За несколько дней в заключении Айси осунулась и приобрела весьма нездоровый вид. Ее губы потрескались, а под глазами залегли тени. Илона понадеялась, что бывшая соседка хотя бы не морит себя голодом — себя и ребенка. Но голову обвиняемая держала высоко, дерзко смотрела в зал, и одета была в чистое платье, которое позавчера Илона отослала с майором. Молодец Айси, не собирается сдаваться.

Леопольд Боскет, стоявший рядом со скамьей, тихо охнул. Илона осторожно глянула на него снизу вверх — Леопольд смотрел на Айси со смесью восхищения и жалости. Надо же, оказывается, сыночку госпожи Боскет не чуждо сострадание.

— Айседора Лангин, расскажите, в каких отношениях вы были с господином Диггингтоном.

Но ответить Айси не успела. В коридоре слышался нарастающий шум — какая-то возня, ругань, кто-то взывал к Звездам. Все обернулись к дверям, кроме Илоны, которая не могла так шустро вертеться.

Двери распахнулись, и некто в серой форме почтальона, пятясь, вошел в зал. Когда они с напарником развернулись, взорам присутствующих открылся огромный продолговатый сверток из мешковины, перевязанный красной атласной лентой с нелепым бантом. Почтальоны опустили его на пол и огляделись в ожидании указаний.

— Что это за безобразие⁈ — вскричал красный от гнева коронер. — Кто вам позволил нарушить порядок дознания⁈

— Виноват, господин коронер! — ответил старший из почтовиков. — Посылка в управление из Молкингтона. — Он подал клерку желтоватую квитанцию. — Предписано: «Доставить на дознание безотлагательно».

Илона и не представляла, с какой живостью могут подскочить дородные дамы и джентльмены не первой молодости. Она поерзала на месте: ей ничего не было видно из-за спин привставших соседей.

— Не волнуйтесь, я вам буду все рассказывать, — пришел на помощь Леопольд Боскет и под тяжелым взглядом своей мамаши поправился: — Вам… э-э, вам, матушка, с госпожой Кларк. Сейчас один из носильщиков развязывает веревки.

— Не стоит утруждаться, Полли, мне все прекрасно видно, — заявила госпожа Боскет, забравшаяся на скамью. Тот сделал вид, что не услышал.

— Они разворачивают мешковину… Достают оттуда… О-о!!!

— Что там⁈ — не выдержала Илона и подергала Боскета-младшего за рукав, но он пока что был не в силах говорить.

Айси вскрикнула и зазвенела кандалами. Наконец, Илоне удалось подняться. Зрители перед ней задвигались живее, кто-то из дам попытался упасть без чувств на руки кавалера, кто-то расталкивал соседей, пробираясь поближе, кого-то впопыхах уронили, и между раздавшихся в стороны спин на мгновение стало видно содержимое свертка.

На полу, чрезвычайно помятый, словно его выкручивали после стирки, лежал господин Сырнокс.

На то, чтобы навести порядок, ушло изрядно времени. Бедный коронер охрип, перекрикивая стоящий в зале гам, и чуть не сломал церемониальную колотушку.

— По-ря-док в за-ле! Всем занять свои места! Господа, сядьте по местам, иначе прикажу очистить помещение!.. Поди прочь, горбатый осел! — в сердцах сорвал он злость на клерка, который совал ему какую-то бумажку.

Горбатыми ослами местные жители называли смешных животных на южных островах. Очевидно, коронеру не первый раз за этот день хотелось переродиться в погонщика этих самых горбатых ослов где-нибудь в Серонте, вместо того, чтобы успокаивать горожан. Ослов-то хоть плеткой огреть можно.

Госпожа Скотт осмотрела Сырнокса и сказала, что он жив, но погружен в крепкий сон каким-то зельем, и кроме того, пострадал от недостатка воздуха; она распорядилась доставить его в лечебницу — разумеется под охраной, господин коронер, как же иначе.

Хватились почтальонов, которые привезли сверток к управлению; оказалось, их уже след простыл.

— Все по местам! Все по местам, или я прикажу очистить зал!.. — надрывался коронер. — Хм! Наконец-то. Госпожа Лангин, раз уж тут произошло такое… гм… произошло такое происшествие… тьфу!.. Словом, знаком ли вам этот субъект?

