— Устали терпеть слабокровного, выходца из простого люда, который дорвался до власти, — с мрачным лицом предположил Рэмтор. — Или же просто им надоело стирать пыль со своих всевидящих трубок.

— Трубок? — переспросил Андер, представив курительное глазастое приспособление.

— Да, что-то вроде подзорных. Такие далеко видят. Могут и за небесными огнями подглядывать.

— Сами позорные трубки — редкость, а тут такое. Если так, то дорогие должно быть. Мореходы много заплатят за них. Да и нам бы такие пригодились.

Шестипалый посмотрел в верхний угол кабинета.

— Не обращай внимания на звук. Должно быть, ворон в ротонде тренирует свою смекалку. Удивительные они создания. Знаешь, про них говорят, что они живут на границе между жизнью и смертью. Одновременно находятся в двух мирах.

— Да, я слышал об этом. Только разговоры про чёрных птиц… к ним всегда приплетают приспешника Старой войны. Уму непостижимо, как люди могут верить в какую-то сущность из какой-то обратной башни, — его выражение выдавало нежелание называть имя этой сущности.

— Так устроен мир. Люди верят в Сахелана и его тропы. Я не знаток, но, как по мне, наивно полагать, что не нашлось бы тех, кто уверовал в противоположенное. Одна монета — две стороны. Жар и холод, огонь и вода. Вот такое вот равновесие. Света без тьмы быть не может.

— Это как россказни про резиденцию. Будто здесь в давно минувшие времена жил один из Астрономов, что враждовали с Астрологами, поклоняющихсяБлуждающему огню Гарганрюэль. Правда, не уверен, что это сравнение подходит. Такие байки рассказывают друг другу, сидя у костра и выпивая эль.

— Если они — простая «байка» сказителей, то как бы не нашлись желающие примерить эту шкуру. Таким образом, что угодно может обрести физическую форму. Вот тебе слух, а через мгновения уже появляются фанатики с вывернутым рассудком. И разносят заразу, отравляют умы своими бреднями про Эпоху далёких огней. Или что-то в этом духе.

— Да, усты собора были бы рады встрече с ними. Эпоха следования для них — всё. Вот было бы зрелище, — проговорил Андер.

Рэмтор внимательно следил за пауком на столе. Многолапый медленно полз. Потом приподнял передние конечности и странно махнул ими.

— О последствиях такой встречи остаётся только гадать. А я смотрю, ты несколько осведомлён, — заметил он и щёлкнул челюстью, опять.

— Да что уж там. Мне отец много рассказывал. В том числе и про Астрономов Бариона и про Астрологов Сагитару. Только не совсем понимаю разницу между ними. Наверное, они носят разные балахоны, — выдул гвардеец.

— Я помню твоего отца. Деран был, есть и будет героем этого города. Жаль, что так вышло. Великая утрата. Не обнаружь он тогда логово тех отвергнутых, пытавшихся соединить два учения, жертв было бы больше. Такая зараза распространяется быстрее сифилиса. Перебив Умастителей, Деран внёс свой неоценимый вклад в общее будущее. Почти Баннерет нашего времени. Нет, без «почти».

— Благодарю вас за сочувствие, — чувство неопределенного свойства заклокотало под рёбрами Андера в этот момент. Почуял лицемерие со всеми его неровностями?

— Расскажи мне, каким он был для тебя? Хочу убедиться, видели ли мы одно и то же. Если не хочешь, можешь не отвечать, — сказал Рэмтор, как-то хитро щурясь. Он внимательно смотрел на собеседника, почти как рыбак смотрит на поплавок. Неторопливый паук был всё там же.

— Всё что про него говорят — чистая правда. Не буду повторять, но скажу, за всеми его достоинствами стоял обычный человек со своими слабыми и сильными сторонами. Как по мне, это придаёт его жизни ещё больше значимости. Любил медовые коврижки и сидр. Ещё часто рассказывал про рыцарей Капиляры.

Шестипалый пару раз кивнул.

— Неплохо сказано. Даже очень. А про рыцарей, думаю, нам всем приходилось слушать об их подвигах. В детстве не верил в большинство историй. Всё из-за их жуткого вида. А потом понял, и у добра должны быть зубы, которые внушают врагу ужас. Жаль, что теперь они стали изгнанниками. Вот что значит хранить верность Династии.

— Не все, — подчеркнул Андер. — Примкнувшие к Наместнику остались в столице.

— Это сплетни. Они не нарушают клятв, брезгуют, — определил Шестипалый. — Но довольно словесных упражнений. Теперь можно перейти к делу.

— Да, конечно. Перейдём к делу, — подтвердил Микгриб, выравнивая своё дыхание. В мгновения ожиданий следующих слов, заволновался пуще прежнего.

Бургомистр свёл ладони в замок и воротил пальцами по кругу.

— Скажи, где-то дней семь назад, с тобой связывался один из наших ловчих?

— Нет, милорд, ничего подобного не было. Я думал, они скрывают себя даже от вермундов.

— Так и есть. Но был особый случай. Ты должен был стать посредником. Я очень занят — просто не успеваю следить за всем. Это просто невозможно.

— Посредником? Между вами и ловчими? — озадачился похудевший Микгриб, совсем не этого он ожидал.

— Именно. После нашего присоединения к войне против Министерства… наши сети растут. Но это ты и так понимаешь. Поэтому необходим кто-то ещё для получения сведений о происходящем в Оренктоне, чтобы вовремя обезвреживать засланцев Министерства. Да и вообще любую угрозу, возникающую в городе.

— А почему вы выбрали именно меня?

— Твой отец воспитал достойного человека. Хоть немного и воздушно, но всё-таки яблоко от яблони. Ты был трудолюбивым констеблем и всем сердцем желал для Оренктона лучшего. Надеюсь, мой брат и его влияние не похоронили в тебе эти качества. К тому же… ты хорошо ориентируешься в городе. А ловчие любят избирать для встречзабытые места. Как спрячутся, так хоть всем городом начинай отыскивать…

— Опять…то есть… это большая ответственность, господин Рэмтор. Я бы не подвёл вас. Только теперь необходимо выяснить, почему ловчий не нашёл меня. Может что-то случилось? С учётом слухов о похищениях людей.

— Раньше за похищениями стояла семья Ванригтен, а теперь появилось что-то другое, — произнес Бургомистр, вспомнив кострище после тех подвалов. Чувство безысходности попыталось захватить его волю, нашёптывало о постоянном возвращении всего к исходному состоянию; которое вылепила так называемая судьба. Он ощутил прикосновение праха к своему лицу, будто призраки пытаются подбодрить его.

— Может это остатки банды молодчиков из Мышиного узла? Мы же не всех арестовали, некоторым удалось скрыться. А Желтозуб вообще сидит в яме на своём троне и беззаботно хлещет вино. Вот и отыгрываются теперь, — предложил свой вариант Микгриб. В этот момент перед его внутренним взором проскочил тот ловчий, а потом и случай возле пекарни, где в щель затекла странная женщина. — Или работорговцы забрели к нам, — добавил он же.

— Не будем гадать, подробности узнаю уже сегодня. А теперь…можешь быть свободен.

— Слушаюсь, Бургомистр!

— А, насчёт посредника, в этом больше нет нужды. Так что… постарайся больше не опаздывай на собрания, — посоветовал Рэмтор и взял в руки перо, на котором уже сидел паучок. — Подожди. Ты ничего необычного не видел возле новой пекарни?

Щелчок челюсти. Андер вдруг на мгновение промёрз.

— Возле пекарни? Я там ничего не видел. Ведь меня там сегодня не было, — с запинкой протараторил ответ.

— Я понял. Значит, спутал тебя с кем-то. Всё, больше не задерживаю.

Микгриб вышел из кабинета. Зубы сжались до скрипа. Мысли о бродяге в рваных лохмотьях не замолкали. Кружили как праздный гость, который не знал меры своему пребыванию в чужом доме. Начал обдумывать различные варианты того, что с ним может произойти после вскрытия гнойника правды. Первым делом представил, как его кидают на самое дно «Колодца», где собирает крошки из привязанного к веревке ведра. Потом пришла очередь публичного срывания мундира с выжиганием на лице позорного клейма; как это с недавних пор делают в столице. От сильного волнения сердце застучало заячьей лапкой, а горло захватили приступы мнимой тошноты. Но вскоре успокоился, рухнул в объятия предположения: исчезновение жителей, да и самого ловчего, — дело рук Серекарда. Верные Садонику министерцы всего лишь на всего готовят Оренктон к своему прибытию и для этого закрывают ненужные рты каким-нибудь преступникам, коим мог являться и таинственный ловчий. Одна цель зажглась перед ним свечёй: необходимо отыскать бродягу или, хотя бы, его бездыханное тело.