— О, пугаешь меня интернатом? Да ладно, какой дешевый трюк. Везде лучше, чем с вами обоими. — рявкнул парень и отвернулся.

— Ты не знаешь, как это жить с чужими людьми и когда о тебе никто не заботиться! Поэтому закрой рот.

— Что серьезно? Не знаю, ага.

— Эд, когда мы приедем все твои книги, краски, холсты. В общем, вся та хрень, что мы покупали тебе, отправятся в чулан. Ты больше ничего от нас не получишь. Ни цента! — удивительно спокойно сказал Роберт.

— Конечно, дорогие родители. — ядовито, закончил диалог Эд.

Они ехали молча, лишь радио создавало звук. Эйдан не злился на отца и мать. Напротив, он понимал, почему они вышли из себя, но его раздражение и злость, копящиеся несколько лет, уже не могут просто пропасть или растаять. Они стали частью его самого и при любой стычке с родителями, чувства будут выходить первыми. Если над ними не работать, Эд так и останется в ненависти к родным, но он пока не решил для себя, будет ли он стараться наладить семейные отношения или просто сбежит.

Когда они почти подъехали к дому по радио начались местные новости, где с пометкой «срочно» передавали утренние новости.

«Сегодня утром, 13 октября, приблизительно в 9.14 на Аллен-стрит был совершен поджог машины лесничего Питера Янсли. По словам полиции это могло быть техническое возгорание. Хотя машина была исправна, как заявляет сам владелец. Очевидцы говорят, что слышали громкий смех нескольких молодых людей, звон стекла и сигнализацию. Пока у полиции нет подозреваемых, но вопрос, который мучает большинство граждан: были ли это бездельники с утеса во главе с сыном шерифа Мэйсона, Курта Мэйсона? Будем держать вас в курсе. Доброго дня!».

— Жаль шерифа. Отличный коп и такое пятно в карьере. — впервые за всю дорогу заговорила Джоан.

— Пятно? Это же его сын, как так можно говорить? — вмешался Эд.

— Да, пятно, от которого не отмыться. — Роберт остановил машину у дома и заглушив двигатель, вышел. — Эти идиоты с утеса ничем не занимаются. А что ты их оправдываешь? Или твое нежелание поступать, навязано существованием этих тварей? Хочешь так же бесполезно прожигать жизнь?

— А если да. Вам то, что?

— Я не хочу, чтоб мой сын был посмешищем. — Семья заходила в дом, продолжая разговор.

— Поздно. Этим посмешищем стал ты сам, а я лишь унаследовал титул. Сбежал от нас к красивой, глупой куколке Кейси. И раз в несколько недель появляешься дома, не расставаясь с телефоном. Прекратите врать себе и мне. Надоело. Может тебе стоит перестать притворяться и уже уехать навсегда? — Эйдана накрыла пелена. Он хотел сказать больше, но не смог. В груди горел огонь, а тел бил озноб.

Роберт Питерс не был груб с женой и детьми. Он старался жить примерным семьянином, работающим на благо любимых людей. Но после смерти Джейми мужчина изменился. Любая мелочь вызывала в нем агрессию, любое несогласие с ним могло караться силой. Роб разозлился на Эйдана куда сильнее, чем предполагал, а после слов сына, не смог сдержать гнев. Эд не успел договорить, как отец ударил его ладонью по лицу. По зубам скользнула губа, из которой тут же хлынула кровь.

Отец семейства переменился за последние шесть лет. Раньше Роб был домоседом. Работа архитектора доставляла ему удовольствие, он старался выполнять ее под крышей собственного дома. С рождения сыновей мужчина мечтал посвятить им все свое свободное время. Так и было. Но после утраты Джейми, он смирился, в отличии от жены. Вся его жизнь стала другой. Он будет всегда помнить о Джейми и мысли о нем доставляют боль, но мужчина не позволяет, чтобы боль руководила. Выходит, не так как хотелось бы. Роберт бросил работу на фрилансе. Он нанял помощницу и уехал в другой город, оставив родных. Высокий брюнет с голубыми глазами быстро завоевал симпатию городских жителей, что способствовало его желанию остаться. Стараясь загрузить себя работой, Роб желал забыть о боли, которая жила вместе с ним ежеминутно. Просыпаясь и засыпая, он чувствовал дыру в своем сердце, дуру, которую никто и никогда не восполнит. Ему казалось, даже если Джейми жив и однажды вернется домой, боль все равно будет. Она словно срослась с его душой и стала частью жизни.

