Закончив говорить, он заметил, что У Си смотрит на него взглядом «и после этого ты говоришь, что не такой» и некоторым презрением. Цзин Ци потер нос и молча вернулся на свое место.

Вскоре лампы в главном зале накрыли колпаками, создав полумрак. Госпожа Ли, хозяйка Изумрудного дворца, с двумя служанками лично вышла поприветствовать толпу. Мужской галдеж затих. Вскоре молодые служанки вынесли цветы и поочередно раздали гостям.

Одна за другой на сцену поднимались красивые женщины. Они изящно исполняли простонародную музыку и использовали всевозможные виды макияжа, чтобы показать свое очарование.

На верхних этажах было спокойно, лишь изредка слышались тихие комментарии. Однако в главном зале же царило оживление, раздавались громкие поощрительные возгласы и оценки. Некоторые из них были просто вульгарны, а некоторые оскорбляли слух своей непристойностью.

У Си наблюдал за происходящим, думая о том, насколько скучны эти заискивающие песни и танцы. Он не понял сказанных ранее слов Цзин Ци и хотел прийти, чтобы взглянуть на все лично, но наконец осознал, что означает «выискивать недостатки [5] при всем честном народе».

Он думал о том, как отличались празднования, в прошлом проводимые на его родине, где молодые девушки клана пели и танцевали, а храбрые юноши выражали им свои чувства. Причина заключалась в том, что его соплеменники смотрели на девушек дружелюбно, как отцы, братья, возлюбленные, уважали их и стремились сделать счастливыми в совместной жизни.

Не то что здесь.

К изумительным красавицам на сцене он испытывал лишь жалость, потому что все смотрели на них с презрением. Даже они сами.

В этом Зале орхидей не было ничего прекрасного.

Все постепенно приближалось к кульминации. В этот момент Цзин Ци подошел к нему с двумя кувшинами вина, протянул один и небрежно прислонился к перилам. Оказавшись столь близко, У Си почувствовал запах алкоголя. Он вспомнил, что краем глаза заметил, как эти пьяницы, Чжоу Цзышу и Цзин Ци, бесконечно развлекались по принципу «ты пьешь одну, я пью одну» и, кажется, немного перебрали.

Цзин Ци посмотрел вниз, на девушку, что перебирала струны жуаня на мотив «Глядя на Цзяннань», и вдруг постучал по перилам, тихонько подпевая звукам ее инструмента:

— Не гони меня, гони мое сердце за излишнюю влюбчивость. Я — ива у извилистой реки, возвышающаяся над прудом. Этот человек согнет ветку, тот — надломит. Любовь так скоротечна...

Он пел тихим, полным печали голосом на грани шепота, но брал больше дрожащих согласных [6], чем девушка. «Ярко-огненным красит взошедшие солнце цветы» и «весна наделяет лазурью зеленую воду» [7] в его исполнении больше подходили звуку струн. Хорошо разбирающиеся в музыке люди могли услышать обертон [8] в непрерывно льющихся словах.

У Си вдруг почувствовал щекотку в ушах и невольно развернулся:

— Что ты сказал?

Усмехнувшись, Цзин Ци указал на склонившуюся в поклоне девушку и шепотом произнес:

— Видишь ее улыбку?

У Си посмотрел и молча кивнул. Этой девчонке было не больше пятнадцати-шестнадцати лет. Лицо ее светилось улыбкой, от которой, однако, веяло невыразимой печалью.

— Красный пояс на ее талии указывает на то, что у нее еще не было посетителей. Сегодня она неплохо спела, многие бросили ей цветы. Похоже, она получит неплохие деньги за свою первую ночь, — расплывчато объяснил Цзин Ци.

Когда крупные капли слез падают на шелк, молодые господа забывают о доброте.

Цзин Ци тяжело вздохнул, погрузившись в нахлынувшие воспоминания о своих прошлых и настоящей жизнях. У Си слегка вздрогнул и невольно придержал его за плечо.

— Ты перебрал.

— Угу, перебрал... — кивнул Цзин Ци. — Но даже перебрав, опьянею я лишь ненадолго. Что поделать? Мир подобен бегущей воде, эфемерная жизнь — это один долгий сон...

Внезапно он вырвался из рук У Си, взял цветок и с силой бросил вниз, громко прокричав:

— Этому князю приглянулась эта юная госпожа!

Сказав это, он шатающейся походкой принялся спускаться. Пин Ань поспешил за ним. Составляющая им компанию Су Цинлуань тоже забеспокоилась и встала:

— Князь...

