Мягкому Леопольду «грызть мебель» было нечем, и бедняга маялся в роли домашнего сыночка с надеждой на женитьбу как на спасение. Илоне было неловко думать о том, что женись Леопольд на ней — попадет из одной клетки в другую. Леди и лорд Горналон, конечно, не станут обращаться с ним, как со скудоумным юнцом, но и с привязи не спустят.

Хвала Звездам, университет не прошел для Леопольда даром. Над его тягой к образованию матушка имела мало власти. В книжной лавке Леопольд оживился, его глаза загорелись, и он сразу повел Илону в ту часть, где располагались книги признанных мыслителей, записки путешественников о странах за океаном и новых колониях. Венчала это досточтимое собрание полка учебников, названия которых Илоне мало что говорили. Она открыла одну книгу и воззрилась на картинку, где шар сходился с извилистой плитой, а длинные строки значков рядом описывали их взаимодействие.

Илона вздохнула. В пансионе уверяли, что подробные сведения о дальних странах лишь разбередят умы юных дев; расчеты сложнее умножения и деления вредны для женского организма, а мыслители смущают дух. Увы, но даже мудрые дамы могут попасть под влияние предубеждений, свойственных старшему поколению. Времена меняются, идет прогресс! Илона решительно потянулась к знаниям, стоящим на ближайших полках с табличкой «Науки».

Не успела она оглянуться, как держала «Необходимейшие сведения о странах Восточного материка», «Южные и Юго-восточные архипелаги», «Размышления о природе разума» и три учебника: один с изображениями мерных колб на обложке, другой — с пересечениями двух треугольников, чьи углы зачем-то были обозначены буквами, а третий — о ужас! — рассказывал об устройстве человеческого тела и лечении различных недугов. На обложке красовался силуэт обнаженного по пояс человека с обозначенным расположением сердца, легких, желудка и других органов. Илона решила, что сразу завернет эту книгу в бумагу, уберегая от взглядов вездесущей Люси, а перед следующим приездом матушки и вовсе зашьет в подушку.

Сложив стопку на стол продавца, Илона вытащила кошелек. Леопольд повздыхал, глядя, как она отсчитывает монеты, и на вопросительный взгляд Илоны пояснил:

— Мне матушка не позволяет тратить деньги на книги. Приходится выкраивать минутки и подолгу листать их здесь, или покупать старые, потрепанные…. О, занятная штучка, — он указал на бусину с пером, которую Илона прицепила к кошельку.

— Представьте, кто-то обронил… м… недалеко от дома. Я не смогла найти хозяина, а вещица и впрямь прелестна. Благодарю вас, Леопольд.

Расстались они хорошими приятелями. Остаток дня Илона провела за книгами. И завтра. И послезавтра.

Два месяца она убивала скуку вышивкой, бесцельными хождениями по кварталу Три Сосны, пресными разговорами с госпожой Эббот и чтением дамских журналов. Советы по ведению дома у нее вызывали щемящую тоску — слишком жестоко судьба растоптала ее мечту о семейном счастье.

Статьи о театральном сезоне она и вовсе не читала — что толку бередить душу. Брютонский театр был типичным для провинции и достаточно неплохим, хоть на фоне гастролей знаменитостей заметно проигрывал. Но все же Илона с родителями не пропускали ни одной премьеры. Теперь же она была лишена и этого. Культурная жизнь Шинтона ограничивалась представлениями кружка гимназистов и пением храмового хора на праздники солнцестояния.

Советы по этикету всегда казались Илоне занудными, модные страницы — будто вырваны из другой жизни. Что еще читать в журналах? Морализаторские эссе? Хотела бы Илона посмотреть на их авторов, окажись эти леди на ее месте.

Ее увлекали только произведения известных беллетристов, что иногда публиковались в журналах — будто окно в жизнь, которой у нее не вышло.

Но теперь… теперь всё изменилось. Геометрическим фигурам было все равно, кто пытается подсчитать их площадь. Число выйдет одинаковым и у высоконравственной матроны, и у кокетливой студентки. Формулы годны как для гимназиста, так и для лавочника. Жук не перестанет жевать одни листья и с негодующим жужжанием улетать от других, чьи бы глаза ни рассматривали страницу. История морского сражения не изменится от того, что в животе Илоны живет ребенок, но на ее пальце нет кольца. А «неприличный» учебник по медицине? Все дети болеют и разбивают коленки. И неважно, женат ли отец на матери или же показал себя подлецом высшей пробы.

