― Ваше Высочество, когда речь заходит о молчании, этот простолюдин надежнее мертвеца, ― тихо ответил Чжоу Цзышу. ― Прошу, будьте спокойны.

Хэлянь И лишь устало махнул рукой.

В мгновение ока жизнь во дворце забурлила. Хэлянь Пэй праздновал свой пятьдесят пятый день рождения: к худу или к добру, но это была круглая дата, и, хотя точка в деле Вэй Чэна еще не была поставлена, атмосфера держалась оживленной. Всем сыновьям и внукам императора, а также гражданским чиновникам и генералам приходилось ломать голову над подарком.

Конечно, Хэлянь Чжао не мог на день рождения государя преподнести ему одного лишь кота, подаренного Цзин Ци, иначе его репутация «первого принца, поощряющего излишества в удовольствиях» получила бы обоснование. Подарком Его Величеству должен был стать набор ортодоксальных безделушек для тысячелетних черепах, воплощающих фразу «Желаю счастья большого, как море, и долголетия, как у гор». Поэтому Хэлянь Чжао за несколько дней до праздника посетил дворец, чтобы выразить почтение отцу и подарить ему кота.

Он сказал, что его подчиненные нашли этого кота у одного выдающегося человека из народа, а он не осмелился держать такое сокровище у себя, поэтому принес во дворец в надежде, что это поможет отцу-императору рассеять тоску и послужит выражением его сыновьей почтительности.

Демонстрация сыновьей почтительности с помощью домашнего животного сделала Хэлянь Пэя невероятно счастливым ― он тут же пожаловал сыну кучу наград. Если бы Его Величество окончательно растерял рассудок, то пожаловал бы Хэлянь Чжао титул «Принца крови с ароматом кошки».

Хэлянь Пэй отчасти остался ребенком: получив что-то хорошее, он тотчас желал похвастаться этим перед всеми. Он даже специально покинул дворец, чтобы посетить поместье князя Наньнина, отдохнуть за едой и показать Цзин Ци прекрасное выступление. Перед передачей Хэлянь Чжао о коте заботились в княжеской резиденции более десяти дней, потому все уже успели к нему привыкнуть. Однако при виде восторга Его Величества никто не смог сказать правду ― им пришлось сопровождать императора и всем вместе изображать удивление. Цзин Ци не знал, плакать или смеяться.

В эти дни плохое постоянно чередовалось с хорошим. Хэлянь Чжао определенно обогнал Хэлянь Ци на один шаг ― ни к чему говорить, как его это обрадовало.

Когда стало известно о свадьбе наследного принца, один старый лис с очень чутким обонянием заприметил, что за спиной Его Высочества наследного принца, чья репутация ни разу не пострадала, стоит некая сила.

Хэлянь Ци наконец понял, что значит «вести себя скромно и сдержанно», и замял дело Темных Шаманов. Цзин Ци поручил Чжоу Цзышу выяснить подробности, но, на удивление, даже тому пока не получилось ничего разузнать. Очевидно, второй принц был очень осторожным и осмотрительным.

Спустя полгода Лу Шэнь попал в министерство финансов, где наконец смог расправить крылья и продемонстрировать свой талант. Кроме того, Цзин Ци помогал ему налаживать связи и вдевать нитки в иголки, потому какое-то время все шло прекрасно.

Впрочем, поместье князя Наньнина приобрело еще одного «ученика». С того дня, как Цзин Ци узнал, что У Си спит всего четыре часа в сутки, а остальное время посвящает боевым искусствам, он больше не пытался бессовестно вытащить его повеселиться. С другой стороны, У Си привык заглядывать в поместье князя Наньнина каждый день на какое-то время после обеда ― обычно когда Цзин Ци просыпался после дневного сна. Все это время Хэлянь Пэй безуспешно посылал учителей в поместье молодого шамана. Дурная привычка Цзин Ци поучать всех вокруг наконец смогла проявить себя. Каждый раз, как они садились пить чай, Цзин Ци без умолку болтал о северных землях.

У Си был прекрасным учеником: он никогда не относился к словам Цзин Ци пренебрежительно, только потому что они оба были одного возраста. Пока человек прав, пока он образован, пока у него можно учиться, У Си будет слушать со всем вниманием даже рассказы подающей чай служанки, не говоря уже о Цзин Ци, и никогда не перебьет.

