По правде говоря, черную вуаль в Южном Синьцзяне надевали во время таких церемоний, как, например, жертвоприношение, а в обычное время юный шаман мог ходить без нее. Однако после прибытия в Дацин У Си окружали совершенно другие люди. Он чувствовал напряжение каждый раз, как выходил на улицу, потому предпочитал не снимать этих одежд.

Казалось, если вуаль не позволяет другим видеть твое лицо, то и лиц других не увидишь.

Однако поскольку в последнее время Цзин Ци часто приходил и устраивал неприятности, первоначальная настороженность У Си исчезла, а сердце его со временем оттаяло. За эти дни их отношения стали более искренними, а двери поместья юного шамана больше не были столь плотно закрыты.

У Си удивленно посмотрел на его наряд. Цзин Ци никогда не одевался слишком броско, однако очевидно привык жить в роскоши. Даже это белое платье украшала чрезвычайно изысканная вышивка. У Си никогда не видел на нем столь простой одежды.

— Почему ты... так одет? — спросил он.

— Бессовестный подлец! — раздраженно закатил глаза Цзин Ци. — Разве несколько дней назад ты не согласился пойти со мной, чтобы посетить самые оживленные места города?

У Си ошеломленно замер. Он тогда подумал, что Цзин Ци всего лишь небрежно выразился.

Жители Центральных Равнин были гостеприимны и любезны, вне зависимости от обстоятельств они могли сказать несколько вежливых фраз, но никто не воспринимал эти слова всерьез. У Си хоть и не мог отличить искренность людей Центральных Равнин от притворства, но за последние годы понял, что фразы «непременно приходите в следующий раз» и «приходите посидеть в свободное время» относились к числу тех, что не следовало выполнять.

— Ты говорил серьезно?

Цзин Ци взмахнул рукавами, развернулся и сделал вид, что уходит:

— Когда я лгал тебе? Эх, я приложил столько усилий, чтобы сбежать из дворца, но кое-кому все равно. Забудь об этом, я пойду спать. Хотя бы не придется пробираться во двор, подобно вору перед рассветом.

У Си быстро схватил его за плечо, но не придумал, что сказать. На десять произнесенных Цзин Ци слов он с трудом мог подобрать одно. Долгое время спустя, тяжело дыша и несколько раз запнувшись, он наконец ответил:

— Я пойду с тобой.

Конечно, обычно Цзин Ци девять из десяти предложений говорил просто так. Однако после встречи с У Си, этим упрямым ребенком, не умеющим отличать ложь от правды, он понял, что безобидная чепуха может навредить их дружбе. Потому большую часть времени Цзин Ци был честен и не давал пустых обещаний.

Прожив так много лет, он любил только детей и животных.

Увидев У Си и маленького соболя на его плече, одного человека и одного животного, что смотрели на него совершенно одинаковыми, черными и блестящими, полными надежды глазами, он не удержался и решил подразнить их.

— О, так я умолял тебя пойти со мной? — спросил Цзин Ци, нарочно сохраняя невозмутимость.

— Я... я не это имел в виду... — ответил У Си.

Он верил, что Цзин Ци действительно разозлился. Этот человек всегда был очень великодушным, что бы У Си ни говорил, как бы ни нападал на него маленький соболь и насколько бы грубо не вели себя люди в поместье, плохо понимающие правила этикета. Цзин Ци не обращал внимания и лишь смеялся, проходя мимо. Кто же мог подумать, что в этот раз он действительно захочет уйти, взмахнув рукавом?

Несколько бледное лицо У Си покрылось легким румянцем от возросшего волнения. В глубине души он знал, что Цзин Ци просто проявлял к нему снисходительность, и думал, что, если на сей раз этот человек действительно разозлился, вряд ли он сможет уговорить его вернуться.

От этих мыслей его сердцем завладел невыразимый страх. У Си боялся, что если отпустит его, то все вернется к началу, они снова станут чужими друг другу, а поместье юного шамана снова превратится в безжизненную могилу...

— Бэйюань!

Цзин Ци проигнорировал его и продолжил идти вперед. У Си с детства занимался боевыми искусствами, поэтому с легкостью мог остановить его. Однако он побоялся разозлить Цзин Ци еще сильнее, потому не осмелился применить силу и просто шагал вперед следом за ним. Маленький соболь, казалось, что-то понял. Он перепрыгнул на Цзин Ци, коготочками зацепился за его воротник и принялся грызть одежду.

