В то же время Цзин Ци разговаривал с У Си:

– В этом мире существует выгода от привлечения Его Высочества старшего принца, но я не могу отдать то, что не в моих руках. Поскольку мне не удалось подкупить его, необходимо было силой заставить его сесть на один стул со мной… Кстати, нужно поблагодарить Хэлянь Ци.

У Си вернулся к привычке каждый день посещать княжескую резиденцию в определенное время, но теперь относился к этому еще серьезнее. Он намеренно купил целый комплект книг – начиная с «Троесловия» и «Правил жизни для представителей младшего поколения» и заканчивая «Четырьмя книгами и Пятью канонами» – и приходил каждый день, чтобы Цзин Ци объяснял их ему.

Цзин Ци любил учить, а У Си внимательно слушал его. Со временем они действительно стали похожи на учителя и ученика. Цзин Ци даже пошутил, что он должен проявить к нему сыновье благочестие и оплатить частные уроки. Кто же знал, что уже на следующий день У Си действительно разузнает о вознаграждении другим учителям и по всем правилам отправит ему приличную сумму. В итоге впервые самостоятельно заработавший деньги князь Наньнина не знал, как на это реагировать.

А Синьлай, будучи человеком прямолинейным, внутренне тревожился от мыслей: «Разве шаман не говорил, что любит его? Почему он ничего не предпринимает?». Поддавшись своей горячей натуре, он тихо спросил У Си:

– Юный шаман, если вы и князь ведете себя как всегда, то когда он согласится поехать с вами в Наньцзян?

У Си, не отрывая взгляд от книги, ответил:

– Я еще не говорил с ним об этом.

А Синьлай разволновался.

– Почему? Боитесь, что он откажет?

У Си кивнул, а затем покачал головой.

– Даже если он согласится, у меня еще недостаточно навыков. Когда случится какая-нибудь беда, разве это не лишит его покоя? Чтобы суметь в будущем защитить его, сначала я должен стать сильнее.

А Синьлай задумался о чем-то.

– Тогда… что вы будете делать, если он не полюбит вас?

У Си замер на долгое время и в конце концов тихо ответил:

– Буду хорошо с ним обращаться. Конечно, он обо всем узнает.

Больше ни сказав ни слова, он повернулся и направился в свой кабинет, не обращая внимания на не находившего себе места от беспокойства А Синьлая.

Глава 41. «Тайное становится явным»

– Наступательно-оборонительная тактика состоит из отступления после наступления и, наоборот, наступления после отступления.

Цзин Ци был небрежно одет в светло-голубой халат, белый воротник которого подчеркивал пряди его нерасчесанных, выпадающих из прически волос цвета чернильных штрихов: он только что проснулся после полуденного сна. Лежа на кушетке с полузакрытыми глазами, он говорил немного гнусаво, но его голос постепенно становился яснее, глубже, и хоть речь была неторопливой, каждое слово било в самое сердце.

– Считается, что после наступления обязательно нужно отступить, чтобы не отрезать путь тем, для кого он должен быть открыт. Также считается, что при отступлении необходимо продолжать двигаться вперед независимо от обстоятельств – именно это называется «идти вперед, даже если передо мной сотни тысяч противников».

У Си молча наблюдал за ним, блуждая в собственных мыслях. Цзин Ци продолжал лениво бормотать, готовый опять заснуть в любой момент, поэтому сначала не заметил этого. Но тот не отвечал уже долгое время, поэтому князь поднял голову, чтобы взглянуть на него.

– О чем ты думаешь?

У Си вздрогнул, торопливо отвел глаза и спросил, опустив голову:

– Ты же сделал то же самое, так?

– А… Что? – Цзин Ци открыл глаза. – Что я сделал?

– Когда остальные были уверены, что тебе не стоит ехать в Лянгуан, ты поехал. После твоего возвращения все были уверены, что ты используешь это как возможность что-либо предпринять, но ты абсолютно ничего не сделал и никак не изменился.