— Да, — выдавила из себя Айси. — Это Ричард Сырнокс. Отец моего ребенка!

И c вызовом посмотрела на пестрый цветник волнующихся дам.

После этого все пошло наперекосяк. Илона, которой и так было не по себе из-за духоты и мешанины запахов в зале — духи, пот, пыль — с трудом заставляла себя слушать допрос. Ничего особенно нового она не узнала, но коронер, кажется, был предубежден против Айси. Он подробно допрашивал Айси, где и на что она жила до приезда в Шинтон, о разорившемся отце, о знакомстве с Сырноксом и о характере их отношений. Леопольд недовольно завозился. Илона скосила глаза и удивилась его мрачному виду. Госпожа Боскет, напротив, расплылась в удовлетворенной улыбке и сияла так, будто в конце заседания ожидала получить медаль за проявленную бдительность. Илона припомнила, что госпожа Боскет упоминала подругу, чей муж служит в управлении стражи. Что ж, стоило ожидать, что Илона не единственная, кто постарался обратить на свою сторону общественность. Кумушки из Трех Сосен не могли упустить такой случай приподняться над окружающими.

— Что ж ты так стараешься… — услышала Илона за спиной знакомый голос и обернулась. Госпожа Скотт в ярости терзала сильными пальцами платок.

В самом деле, господин Доунхилл, похоже, был предубежден против Айси. Казалось, он надеется стать почетным членом Гвардии Нравственности и председательствовать на собраниях, где бурно обсуждают развратную длину панталон и допустимый цвет капора. Ядовитые вопросы, которыми коронер забрасывал Айси, будто летели в саму Илону.

«…Как скоро после знакомства с этим господином вы забыли о чести и скромности?.. Не вам решать, что касается дознания, а что не касается!… непременно пошлем запрос… ваши, кхе-кхе, предыдущие увлечения… »

Невыносимо! Невыносимо!..

Чтобы успокоиться, Илона прикрыла глаза и начала медленно считать про себя, стараясь отрешиться от происходящего. Голос коронера слился в монотонное «бу-бу-бу», в голове зашумело…

— Госпожа Кларк! Госпожа Кларк! Что с вами⁈ Эй, здесь даме дурно!

Ее подхватили, вернули на скамью, похлопали по щекам. Госпожа Скотт заявила, что нюхательные соли ни к чему, и лучше всего вывести пострадавшую из здания.

— Помогите даме выйти на свежий воздух, — донесся до Илоны голос коронера. — А сейчас… Внимание! Комиссия удаляется на совещание и огласит вердикт…

И тут произошло нечто такое, что впоследствии Илона не могла объяснить. Внезапная мысль, сверкнувшая в голове, была подобна разряду молнии. Осколки воспоминаний взвились вверх, завертелись перед внутренним взором и улеглись в строгом порядке. Илона обнаружила, что стоит на ногах, вцепившись в руку госпожи Скотт для опоры.

В глаза бросилась бледная как лист бумаги Айси, и это послужило последним толчком.

— Стойте! — Илона сама удивилась, какой звонкий у нее голос. — Погодите, господин коронер! Вы не знаете всех обстоятельств дела!

С коронера было достаточно. Он покраснел, как помидор, и набрал в грудь воздуху, но Илона успела его опередить:

— У другого лица есть мотив! — и, пока к изумленному коронеру не вернулся дар речи, продолжала: — Гораздо более веский мотив, чем у Айси… у госпожи Лангин. Возможно, даже два!

В зале стояла мертвая тишина. Горожане ошалело переглядывались. Илона перевела дух. Сил кричать у нее больше не было, но ее и так слушали, затаив дыхание.

— Госпожа Лангин не знала о наследстве, зато сестре господина Диггингтона доподлинно было известно, что все его состояние, за исключением небольшой суммы, достанется ей.

— Прикажете в каждом убийстве обвинять наследников? — наконец пришел в себя коронер. — Кроме того, госпожу Лангин видела госпожа Курдякон, она только что подтвердила это!

— Госпожа Курдякон, по ее собственным словам, видела полную женщину в сером одеянии, которая прошла по дорожке к дому Диггингтонов в обычное для Айси время. Прикажете подозревать всех, у кого есть серое платье? Придется проверить половину присутствующих дам!.. — парировала Илона. — Да и дорожка, полагаю, проходит не вплотную под окнами?