Хэлянь Чжао не был уверен, был ли князь Наньнина в самом деле идиотом или притворялся, но не удержался от косого взгляда. Долг за услугу и деньги различались, так как можно было все так рассчитать?

— Кроме того, — продолжил Цзин Ци, — он не мог забыть о своей шалости, которую устроил по прибытию в Большой Зал. Лишь позже он узнал, что навредил вашей репутации, и теперь очень сожалеет об этом. Он не пытался заговорить с вами, так как боялся, что еще сильнее разозлит, если опрометчиво заявится к вам. Он постоянно размышлял над тем, как же ему выразить свои извинения.

Цзин Ци намеренно вовлек в это дело У Си, хотя знал, что тот этого не желает.

У Хэлянь Ци были припрятаны темные шаманы Наньцзяна. Как только это станет известно в будущем, Хэлянь Чжао ухватится за эту возможность и никогда не упустит ее. Люди Великой Цин не делили шаманов на темных и белых, для них все они были южными варварами.

Когда настанет это время, Хэлянь Чжао непременно доставит неприятности и наверняка утащит неприглядного шамана под воду в порыве безумства.

Наличие связей с чужаками, укрытие убийц, игры с шаманизмом — даже одно из этих преступлений каралось смертью.

Вздохнув про себя, Цзин Ци подумал: «Не вини меня, маленькое ядовитое создание. Это называется заблаговременно принять меры, чтобы сохранить твою ничтожную жизнь».

Однако он не ожидал, что, пробормотав себе что-то под нос, Хэлянь Чжао внезапно спросит:

— Я слышал, что поместье шамана недалеко отсюда, верно? Буквально, в двух шагах. Так почему бы нам не пригласить его присоединиться к веселью?

Цзин Ци замер.

***

Примечания:

[1] 东风 dōngfēng — перен. новое веяние, порыв; ветер перемен.

[2] 浑水摸鱼 húnshuǐ mōyú — в знач. воспользоваться всеобщей суматохой ради получения выгоды.

[3] 落井下石 luò jǐng xià shí — обр. в знач.: добить, бить лежачего.

[4] 尸位素餐 shīwèi sùcān — зря занимать место; состоять в должности, но ничего не делать; даром есть хлеб.

[5] 借花献佛 jiè huā xiàn fó — обр. сделать подарок за чужой счет, передарить полученный подарок; приписывать себе чужие заслуги; присваивать чужие права.

Глава 25. «Тяжелые воспоминания»

Цзин Ци в мгновение ока взял под контроль выражение своего лица и нахмурил брови, словно ничего не случилось.

― Зачем? ― несколько нетерпеливо спросил он. ― Я хорошо знаю этого негодяя: он не проронит ни слова, даже если трижды его пнуть. А если он и откроет рот, то я начну задыхаться от гнева. Разве его грубая речь не испортит настроение Вашему Высочеству?

― Что испортит? Неужели я буду придавать значение каждой мелочи, произнесенной устами ребенка? ― Хэлянь Чжао взглянул на него с притворной улыбкой. ― Князь считает, что я недостоин чести увидеть лицо юного шамана?

...Вполне возможно.

В душе Цзин Ци безжалостно проклинал Хэлянь Чжао с головы до ног: разве он не просто нарывается на неприятности от нечего делать? Кажется, он действительно недооценил степень самодовольства Хэлянь Чжао, когда тот достигает своей цели. Однако на лице Цзин Ци все еще светилась улыбка:

― Его Высочество решил подразнить меня этими словами? Я не заслужил подобных обвинений. Пин Ань, ступай в поместье юного шамана и скажи, что Его Высочество у меня. Пригласи его зайти ненадолго.

Если бы речь шла о чем-то другом, то упади Цзин Ци на голову огромная бамбуковая корзина, он бы не испугался. Но У Си... В тот момент одна только мысль об этом ребенке вызывала у Цзин Ци сильную головную боль ― слова «упрямый» было бы недостаточно, чтобы описать его. Хэлянь Чжао, безусловно, обладал непомерным честолюбием и любил слушать лесть, однако о близких отношениях князя Наньнина и наследного принца знал весь народ столицы. Конечно, в глазах первого сына императора наследный принц не заслуживал внимания, но он не был новичком в вопросах политики и какую-никакую осторожность проявлял, потому и решил выведать намерения У Си.