Изначально Цзин Ци хотел лишь подразнить его. Кто же знал, что честное сердце У Си действительно встревожится, а глаза немного покраснеют. Цзин Ци остановился и с каменным лицом посмотрел на маленького соболя на своем плече. Он протянул руку, схватив зверька за шкирку, и бессовестно сказал:

— Если дашь его мне на несколько дней, я больше не буду сердиться.

У Си посмотрел сначала на ни в чем не повинного соболя, затем на лицо Цзин Ци и в итоге радостно кивнул.

— Принесите пузырек с только что приготовленным противоядием, — сказал он, повернувшись к А Синьлаю.

А Синьлай тут же достал из рукава маленькую фарфоровую бутылочку, которую У Си и передал Цзин Ци со словами:

— Обязательно сохрани ее у себя, во рту этого маленького зверька содержится сильный яд. Он знаком с тобой и не укусит, но может укусить кого-то из поместья. Если такое случится, заставьте пострадавшего выпить противоядие и все будет хорошо, — подумав, он неуверенно добавил: — Ты... ты сказал, что больше не будешь злиться.

Цзин Ци был толстокожим, словно городская стена, но вдруг почувствовал себя мелочным стариком, который обманывает честных детей.

Он слегка кашлянул, а потом улыбнулся:

— На этот раз я тебя прощаю.

Маленький соболь по-прежнему старательно разрывал когтями его одежду, широко раскрыв совершенно круглые глаза, и понятия не имел, что хозяин уже продал его.

В центре столицы с севера на юг протекала великая река под названием Ванъюэ. Этой ночью ее заполнили цветные фонари, напоминающие бесконечную россыпь искр. Фейерверки покрыли ночное небо, казалось, что даже луна и звезды потускнели на их фоне. Звуки музыки и человеческих голосов доносились из проплывающих мимо разукрашенных джонок. Стены дворца возносились высоко вверх, оранжево-розовые огни висели на угловых башнях городских стен, освещая еще не расчищенный снег.

Северный ветер пронизывал до костей, но люди, смешавшись с толпой, могли немного согреться. Мелкие лавочники продавали обычные безделушки, очень грубо сделанные, навряд ли хорошие, но привлекающие внимание в настолько оживленной атмосфере.

У Си немного вспотел, гуляя по улицам.

Он никогда не видел столь шумных зрелищ и на мгновение поддался влиянию обстановки. Его глаза сверкали, не в силах насытиться видом. Цзин Ци одной рукой осторожно держал маленького соболя за пазухой, а другой вел У Си, показывая пейзажи столицы.

В это время звук флейты прорвался сквозь суету и пронзил уши людей. Все вокруг, казалось, замерло, весело болтающие люди притихли и столпились на берегу. Вытянув шеи, они уставились на разукрашенную джонку, что встала по середине реки Ванъюэ.

— На что они смотрят? — не удержавшись, спросил У Си.

Цзин Ци тоже на мгновение растерялся и не сразу ответил. Каждый год он оставался во дворце допоздна, потом возвращался в поместье и сразу ложился спать. В этом году он смешался с толпой, только потому что обещал взять У Си с собой. Он смутно припоминал, что такое событие происходило каждый год, но не мог вспомнить, в чем конкретно оно заключалось.

В этот момент он услышал, как человек рядом с ним медленно сказал:

— Госпожа Луна собирается выступать.

Цзин Ци весь напрягся, с трудом повернувшись и выдавив из себя улыбку:

— Приветствую Его Высочество наследного принца.

Хэлянь И притворно улыбнулся, смерив его взглядом.

— Голова болит, значит?

***

Примечания:

[1] Первый из сильнейших – в оригинале 状元 (zhuàngyuan) – звание, присеваемое победителю на столичных экзаменах.

Глава 16. «Красавица под луной»

Мы приняли решение изменить написание имени Хэ Ляньи на «Хэлянь И». Во всех предыдущих главах написание также будет исправлено. За некоторыми подробностями этого вопроса можете заглянуть в группу Вконтакте, в остальном — просим прощения за неудобства и возникшую путаницу.