Цзин Ци был праздным ленивцем, но это не значит, что он не читал ― скорее, он читал в прошлой жизни и желания повторять у него не было. Он понимал все: философские каноны, исторические трактаты, изречения мыслителей, собрания поэзии и прозы. Раньше он учился вместе с принцами во дворце и приобрел определенные знания. К тому же его кругозор был намного шире, чем у старых учителей, которые получили классическое образование. Его речь, наполненная прекрасными цитатами, никогда не была скучной и монотонной. Иногда он отклонялся от темы, связывал «четыре книги и пять канонов» сначала с частным записями императорского дворца, а затем с военной стратегией и не возвращался обратно.

У Си слушал его с жадностью.

Однако, возможно, из-за своего характера он испытывал некоторое замешательство каждый раз, как речь заходила об искусстве стратегии.

Однажды Цзин Ци, рассказывая об истории, упомянул борьбу нескольких государств за господство во время прошлых династий.

― Так называемый «союз» существует, только пока люди разделяют одну цель, ― восторженно сказал он. ― Нет вечных врагов, как нет и вечных друзей. Сначала одна сторона ведет себя показательно покорно, а затем, обнаружив слабость противника, немедленно наносит удар по жизненно важным точкам, использует подкуп и привлечение на свою сторону, чтобы заставить его уступить. Нельзя слишком стараться, иначе это будет выглядеть глупо и создаст невыгодные условия. Действовать нужно хладнокровно и невозмутимо, но при этом так, чтобы все выглядело, как совпадение.

У Си кивнул:

― Точно так же, как ты справился с Хэлянь Чжао.

Цзин Ци выпрямился и весело ответил:

― Правильно, но этого недостаточно. Знаешь, чего не хватает?

Глава 27. «Ночной показ в Зале орхидей»

― Хочешь сказать, что подобные союзы ― всего лишь притворство, лишенное искренности и долговечности? ― после некоторого раздумья спросил У Си.

Цзин Ци втайне похвалил этого подающего надежды юношу, а затем ощутимо стукнул У Си по плечу появившимся из ниоткуда веером. У Си знал, что силы в его руках нет и удар не может быть болезненным, потому даже не попытался уклониться, а лишь терпеливо спросил:

― Я ошибся?

― Нет, ты попал в точку, ― ответил Цзин Ци, со вздохом покачав головой. ― Подобным союзам нельзя доверять. Как говорилось в древности, муж и жена по природе своей ― птицы одного леса, но перед лицом опасности даже они разлетаются в разные стороны [1]. Что уж упоминать столь несерьезные союзы...

У Си наморщил брови. Цзин Ци, увидев неодобрительное выражение на его лице, тихонько кашлянул и отмахнулся от вопросов:

― Это было образное выражение. Просто образное выражение.

Как и ожидалось, У Си воспринял это слишком серьезно и сказал:

― Муж и жена связаны на всю жизнь. Зачем использовать по отношению к ним такие грубые сравнения как «птицы одного леса» и «разлетаться в разные стороны»?

Цзин Ци было лениво спорить с ним о подобной мелочи, потому он махнул рукой:

― Я сказал это, не подразумевая ничего такого. Просто пропусти мимо ушей.

У Си нахмурился: по какой-то причине небрежность Цзин Ци расстроила его. Однако его мысли занимал недавно затронутый вопрос, потому он решил отложить эту тему и вернуться к ней позже.

Спустя долгое время У Си пришел к выводу, что этот человек, казалось, всегда смеялся вместе со всеми и слепо плыл по течению, но на самом деле не принимал близко к сердцу чужие слова. Внешне он очень быстро признавал свои ошибки, но внутренне не придавал этому большого значения и вскоре забывал.

Цзин Ци потер нос и решил побыстрее вернуться к все более неуместной теме:

― Как ты и сказал, ни о каком заискивании и ни о какой дружбе не может быть и речи. Так называемый «союз» ― это договор об одновременном нападении и отступлении. Однако договор не веревка. Если кто-то нарушит свое обещание и предаст союзника, ничего не поделаешь.

Подумав о том, что люди Дацина действительно ужасны, У Си нахмурился: мало того, что после заключения союза они могут нарушить обещание, так еще и не гнушаются предательством.