами, которую каждое утро укладывала камеристка; взамен она научила Илону собирать волосы в изящный узел на затылке.

Наконец Илону позвали в кабинет, и отец объявил:

— Ты поедешь в Шинтон. Это небольшой город в графстве Лимар, в южной части западного побережья. В Лимаре у нас нет ни родных, ни знакомых, и тебя никто не узнает.

— А добираться туда из Брютона вполне удобно, — матушка прочертила пальцем путь по карте на кофейном столике. — Всего ночь и полдня поездом до Крисанура, это большой порт к северу от Шинтона. Оттуда пять часов в дилижансе. Конечно же, я буду тебя навещать.

Для плана Горналонов тихий Шинтон подходил как нельзя лучше: небольшой, вполне уютный… Возможно, скучноватый. Это не Брютон, это сонная глухомань, где ничего не происходит, и единственная опасность — мигрень от скуки. Но именно такое тихое место и нужно женщине в тягости, не так ли?

Железная дорога обошла Шинтон стороной, зато есть порт, куда раз или два в неделю заходят пассажирские суда, а иногда и военные корабли становятся на рейд. Значит, приезжих не так много, чтобы в городе процветали игорные дома и питейные заведения, но и не так мало, чтобы прибытие Илоны привлекло излишнее внимание.

Илоне оставалось только согласиться, и вскоре слуги затягивали ремни вокруг дорожных сундуков на крыше кареты Горналонов.

Экипаж тронулся, и через несколько минут родной дом скрылся за поворотом. Илона смотрела на знакомые с детства места и гадала, когда она снова увидит эту улицу, этот сквер, бульвар, театральную площадь, сам театр… Некий господин рисовал черной краской буквы поперек театральной афиши: о-т-м-е-н-я…

Отменяется.

Илона откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Отменяется — хорошее слово, точное. Счастливая семья с Дугласом? Отменяется. Новая, интересная жизнь в университете? Отменяется. Новый город, больше и интереснее Брютона? Отменяется. Колеса кареты будто выстукивали по брусчатке: отменяется, отменяется, отменяется… А впереди? Тихий скучный городок и… неизвестность.

— Жизнь не закончилась, — матушка, верно угадав ее настроение, выдернула Илону из печальных мыслей. — Поживешь в Шинтоне два, может быть, три года, и вернешься, когда никто не заметит, что дитя родилось в феврале, а не в июле. Приедешь домой вдовой с ребенком.

— Ты полагаешь, свет Брютона найдет такие объяснения достаточными? — Илона ничуть не сомневалась в матушкином даре убеждения, но разговор о возвращении отвлекал от прощания.

— Конечно! — леди Горналон заломила брови и руки. И придав голосу драматизма, она артистически покачала головой в сторону воображаемой собеседницы: — Ах, вы же знаете, как это бывает! В ту осень мы ездили поправить здоровье на побережье… О нет, я сомневаюсь, что вы знакомы с теми местами. Мы не любим столпотворения.

Илона слабо улыбнулась, глядя на импровизированное представление. По виду матушки никто не посмел бы усомниться, что отдых в захолустье даст сто очков вперед модным курортам. Леди Горналон всем своим видом выражала удовольствие от «воспоминаний»:

— Мы остановились в милом месте, отдыхали от городской суеты, и представьте себе, между молодыми людьми вспыхнула любовь! Да-да, дорогая, самая настоящая любовь! Военный, блестящий офицер, но, увы, по долгу службы он не имел права покидать пределы графства. — Лицо матушки приняло выражение «позвольте, какие глупости»: — Позвольте, какие… ах, нет, м-м… Позвольте, разве это имеет значение? Да, молодой человек был простым офицером, но лорд Горналон, дорогая моя, человек новой формации. Для нас благородство заключается в уме и характере.

Слезы отступили, Илона смеялась, но… как она будет жить одна? Без матушки?

— Молодые были счастливы вместе целых два месяца! А после… ах, бедный, бедный юноша, роковое стечение обстоятельств… Девочка так убивалась, но быстро взяла себя в руки. Она очень, очень ответственная мать… — Леди Горналон вышла из образа и улыбнулась Илоне, в этот раз по-настоящему: — Именно такого объяснения и будем придерживаться. Пока все складывается весьма неплохо, ты согласна?

Илона согласилась, что будет очень ответственной матерью, и что все очень даже неплохо сложилось — настолько неплохо, насколько это было возможно в ее неприятном положении. И была очень, очень благодарна родителям. Но внутри…