Башня бесновался, но, кроме разломанного асфальта, ничего не видел. Позже узнает. И обраааааадуется так, что и плац, и загар, и комната пыток гарантирована. Только Ворон все равно поступил бы так же. Теперь главное, чтобы у Утеса или Парры хватило ума вызвать Росси. Росси справится. Если кто и способен прищемить хвост Пересу, то только он. Если кто-то и сможет защитить Семечку, то только Росси.

Сом осторожно прикоснулся к плечу Ворона и качнул головой назад:

– А мы все же монахи!

Ворон оглянулся и фыркнул, соглашаясь:

– Факт!

Вполне живая Ви… Хотя дыру в ней он оставил огромную – полплеча разворотил… закатила Парре пощечину. Ворон был согласен с ней – заслужил. Так его. Хотя он бы бил Парру не туда, вот отнюдь не туда. О том, что ты вторая, надо предупреждать заранее, а не после. Люди не оборотни, они такого не приемлют, как правило.

– Опаснаааа… – не выдержал Соло, а Вечер добавил:

– До ужаса!

Остальные парни тоже украдкой оглядывались и хмыкали – смогли. Сохранили жизнь, обходя приказ, который нельзя не выполнить – клятву на крови никто не отменял. Клятву, которая в любой момент могла заставить делать то, что ты считал отвратительным и неприемлемым для себя. Только клятве на крови плевать. Приказ отдан – и ты его выполняешь, даже если это идет вразрез с твоими принципами. У новообращенных нет принципов, только законы клана.

Башня рявкнул, заставляя Ворона морщиться:

– Может, хватит уже обсуждать свою интимную жизнь?!

Ворон зевнул:

– Проблемы, Башня? Женщины не любят?

Тот ответил ледяным голосом:

– Проблемы. Будут. У. Вас. Коршун требует тело.

– Вот Коршун пусть сам и валит за телом, – не выдержал Ворон. Ему уже было все равно. – Пусть сам попытается забрать тело хомофила из лап Седьмого отряда. А мне мои парни еще нужны. Живыми.

Он стащил гарнитуру с уха и, задумчиво покрутив её в руках, тоже сломал под громкое улюлюканье парней. Плевать…

Говорили, что клан собирается избавляться от новообращенных. Это называлось – дать свободу. Ворон в такое не верил. Скинут балласт, скинут тех, кого надо содержать, кто сам не способен приносить доход клану. А рабочие лошадки, вроде него с парнями, останутся в клане. Кто же режет кур, несущих золотые яйца? Кто отпускает на волю приносящих хороший доход парней? Это Нечетные отряды получают премиальные, Четные работают за фиксированное жалование – премиями за расчистку зон они расплачиваются с кланом за новую жизнь без инвалидности. Их свобода не ждет.

Ворон, грузясь в боевую машину стражей, приехавшую их забирать, последний раз обернулся в сторону портовой зоны. Нет, чтобы сегодня его не ждало в качестве наказания, он поступил правильно. Хомофил, не хомофил, прежде всего Семечка человек, и ликвидации не заслужила.

Кстати, Мирт оказался прав – их ждала лекция об офицерской чести и выполнении заданий несмотря ни на что на плацу – сперва загар, потом обещали до ночи изматывающие тренировки. Перес был вне себя от ярости, когда ему доложили, что хомофил все же выжил.

Сейчас Перес уже чуть спустил пар и стоял в тени навеса, рассматривая строй парней. Настороженный, злой, он легко закипал – это знали все, и тогда рядом с ним лучше не оказываться. В помятом костюме – прям словно не Перес. Видимо, приехал откуда-то с гулянки. Башня стоял рядом в свежем кителе, о наглаженные стрелки форменных брюк можно было порезаться. Глаза спрятал за солнцезащитными очками – на большее не решился, Перес-то не трусит: стоит без защиты, хотя солнце уже встало, заливая асфальтовый плац мягким светом. Ветер приносил откуда-то звуки команд и топот ног – где-то рядом занимались дневные штурм-отряды.