С науками Илоне не было скучно, но главное, с науками Илона чувствовала себя равной прочим добропорядочным горожанам.

Через неделю она вознамерилась прогуляться в книжную лавку самостоятельно. Люси разворчалась, что негоже по такой погоде женщине в тягости одной ходить.

— Поговорите с госпожой Эббот, может, составит вам компанию. Случись что, как я с вашей матушкой объясняться буду? Вон живот уже какой.

— А будет еще больше. Я не больна, Люси, я беременна, и хочу погулять своими ногами, пока могу. В декабре даже в Шинтоне бывают морозы, правда?

— Уж конечно, зима хоть и не как на северах, но мороз будет, а ветер с моря как подует, ух холодина. Вы хоть тогда станете дома сидеть?

— Тогда и стану. А пока хочу погулять, сколько могу.

Конечно, большую часть пути Илона проделала в кэбе, но и по свежему воздуху тоже прогулялась. Не все же во дворике сидеть.

В книжной лавке она нашла большой, величиной с половину стола, атлас мира. Ей очень не хватало знаний географии, когда она принялась читать про дальние страны. Перебрав всю полку учебников, нашла два совсем простеньких. Интересно, девушки, которые поступают в университет на алхимию или лекарский, откуда все знают? Уж наверно не из пансионов. Словоохотливый хозяин лавки с радостью порекомендовал, что еще можно почитать.

— Как приятно видеть, что молодая женщина интересуется науками, а не только нарядами или ведением дома, — похвалил он Илону, и та зарделась от удовольствия.

Наконец список покупок увенчался каталогом, и Илона вытащила кошелек. Бусина с перьями сорвалась с цепочки, соскользнула на край стола и с глухим стуком упала на пол. Пока Илона примеривалась, как бы склониться к беглянке, рыженькая девочка с задорными косичками подскочила и подала Илоне «сокровище», подняв его за пестрое перышко. Илона поблагодарила и спрятала амулет в кошель.

Распорядившись доставить покупки в квартал Три Сосны, Илона свернула в переулок, где обитали лавочки попроще. На одну из них она давно положила глаз: из витрины на первом этаже обшарпанного домика смотрели куклы в одеждах времен прабабушек, громоздкие и побитые временем часы, артефакты из дерева и меди — такие уже полвека никто не делает, грубая фарфоровая тарелка с красными розами и отколотым краем, отчего голубая окантовка прерывалась в двух местах, жестяной поднос с облупившейся черной краской, по которой вышагивал расписной петух, стопка приземистых чашек с блюдцами, будто акробаты взобравшихся друг на друга, и много-много других занятных вещиц.

Конечно, лавка в таком районе не могла принадлежать старьевщику, только антиквару — из тех, что скупает хлам, а продают раритеты. Разумеется, это одни и те же вещи, которые меняют название в зависимости от того, пришел продавец или покупатель. Но Илона и не собиралась ничего покупать, только поглазеть на диковинки. Разве что вон ту чайную ложечку с витой ручкой и головой дракончика на конце…

— Тетенька, вы монетку уронили.

— А?

Илона уже была готова расплатиться, когда сзади ее окликнул мальчишка лет семи. Когда она обернулась, тот протягивал ей серебряк. Не успела Илона взять пропажу, как рука мальчика дрогнула, монета покатилась по полу, и тот, торопливо извиняясь, бросился за ней вслед. Нырнув под полку он выудил беглый кругляш. Поблагодарив мальчика, Илона вернулась к стойке, чтобы забрать кошель, сдачу и ложечку.

Вернувшись домой, она принялась подсчитывать сегодняшние расходы, но что-то не сходилось — вроде бы, денег в кошеле должно быть намного больше! Может, она не посчитала какую-то из купленных книг или перепутала цену? Но нет — то, что она называла амулетом, тоже пропало! Илона перевернула весь ридикюль, прощупала подкладку — бусинки с перьями как не бывало. Похоже, что выронила в лавке антиквара не одну монетку, а несколько. И бусина тоже куда-то закатилась. Если раньше Илона удивлялась, как могла проворонить выпавшие деньги, то теперь и сомнений не было — она и правда стала неуклюжа в тягости. Бусинки было жалко, Илоне почему-то нравилось вертеть ее в руках. Придется вернуться в лавку.