Цзин Ци делал вид, что все в порядке, но во рту у него было горько. За долю секунды в его голове промелькнули тысячи вариантов развития событий ― и лучшим был тот, в котором У Си прикинулся бы мертвым и не пришел, потому что так Цзин Ци еще сумел бы придумать повод замять дело. Он боялся, что У Си, едва увидев Хэлянь Чжао, скажет: «Я знаю тебя, Хэлянь Чжао. Ты наш злейший враг» ― или без промедления вытащит свой крюк и убьет принца...

...Он не мог допустить подобного развития событий.

Но как можно отбросить смертельную вражду? На первый взгляд, Цзин Ци болтал с Хэлянь Чжао и Чжо Сылаем совершенно беззаботно, однако в голове его мысли быстро сменялись одна другой в попытке предугадать исход на случай, если У Си действительно выйдет из себя.

«Молю Небесного Императора и Милосердного Бодхисаттву [1]! У Си, маленький негодяй, я уже не надеюсь, что ты не рассердишься, но надеюсь, ты сделаешь это хотя бы немного тактично».

К счастью, он инстинктивно передавал чашки, наполнял их и подхалимствовал, потому никто не заметил чего-то неправильного, когда он ушел в свои мысли.

Через некоторое время Пин Ань вернулся и сообщил:

― Ваше Высочество, князь, прошу немного подождать. Молодой шаман уже в пути.

Хэлянь Чжао кивнул, а Цзин Ци почувствовал, как сердце пропустило удар.

Еще через некоторое время действительно объявили о приходе юного шамана. Цзин Ци смерил его взглядом: ладно, тот был завернут в множество одежд, жаль только, что пылающие гневом глаза нельзя было прикрыть. Тогда вторая половина сердца Цзин Ци, в которой еще сохранилась надежда на удачу, тоже дрогнула.

К счастью или нет, князь Наньнина перенес множество штормов в своей жизни. Мысленно подготовившись к наихудшему исходу, он немедленно начал придумывать новые пути отступления и способы уладить проблему. Пока он размышлял, его тело само по себе встало и протянуло руку к У Си:

― Поспеши представиться Его Высочеству первому принцу.

С первого взгляда казалось, что Цзин Ци тащил У Си на встречу с Хэлянь Чжао, но на самом деле он пытался укрыть У Си от других и заодно незаметно выведать выражение его лица. К сожалению, на этом лице виднелась одна лишь пара темных и спокойных глаз. Цзин Ци не мог предугадать, что у него на уме.

Хэлянь Чжао сидел все с тем же выражением, при взгляде на которое хотелось разбить тарелку об его лицо. За этой притворной улыбкой ничего нельзя было разобрать. Он действительно нарывался на неприятности.

Первый принц важно кивнул У Си и сказал:

― Молодой шаман, проходи и присаживайся.

Он вел себя так, будто занял место хозяина в обход Цзин Ци.

У Си был заложником, присланным из Наньцзяна, и действительно ничего не значил в столице, но все же оставался будущим Великим Шаманом. Нельзя было утверждать, что его положение ниже, чем у кого-то еще. Слова Хэлянь Чжао звучали прямо-таки чрезвычайно непочтительно.

В этот момент Цзин Ци почувствовал, как рука, которую он держал, немедленно напряглась.

Поэтому он усадил У Си рядом с собой и улыбнулся:

― В прошлый раз брат Цзышу прислал несколько кувшинов хорошего вина, которое тебе так и не довелось попробовать. Ты пришел как раз вовремя и успеешь насладиться едой.

Затем он встал и лично налил У Си вино, слегка отвернувшись от Хэлянь Чжао. Улыбка исчезла с его лица, когда он едва заметно покачал головой. Однако У Си смотрел на прозрачное вино в чаше, потому неизвестно, заметил ли он это.

Потом юноша поднял чашу, встал и обратился к Хэлянь Чжао:

― Поднимаю эту чашу в честь Его Высочества первого принца. Из уважения к вам я выпью первым. В прошлом я поступил необдуманно. Прошу Его Высочество учесть несмышленость У Си в силу юного возраста и не принимать близко к сердцу.

Цзин Ци застыл от удивления.

Однако Хэлянь Чжао рассмеялся и тоже поднял чашу, указав на У Си:

― Что за слова? Когда это юный шаман оскорбил меня? Почему я не помню? Сылай, припоминаешь что-то такое?

Чжо Сылай заискивающе улыбнулся. У Си приподнял вуаль и залпом выпил вино. Хэлянь Чжао тоже опустил голову, заинтересованно смочил губы, опустил чашу на стол и улыбнулся, держа котенка в объятьях: