Один за другим всадники выпадали из седел. Сначала было неясно, что происходит, но внимательные люди могли сказать, что кто-то переставляет игральные фигуры. Все люди, которые ловили рыбу в мутных водах [2], во избежание катастрофы теряли свои состояния, бросали камни на череду упавших в колодец [3], в итоге дела дошли даже до шести министерств и девяти высших придворных чинов.

Первым пал министр доходов Цай Цзяньсин.

Старик всю жизнь разыгрывал из себя скользкого плута и даром ел хлеб [4], но закончил тем, что покрыл себя позором на склоне лет. Хэлянь Пэй не ожидал, что избранный им лично доверенный чиновник не окажет ему достоинства, поэтому в порыве гнева приказал конфисковать поместье министра, а всех, кто там жил, изгнал к горному хребту Дасинь.

Цай Цзяньсин был до смерти напуган и в промежутке быстрых взлетов и падений отправился к праотцам еще до начала поездки. Между тем, никто не заметил, что по дороге к месту изгнания они потеряли женщину по фамилии Ху.

Конечно, Цзин Ци тоже был занят тем, что активно мутил воду. Чем мутнее она была, тем лучше, ведь лишь немногие в Большом Зале были чисты. Маня, принуждая, подавляя и подливая масла в огонь, впервые в жизни у него появились темные мешки под глазами. В результате, приспешники наследного принца из нескольких лишенных власти и влияния молодых людей, которые не имели возможности проявить свои таланты, превратились в тех, кто впервые обрел вес в обществе.

Вэй Чэн тихо скончался во время судебной проверки, что было преподнесено как самоубийство. Но все прекрасно понимали, что произошло на самом деле.

Никто не рассчитывал, что этот ничтожный мертвый евнух втянет в процесс и Хэлянь Ци. Все это привело к тому, что второй принц оказался в отчаянном положении и не мог за всем уследить, что заставляло втайне посмеиваться вовлеченную сторону.

Кроме того, желание старика Цзянь поднять тревогу по вопросу о северо-западе измученным императором было списано под предлогом «мои верноподданные слишком много думают» и отклонено.

За закрытыми дверями сокрушался даже Лу Шэнь — человек, находящийся у власти при дворе, был сравним с небольшим судном, плывущим в океан, который при штиле имел возможность преодолевать волны высотой три чи. Никто не знал, в каком направлении подует ветер, и мог лишь ждать, кто засмеется последним.

Приближался праздник долголетия императора. Цзин Ци устроил пир, чтобы выразить благодарность Хэлянь Чжао.

В результате их дружеского сосуществования последняя капля подозрений Хэлянь Чжао к нему исчезли. Про себя тот думал, что это лишь пятнадцатилетний подросток, который еще даже не надел шляпу совершеннолетия, поэтому был уверен, что не ошибся на его счет.

С самого начала отношение Цзин Ци к нему было неумело учтивым, но сейчас он уже стал привязчивым, небрежным и более своенравным, фактически разделив некоторые черты с Чжо Сылаем.

Получив прекрасную госпожу Ху — хоть о том и не было ведомо посторонним — Чжо Сылай не мог не изменить свое мнение о князе Наньнина на более положительное, так как тот от его имени учинил неприятности. Благодаря своим частым контактам с Цзин Ци, Чжо Сылай также обнаружил, что тот обладал прекрасным чувством юмора, а когда они говорили о романтических, волнующих вещах, казалось, что он был его родственной душой.

Стоило Хэлянь Чжао войти, как Цзин Ци тут же потянул его за собой:

— Пройдемте, Ваше Высочество. Вам будет приятно увидеть это.

Будучи военным, Хэлянь Чжао обладал здоровым телом и крепким телосложением, поэтому не позволил бы куда-то себя утащить. Однако в последнее время он пребывал в хорошем расположении духа, поэтому не стал сопротивляться и немного пробежал с ним.

— Почему ты так взволнован? Что это за сокровище? — спросил Хэлянь Чжао с улыбкой.

Цзин Ци улыбнулся в ответ:

— Узнаете, когда увидите.

Пока он говорил, они дошли до небольшого сада. Это было невероятно изысканное место, на входе в которое цвела пара сливовых деревьев. За ними тянулась вереница бамбуковых стеблей, а также множество беседок и павильонов, подходящих для сочинения поэм у извилистых вод. Сад был небольшим, но внутри, подобно изящному яшмовому браслету, чувствовался дух древнего минимализма, который не растерял искусности.