– Поездка в Лянгуан была не более чем попыткой Хэлянь Ци доставить мне неприятности. Все проблемы уже улажены. Если не играть роль богатого бездельника после возвращения, то когда еще?

У Си задумался, а затем покачал головой:

– Это неправда.

Цзин Ци расхохотался, встав с кушетки, чтобы потянуться и размять мышцы после сна. На заднем дворе снег припорошил цветы груш, и ветер кружил их лепестки, принося с собой морозный аромат свежести. Несколько из них упало на одежды Цзин Ци, и У Си подумал, что тот будто сошел с полотна искусного художника. Невольно он вспомнил стих, что слышал несколько дней назад:

– «Так юн и так прекрасен этот скиталец…» [1].

[1] – строчка из стиха «旄丘» (máoqiū) – «Холм» неизвестного автора периода Вёсен и Осеней.

Не расслышав, Цзин Ци повернулся к нему в недоумении:

– Что ты сказал?

У Си покачал головой и слегка взволнованно отвел взгляд на цветастую стену внутреннего двора. Он чувствовал, что в его сердце поднялось раздражение, напоминающее склизкий мох в углу стены: этот человек был прямо здесь и сейчас, но ему приходилось сдерживать некоторые слова. Внезапно почувствовав обиду, он тихо спросил:

– Расскажешь мне сегодня о «Трехстах стихотворениях»? [2]

[2] «Книга песен» – древнейшее из существующих традиционное собрание китайской поэзии, содержащее в себе 305 стихов, датированных с 11 по 7 века д.н.э. Одна из книг «Пятикнижия»  («У-цзин» (五经, Wǔjīng; дословно — «пять основ») — общее название для следующих пяти конфуцианских книг: «И-цзин»（易经; «Книга Перемен»). «Ши-цзин»（诗经; «Книга песен»). «Шу-цзин»（书经; «Книга преданий»). «Ли-цзи»（礼记; «Книга церемоний») и «Чунь-Цю»（春秋; «Вёсны и осени»; летопись).

У Си всегда предпочитал практические знания, с удовольствием слушая о тактике и управлении, но никогда не спрашивал об этикете и поэзии. Он не собирался сдавать государственный экзамен, да и писать сочинения ему было не нужно – мелодичные строки классической поэзии «Книги песен» достигали его ушей, но не сердца. До тех пор, пока он понимал общий смысл, этого было достаточно.

Цзин Ци слегка удивился.  Заметив, что другой пустым взглядом рассматривал стену, и его мысли витали где-то далеко, пока в глазах застыло едва различимое выражение крепкой привязанности, он не сдержал понимающей улыбки, подумав про себя: «О, этот ребенок наконец начал понимать, что такое любовная тоска…»

– Какую часть ты хочешь услышать?

– Ту, где «Мы, за руки взявшись, когда-то с ней шли, дожить до седин дружной парой мечтали». [3]

[3] 执子之手，与子偕老 (zhí zǐ zhī shǒu, yǔ zǐ xiélǎo) – держа тебя за руку, вместе состаримся. Образно о вечной любви.

Ах, значит, это действительно так.

Цзин Ци обрадовался и вспомнил кое-что, но не подал виду, сказав лишь:

– Эта песня и так печальна, но ты вспомнил две самые душераздирающие строки.

Удивленный, У Си непонимающе посмотрел на него.

Цзин Ци легко смахнул несколько лепестков, упавших ему на плечи, и начал медленно говорить:

– «Едва барабана послышится грохот,

Солдат на ногах уже к бою готовый.

В столице одни укрепленья возводят,

А мне вот на юг продвигаться походом.

Нас Сунь-генерал за собою ведет,

С соседями-царствами уж замирились.

А все не велят возвращаться домой,

Тоска и смятенье сердца охватили...»

[4] Отрывок из стихотворения «Грохочущий барабан» из цикла «Нравы царств», песни царства Бэй, Книги песен в переводе Кравцова М.Е. Перейдите по ссылке, чтобы прочитать полную версию и понять, какую строчку процитировал У Си.