— Хм, в интернате тоже бьют? — вытирая кровь с губы, процедил Эд. — Ха, тогда я готов.

Он все не мог уснуть. Сидел на постели и смотрел в окно, разглядывая лужицы на дороге. Размышляя о чувствах, испытавших накануне и мечтающих повторить. Если б он знал, как их снова вызвать, как накрыть себя надежной занавесой безопасности?

Стычка с отцом его особо не волновала. было по-детски обидно за пощечину и разбитую губу. Но произошедшее было не впервые, Эд привык и научился зализывать раны. Прокручивая в голове ситуацию, он, конечно, мог смолчать, мог ответить по-другому и тогда продолжения бы не случилось. Но каждый раз обещая себе не ругаться с родителями, чтобы не создавать еще более худшее существование, Эйдан просто не может остановится. Ему будто хочется выговориться, рассказать все залежавшийся чувства и обиды. Даже ценой разбитой губы.

Смотря, как в лужах переливается фонарный свет, он медленно впадал в дремоту. Наконец, ночь сломила его и отдала в руки не спокойному сну.

В понедельник по дороге в школу Эйдан обдумывал, что скажет Дэнни. Она ждала объяснений о сообщении, получившее ранним утром в воскресение, а также то, что следующие сутки от него не было вестей. А его разбитая нижняя губа была лишней темой для разговора, но подруга не оставит ее без внимания.

Ясная погода, стоящая все выходные, осталась там же. С новой неделей на город опустилась атмосфера окончания осени — начала зимы, когда природа на перепутье и каждый день все хуже и темнее. Ветер переменный, холодный и порывистый. Дожди становятся продолжительнее, иногда смешиваются со снегом. Находиться на улице бывает не только грустно из-за отсутствия тепла и солнца, но и опасно, ветер неумолим.

По пути он не встречал людей, лишь изредка проезжали машины. На несколько мгновений парень подумал, как прекрасно оказаться сейчас на лужайке, летом, когда вокруг все заполнено золотым и жидким светом солнца. Хотя, наверное, он согласился бы отправится в этот день и среди оголенных кустов поискать желтые глаза. В голову вновь вернулись воспоминания из вчерашнего дня, которые, казалось, застряли где-то в прошлом. Слабое утреннее солнце, едва способное согреть мальчишку; поляна, парящая в листьях, умерших, но все еще существующих. Огненно-красный сахарный клен и ее глаза… желтые животные глаза, дарящие ощущения полета и легкости. Эйдан почти поверил своим размышлениям…

— Надеюсь, ты уже написал завещание! — Эйдан, погруженный в свои мысли, только-только вошел на парковку и тут же услышал знакомый голос. Дэнни мчалась на друга. — Какого черта, малыш?

— Привет, Дэн. Долгая история. — виновато, ответил парень. — Я все объясню. Обещаю. Но позже, когда нам никто не помешает.

— Я ждала очень долго! — вспылила подруга. — Трубку ты не брал…я даже не знала, в порядке ты или нет.

— Прости, я облажался. — извинился юноша, но поймал себя на мысли, что все вокруг стараются накричать на него.

Школьный день пронесся для парня очень быстро. Эд узнал результаты теста по биологии, оказавшимися не такими плохими, как он предполагал. Его друг Итан вернулся из поездки в большой город, где он все выходные гулял по большим улицам, обедал и ужинал в ресторанах с неоновыми вывесками, посещал парки, театр и даже успел заглянуть на концерт популярной исполнительницы, поэтому не умолкал в своих рассказах о мини отпуске. На большом перерыве Эйдан обедал с Дэнни, Итаном и Мэтью, с которым впервые за долгое время не было его девушки Аманды. Ребята смеялись и рассказывали друг другу забавные истории и начинали обдумывать планы на пятницу.

Последний урок Эйдан и Дэнни решили прогулять, чтоб спокойно обсудить то, что произошло. Ребята вновь отправились на свои любимые места на стадионе. С южной стороны они были абсолютно невидимы для учителей и учеников, поэтому с удовольствием могли расслабиться и обсудить все, что волновало. Дэнни, усевшись на свою шерстяную кофту, достала из сумки печенье и сигареты. Начала она со сладости.