Цзин Ци подвел Хэлянь Чжао к креслу, после чего и Чжо Сылая попросил присесть. В ужасе тот заявил, что не осмелится, и отказывался до тех пор, пока Хэлянь Чжао не кивнул, только тогда сев рядом.

Еда и вино были готовы.

— Заносите, — приказал Цзин Ци.

Мгновение спустя красивая женщина в шелках, казалось, проплыла свой путь, ступая мелкими шажками. Экзотический аромат проник к центру сада, и все невольно вздохнули.

— Вот она, прелесть ночи в лунном свете, витающее в воздухе благоухание невидимого цветка, — Чжо Сылай не мог удержаться от похвалы.

Голова красавицы была опущена, на лице ее играла легкая улыбка. Когда она начала сгибать колени для подобающего поклона, все заметили в ее руках котенка.

— Ваше Высочество, брат Чжо, вы оба неверно поняли, — сказал Цзин Ци с улыбкой: — Этот аромат исходит не от человека.

— Откуда же тогда? — поинтересовался Хэлянь Чжао.

Цзин Ци поманил девушку к себе:

— Принеси его сюда, чтобы Его Высочество смог вдохнуть.

Красавица вплотную подошла к ним, показывая Хэлянь Чжао котенка, которого держала. Котенок был размером с две ладони взрослого мужчины, а шерстка его была снежно-белой. На лбу у него был клок коричневого меха, напоминавший вдовий мыс, как у человека.

— Вдохните, Ваше Высочество, — мягко сказала красавица. — Его ли это запах?

Хэлянь Чжао подошел и втянул воздух. И действительно, невероятный аромат ударил ему в нос. Он изумленно прищелкнул языком.

— Он удивителен куда больше, чем кажется, — счастливо сказал Цзин Ци, бросив на женщину многозначительный взгляд. Она поставила котенка на землю и взяла флейту сяо из рук молодого слуги, что стоял рядом. Стоило прозвучать нескольким проверочным нотам, как котенок заметно насторожился, вытянул шею, а глаза его стали совсем круглыми.

Звуки сяо превратились в мелодию, и котенок, будто поняв это, оторвал передние лапы от земли, после чего резко повернул тазом.

Хэлянь Чжао уставился на него широко раскрытыми глазами, а после того, как представление закончилось, наклонился, чтобы самостоятельно поднять котенка.

— Это редчайшее существо.

Лично ему он не слишком понравился, но он вспомнил, что праздник долголетия приближается, потому преподнести животное в качестве подарка — все равно что вызвать благосклонность того человека горой золота и серебра.

— Вы позволили мне выпустить гнев, Ваше Высочество, — весело сказал Цзин Ци. — К сожалению, мое поместье обнищало и мне нечем вам отплатить. По стечению обстоятельств, я заметил это существо во время своего последнего визита в поместье юного шамана и имел наглость выпросить его. Сейчас я намереваюсь бесстыдно занять цветы для подношения Будде [5].

Улыбка застыла на лице Хэлянь Чжао. Посадив кота на стол, он небрежно взял палочками кусок мяса и накормил его. Когда он уставился на Цзин Ци многозначительным взглядом, то заметил, что тот выглядит как ни в чем не бывало.

— Шаман передал это существо тебе. Будет некрасиво, если ты втайне отдашь его кому-то, так ведь? — неторопливо произнес Хэлянь Чжао. — Благородный человек не злоупотребляет чужой добротой... Боюсь, принять это будет неприлично.

— Да как можно? — Цзин Ци небрежно махнул рукой. — Если бы он узнал, что я отдал его подарок, разве не проклял бы с помощью куклы вуду, чтобы мы больше никогда не видались? Естественно, я уже все объяснил ему.

Хэлянь Чжао немного удивился, едва заметно улыбнувшись.

— Я бы не осмелился принять редкое животное у шамана. С незапамятных времен известно, что без труда не получить награды.

Цзин Ци задумался:

— Разве это «без труда»? — небрежно спросил он. — Я в долгу перед вами. Он должен был мне с прошлого раза. В этот раз он вместо меня отблагодарит вас.