Грегор отворил дверь, вошёл в плохо освещенное помещение. В носу любого могло свербеть из-за запаха сырости, плесени и чего-то ещё. Вздохи просачивались через потолок, выдавали всё происходящее наверху. Над хлипким столом навис темноволосый мужчина с аккуратной бородкой. Он сосредоточен, ничто не могло отвлечь его от осмотра раненой. Выполнял свой долг, как и положено всякому белперу, обученному оказывать помощь нуждающимся в самых тёмных непредвиденных ситуациях. Этот лекарь придерживался внутренней традиции, согласно которой никогда не менял свою мантию. Тёмные пятна окольцовывали воротник, на груди виднелись ладони, а чуть ниже — отпечатки маленьких пальчиков. Кровь на ней рассказывала целые истории о суровости жизни. Немногие из белых перчатки носили их как ценные реликвии. Такие белперы понимализаразные свойства болезней. Нанося на новые следы специальный бесцветный раствор с резким, но быстро выветривающимся запахом, пресекали вероятную угрозу. Но не избавляли окружающих от душевных волнений, вызванных своим внешним видом.

— Как она, Бенард? — спросил Грегор и уселся на диван, поставил сундучок рядом с мешком, а после снял головной убор.

— Всё ещё без сознания, — констатировал белпер. — Перед тем как я продолжу, не могли бы ответить на один вопрос?

— Без проблем, давай.

— Скажу вам по секрету, старые ковры переносят с куда большей нежностью, осторожностью. Ладно хоть на плече, а то могли бы за ногу приволочь. Нельзя так с ранеными. Впрочем, не суть. Я согласился помочь, таков мой долг. Но почему мы пришли именно сюда? Здесь опасно и здоровым людям находиться, можно подцепить что-нибудь. Даже здешний воздух опасен. Один вздох и насморк не заставит себя ждать. А может что и похуже. Я видел, в углу сидела мышь. Росла с каждой секундой. А потом оказалось, что это комок тараканов, облепивших кость.

— Здесь не задают лишних вопросов. Всем плевать. К тому же труженицы знают много секретов. У мужичков часто развязывается язык. Выпьют вина, и давай изливать свои негодования. Но насчёт грязи согласен. Разве в борделе, который сочетает в себе ещё и курильню, могло быть иначе? За двумя зайцами погонишься, то кабана не поймаешь.

Бенард пытался обнаружить в потолке щель, пропускающую поток шума.

— Хоть воск в уши заливай, — раздраженно сказал он. — Всем плевать, но секреты собирают? Мне кажется, одно исключает другое. Прелестницы с низкой городской ответственностью рассказывают всё Желтозубу. Запугал или же платит серебром. В Мышином узле ничего не проходит мимо него. Половину его бандитов арестовали, а другая… всё ещё на свободе. Как и он сам.

— Я не их клиент, мои тайны в безопасности. Могу спать спокойно. Никто не узнает, что я встаю с левой ноги, когда просыпаюсь, — заверил Грегор. — Знаешь почему Желтозуба называют Желтозубом?

— Из-за серьги в форме жёлтого зуба? — в вопросительной форме утвердил Бенард, не отвлекаясь от рыцаря. — Какие большие. Интересно, они ей не мешают? — себе под нос проговорил он.

Грегор отлип от кружки, немного приподнялся с дивана.

— Верно, но наполовину. Когда я принёс ему микату, разбойничек попробовал её на зуб. Вкус ему не понравился, чуть наизнанку не вывернулся. Поразительное умение. Из него получился бы отменный дегустатор вин. И кстати, у неё обычные уши. Не большие и не маленькие. В общем — хорошие.

— Ага, они немного не дотягивают до размеров лопуха.

— Взял лишнего, не преувеличивай. Хотя бы не с таким умным видом.

— Я не смеюсь, ни в коем случае. Если это не врождённое, то такое может свидетельствовать о воспалении хрящей. Опухоль — всегда скверно, — рассказал белпер и начал взбалтывать склянку. — Значит, вы ходили с золотом к главарю молодчиков Мышиного узла. И он вас просто так отпустил?

— Конечно нет. Встретив его впервые, задал ему вопрос про козла и овец. Он долго пытался проделать в моей голове дыру своим взглядом. А взгляд у него острый как битое стекло. Но потом вдруг обрадовался. Принял меня за некого Левранда. Защитника долгоносиков или типа того.

— Защитник отбросов — так его называют.