У Си махнул ей рукой.

— Все хорошо. Я пойду присмотрю за ним.

Однако, на удивление, пока он говорил, Цзин Ци и Пин Ань успели затеряться среди толпы людей в главном зале и в мгновение ока исчезли без следа.

У Си нахмурил брови и несколько забеспокоился. Опасаясь, что опьяневший Цзин Ци может стать участником какого-нибудь инцидента, он подал знак своему сопровождающему, А Синьлаю. Тот лучше всех в их клане умел охотиться на пернатых и обладал превосходным зрением.

— Можешь сказать, куда пошел князь Наньнина? — спросил его У Си.

Несмотря на то, что в лесах А Синьлай мог настигнуть даже самую изворотливую добычу, здесь, среди шума людей, запахов косметики и алкоголя, он оказался несколько оглушен.

Он долго вглядывался в толпу медными, похожими на колокольчики глазами, а затем смущенно повернулся к У Си.

— Молодой господин, это действительно...

— Я спущусь и поищу его, — вздохнул У Си.

Он был очень чувствителен к запахам. В отдельной комнате на верхнем этаже было еще более-менее терпимо, но в главном зале он тотчас ощутил, как в нос ударил невероятно приторный аромат вперемешку с запахами разнообразных людей. Он чихнул из-за нехватки воздуха и почувствовал приступ тошноты.

Прекрасные девушки, проходя мимо, окидывали красивого юношу взглядом, а некоторые специально задевали его плечо. У Си оставалось лишь использовать А Синьлая в качестве щита. К сожалению, мужчина Наньцзяна ростом около восьми чи в мгновение ока покраснел настолько, что казалось, будто он истекает кровью.

Девушка, что только что «приглянулась» Цзин Ци, уже ушла со сцены, теперь ее сменила другая. Не зная, где искать Цзин Ци, У Си растерянно оглядывался по сторонам и хмурил брови. Ему совершенно не нравилось это место.

Вдруг кто-то схватил его. Повернувшись, У Си увидел Пин Аня, который поднял указательный палец в знак молчания, а затем прошептал:

— Пойдемте со мной, юный шаман.

Голова У Си, кружившаяся от ароматов главного зала, тут же прояснилась. Он знал, что Пин Ань был очень предан Цзин Ци и никогда не позволил бы ему бегать по округе во хмелю. Быстро поняв, что что-то случилось, он бросил многозначительный взгляд А Синьлаю и тихо ускользнул с Пин Анем вдоль стены.

В углу главного зала располагалась ничем не примечательная дверь. Махнув рукой, Пин Ань вывел их обоих наружу. Как только они вышли, У Си вздрогнул от порыва холодного ветра и спросил:

— Что происходит? Где князь?

— Князь ждет юного шамана впереди. Прошу сюда.

Пройдя по длинной узкой извилистой тропинке, они вышли к маленькому домику. Судя по всему, это было помещение для слуг Изумрудного дворца. Войдя, они увидели Цзин Ци наедине с мужчиной средних лет, одетым в грубую ткань. Князь Наньнина, который, по слухам, развлекался и буйствовал в пьяном виде, выглядел очень трезвым.

***

Примечания:

[1] Час обезьяны (час шэнь) — с 15:00 до 17:00

[2] Пять ядовитых существ (五毒 — wǔdú) — скорпион, сколопендра, змея, ядовитая ящерица (или паук), жаба.

[3] 卖肉 (mài ròu) — продавать мясо; жарг. торговать телом.

[4] 只羡鸳鸯不羡仙 (zhǐ xiàn yuānyāng bú xiàn xiān) — завидовать паре мандаринок, а не вечной жизни; обр. иметь хорошую пару лучше всего.

[5] 品头论足 (pǐn tóu lùn zú) — оценивать голову и рассуждать о ногах (обр. в знач.: выискивать недостатки).

[6] Имеется в виду вибрато — периодические изменения высоты, силы (громкости) или тембра музыкального звука или пения.

[7] Строки взяты из стихотворения Бо Цзюйи «Вспоминаю Цзяннань» в переводе Александры Родсет: https://stihi.ru/2016/09/08/4592

[8] 弦外之音 (xián wài zhī yīn) — обертон, реверберация, отзвук (обр. в знач.: тонкий намек, скрытый смысл).

Глава 29. «Ложный феникс, истинный дракон»

Смерив мужчину взглядом, У Си насторожился и спросил Цзин Ци: