— Наш мир необычно глубок, густоте тьмы нет предела, — сказав это, искал свою сумку. — Опасности разной формы могут поджидать где угодно. Нельзя быть готовым ко всему. Порой для выживания, для победы, необходимо просто действовать. Вот и вы поступили так же. Но спешность нашего отъезда наводит на определённые мысли. Неужели еда в общем доме была настолько невкусной? — спросил я, пробуя развеять нависшее в воздухе напряжение скромной шуткой.

— Вы ничего не помните? — почти каменным голосом проговорила ученица.

— Разумеется, помню. Знаете, если долго смотреть на отражение в полумраке, можно увидеть на своём лице некоторые дополнения. Глазницы могут стать больше и опустеть, кожа может побледнеть, может появиться улыбка-оскал. Трупное зрелище. Однако видимое не всегда верно показывает суть. Да, тело может отреагировать на искаженное отражение, на мнимую угрозу, но от такой игры вы же не становитесь кадаврами, — подстелив соломку, потянулся к клинку. — Необычно. Где моё оружие?

— Он у меня, — признаётся Ифор, переглядываясь с ней. — Это для общей безопасности. Позже, может быть, верну его вам.

— Значит, стащил его у меня, пока я был без сознания. Теперь мне невыносимо интересно, откуда такой упадок. Длительное время в пути, вдали от города, не могло на тебя так повлиять. Матрос, упавший за борт судна, не отращивает жабры в одночасье. Выброшенная на берег рыба не встаёт на свои две и не идёт в питейное заведение. Для подобных метаморфоз необходимо куда больше времени и целая гроздь условий…

— Ничего я не стащил, а изъял, чтобы не навредили ни себе, ни окружающим. После падения в овраг, вы изменились, стали опасны. Во сне плачете, обнимаете сумку, выкрикиваете страшные вещи про погребённый под пеплом город. Даже зовёте Хора. И Донного бога…

— Ещё говорите про гниющий мозг, — добавила Софистия. — Говорите, что идёте к Шихи. Но ведь…если она и жила когда-то, сейчас-то наверняка мертва. Уж не значит ли это, что вы собираетесь…

Ученицы оборвала свои слова, замолчала, представляя варианты судьбы.

— Мы довольно долго искали Рефлект, — натянув улыбку, напомнил я. — Искали информацию, плавали по трудночитаемым текстам. Сведения копились и копились. Накидав ягод в заполненное водой корыто, сложно пресечь их падение за край. Особенно на выбоинах Вентральских дорог. Вот и результат. Я сплю, а ягоды падают. Но вернёмся к нашему отбытию. Расскажите мне, что, по-вашему, произошло.

— После того, как вы вылетели из гостиного дома, мы поспешили за вами, — начала девочка совсем не ложного умозаключения. — Открыв дверь, не увидели вас. Должно быть, побежали.

На скамье напротив, между ними, появлялся силуэт. Я сверлил его мертвенным взглядом, пока не узнал знакомые черты. Набав Днах скрывался под чернейшим саваном, из капюшона то и дело выползала на вид скользкая борода. Он выпрямил указательный палец и поднёс к безгубому рту. Приняв совет о тишине, продолжил слушать учеников.

— Мы искали везде, — проговорил Ифор. — Даже разделились. Я заглядывал в каждый закоулок, чуть ли не под скамейки лез. Но ничего, как сквозь землю провалились. Потом поиски привели меня к лесопилке…

— Ты о самом странном умолчал, — возмутилась разноглазая. — Учитель Ханд, я видела собаку, она держала что-то в зубах. В темноте показалось, что у неё усатая морда сома. Пытаясь рассмотреть поближе, пришла к лесопилке. Вот и его привела туда такая же псина!

— Ды, после рассказа про Первый щит и не такое привидится, — объяснил он и попытался найти объяснение. — К тому же… питьё было каким-то острым, перчённым. Так, сейчас не об этом!

— Может и питьё, — сказал я и с лёгкостью представил таких существ. — Предположу, вы больше не видели этих пресноводных гибридов. Порой свежий воздух творит чудеса, проветривает горячие головы и прогоняет дурные образы.

— Именно так, — осторожно согласился ученик, он помнил то о чём говорил ему уст. — Стоя на опушке, услышали крики и поспешили в рощу. Там нашли вас…

— Почему замолчал и отвёл взгляд? Продолжай.

— Вы стояли возле вбитого в землю кола. Видимо… часть частокола. Не знаю как, но на нём висел ещё живой местный жителей. Точно мясо на вертеле. Вы били… нет, потрошили его клинком…

— Не было никакого кола. Ведь он не мог просто взять и исчезнуть. Ничего такого не видела, но вторая часть — чистая правда. Вы казнили Бартоля. Так его звали. На первый взгляд… обычный работяга, кузнец, из Недо со своими заботами. Ковал гвозди, подковы, лопаты…в общем инструменты для копателей.

Далее мне не удалость услышать её дрожащий голос, ибо стал стоном тонущего корабля. Мощь кулака толщи воды беспощадно сдавливала каждое слово.

— А на второй взгляд? — озвучив вопрос, в некоторой степени надеялся услышать подходящее для них оправдание. Ранее не обманывал, но это черта была уже пересечена.

— Бартоль Мешкогуб, так его называли в поселении из-за своеобразной нижней губы, — рассказал Ифор. — Бартоль часто, приняв на грудь, болтал языком. Винил Рэмтора во всех бедах, винил в гибели семьи Ванригтен и проклинал за присоединение к мятежникам. Ещё, насколько я понял, его брат погиб в битве неподалёку от Стоногой башни, но сейчас не об этом. Мешкогуб оказался шпионом Министерства и готовился передать бумаги с подробно описанными путями поставок в Оренктон. Должен признать, потратил немало времени на свои зарисовки и записи, — ученик говорил это с презрением и с некой долей восхищения.

— Тебе довольно много известно о нём. Такие знания не берутся из ниоткуда. Если конечно не научился читать людей, — дав голос тройке предложений, всё также наблюдал за Осьминогоголовым. Тот зажёг удильный фонарь, снял с пояса книгу, сделанную из плотного дыма, и принялся читать.

— После того, как нашли вас, решили немедленно уезжать из поселения. Но рядом с экипажем встретились с комендантом. Он узнал о вашем прибытии и хотел лично поприветствовать, поздравить с возрождением Академии. Увидев вас без сознания, справился о вашем здоровье и предложил помощь. Я не согласился, сказал — обычное переутомление. Ну а чего, мне именно это пришло на ум, а метаться времени не было. Нельзя было допустить, чтобы комендант увидел лицо под капюшоном, лицо с так называемым «клеймом», ведь он быстро определил бы вас в еретики. Он, вроде бы, понял, но вдруг начал нахваливать проницательность Искателей. Чуть ли не песни пел. Потом заговорил о вермунде, которого прислали для поимки лазутчиков. Исполнителю удалось обнаружить следы одного из них, и те привели его к свинарнику. Там была свежевыкопанная яма, черви ещё не успели зарыться в землю…

— Так и было, — подтвердила Софистия. — Ифор видел у Бартоля запачканный землёй мешок, поэтому решил отвести коменданта в рощу, к телу. Тогда всё и выяснилось. В мешке хранились те самые бумаги. Большегуб собирался бежать с ними, но вы остановили его…

— Всё верно, — по слогам проговорил я. — Нельзя же отпускать лазутчика.

— Случись такое в прошлом месяце, вы начали бы искать причину его предательства, — указала разноглазая, намекая на некие перемены. — Пытаясь понять это, тщательно перебирали бы варианты с подкупом и угрозами. А сейчас и о его семье не спрашиваете…

Судя по внешнему виду, её терзали беспокойные мысли.

— Если человека мучает жажда, он пьёт. Я же сейчас не хочу. Да и вообще, какая разница? Есть и более интересные вопросы. А теперь, когда… всё встало на свои места, верни его.

Произнеся последнее слово, вдруг понял: поспешил с ответом. Холодная интонация порой сообщает больше, чем пламенные речи. Жалость была в том, что нельзя щёлкнуть пальцами и вернуться в прошлое. Поэтому решил впредь лучше стараться уберечь их от правды. Она с большой вероятностью нанесёт непоправимый ущерб, сведёт с ума.

— И правда, есть куда более интересные вопросы, — сказал Ифор. — Клинок не получите до тех пор пока не ответите мне. Мера предосторожности. Откуда узнали, что Большегуб предатель? — загнул вопрос ученик, наточив свой взгляд.