— Как скажешь. Он принял меня за Левранда. Якобы я соответствую всем описаниям. Это не более чем совпадение. Так ему и сказал. А он ни в какую. Видимо, его восхищение, и желание встречи с ним, не знало границ.

Бенард отрезал кончик пряди, поджёг его, вдохнул и недовольно кинул в колбу. Жидкость окрасилась в чёрный цвет. — Вот уж не думал, что головорез окажется на деле маленьким ребёнком, нуждающимся в героях. Наивные летят на них как мотыльки на свет, а потом сжигают свои крылья разочарованием, — проговорил он. — И чем закончилось ваша встреча?

— Мы сыграли в кости, поговорили о жизни. Желтозуб рассказал мне о последствиях сбора микат в Оренктоне. Чтобы попасть в списки Бургомистра жители прибегали к разным уловкам и обычному грабежу. Охотились за министерским золотом как гоблины за печёнкой. Но потом некто вмешался, пресекал особо резвых.

— И этот кто-то был Желтозуб? Это вы уговорили его помочь?

— Уговаривать не пришлось. Считая меня Леврандом, сам предложил свою помощь. Даже взамен ничего не потребовал. Видимо, ему сильно не понравился вкус монеток. Назвал их ядом.

— Вероятно, ваша схожесть с «защитником долгоносиков» сыграла ключевую роль. Это же только схожесть и не более, верно? — задал вопрос белпер, пока разглядывал безделушки, привязанные шнурком к поясу рыцаря Капиляры. — Разговаривая с умными людьми, заметил кое-что интересное. Их лож мало чем отличается от прочих. Её тоже можно легко выявить, обладая набором необходимых знаний и так называемой чуйкой. Несостыковки, взаимоисключение, испарина, взгляд, интонация и прочее. Не знаю, заметили или нет, но когда говорили о Левранде — было нечто едва уловимое в вашей интонации. Будто сильно презираете обман, — Бенард повернулся. — Неважно выглядите. Вы хорошо себя чувствуете?

Грегор рывками поворачивал голову, как если бы мешал мухе сесть на лицо. Крылатую не было видно в потёмках. Достав из плаща трубку, закурил.

— Когда сидишь в таком месте, хочешь не хочешь, будешь чувствовать их лапки, даже если они к коже и не прикасались. Так что всё вполне сносно, но сейчас будет лучше, — заверил он.

Белая перчатка не услышал в его голосе прежних намёков на фальшь.

— А я уже подумал, вас преследуют голоса, слышимые только вам, — с улыбкой сказал Бенард.

— Слышу то же, что и ты. Мы же под борделем сидим. Теперь вернёмся к ней. Что удалось узнать?

— Полноценному осмотру мешает доспех. Серебро совсем почернело и расплавилось. Я не вижу способа его снять, никаких швов. А даже если они и были, не стал бы сейчас рисковать. Металл прилип к коже. Не хочу её отрывать. В таком ослабленном состоянии тело не выдержит такой боли, — объяснил лекарь и навис над её лицом. — Капли растеклись тонкими линиями. Точно сплели паутину, идущую от нижних век. Выглядит жутко. Жаль, теперь такую красоту омрачает чёрный узор.

— Все рыцари Капиляры страшны на вид. Есть в них что-то чудовищное. Не добрячкам же с цветочками бродить по континенту и истреблять так называемую несправедливость, — сказал Грегор, потягивая дым. — Ближе к делу. Как её привести в чувства?

— Это похоже на отравление и на тот случай с батраком, который напился и зашёл в кузню. Точно, нужно объединить лечения разных недугов в одно. Тогда есть шанс. Думаю, смогу помочь ей дожить до следующего утра.

— До утра? А дальше что?

— Если дыхание не покинет её, то будет жить.

— Обнадёжил. Если нужна помощь, говори. У меня есть отличный зельевар, он поможет. Ни разу не подводил, просто кудесник.

— Буду иметь в виду, — озвучил белпер и посмотрел на ящик возле диванчика. — Это он приготовил зелья?

— Мы вместе это сделали, — сказал Грегор, взяв оружие рыцаря. — Тёмный цветочный эфес и ещё более тёмный клинок. Рапир из сангуисова камня, кровавой ржавчины. Серьёзное и прочное оружие.

— Кровавая ржавчина? — повторил белая перчатка, его бровь вопрошающе приподнялась, а склянка из руки почти выскользнула.