Ворон жалел об одном – глаза нельзя закрывать.

Ноги на ширине плеч.

Руки расслабленно за спиной.

Подбородок параллельно земле.

Взгляд должен быть осмысленный, но Ворону было все равно.

Солнце уже скользило по их форме, словно пробуя на вкус. Ничего, Джонсом проверено – до вечера не сгорят. Так, чуть загорят.

Лекция про честь была уже закончена – Башня лично читал.

Перес повернулся к Ворону, голос главы вампирского клана был обманчиво спокойным:

– Капитан, почему вы не ликвидировали объект у дома Парры?

Ворон безмятежно ответил, глядя вперед себя – смотреть в глаза Пересу дураков нет – поймает взгляд и ментально сломает, как игрушку:

– Действовал согласно приказу – ликвидацию не должны были видеть гражданские.

– Даа? – в голосе Переса проскользнули первые признаки недовольства: – И уточнить у Башни никак не получалось, да?

Ворон четко кивнул:

– Так точно, я не заметил, что гарнитура вышла из строя. Как только обнаружил – вернулся на базу за заменой.

Парни стояли рядом с Вороном не шелохнувшись. Казалось, даже дневные отряды притихли со своими тренировками. Тихо. Сонно. Осенне. Слышно, как ветер гонит с шуршанием лист по асфальту.

– Дааа? – Перес, кажется, наслаждался беседой. – И почему после замены гарнитуры не ликвидировали объект?

Ворон напомнил:

– Объект уходил в сторону портовой зоны, и я решил, что лучше будет его ликвидировать там.

– Несмотря на указания Башни? – прищурился Перес.

Ворон, расфокусировано глядя вперед, согласился с Пересом:

– Так точно. Я решил, что это рекомендации – сама операция лежала на мне. Я решил, что в портовой зоне будет надежнее.

– И почему же?

Кожу уже чуть пекло.

– Я заметил слежку – определить на тот момент, кто преследует меня и объект, не представлялось возможным.

Перес скептически заметил:

– Дааа? Это вам-то? Может, ботинки жали? Не давали развить нужную скорость? Или в ультре что-то вышло из строя? А еще… Молния на брюках не расходилась, не ломалась, мешая выполнению задания? Бывает и такое – расходится и мешает жуть!

Он все же вышел на солнце – пару шагов всего, но вышел:

– Мать вашу, Ворон! – рявкнул Перес ему в лицо. – Я на службе был больше вашего! И все уловки, как откосить от неудобного задания, знаю! Совет на будущее – в воздуховод ультры пихаете игрушечную пульку, и непонятные шорохи и спонтанные отключения ультры гарантированы! Самый надежный способ затянуть операцию!.. Вы хоть понимаете, что натворили?

– Спас девчонку от незаслуженной смерти? – гаркнул командным голосом Ворон. И сейчас он взгляд не прятал – Ворон был уверен в своей правоте. Главное, не дать Пересу забраться в мысли. Или пусть уже лезет – пусть прочувствует на собственной шкуре чувство бессилия перед гадким приказом, пусть искупается в презрении, которое вызывает – ликвидировать девчонку без суда и следствия!

Перес прищурил глаза и выдал:

– Вы провалили главную задачу клана, которую мы пять лет старательно выполняем в Третьем округе! Забыли?! Мы доказывали людям, что вампиры – это прежде всего долг, и потом клановые интересы! Закон главнее всего!

Строй на миг ожил. Резко выдохнул Сом. Соло переступил с ноги на ногу. Мирт кашлянул, хоть вампиры и не кашляют – они вообще не болеют. Долг и закон! Оказывается, что Перес прежде всего печется о законе… То ли смеяться, то ли плакать.

Перес же продолжил, и голос его кипел от возмущения:

– Вы умудрились показать, что смазливая мордашка хомофила к оркам собачим перечеркивает весь закон! Вы умудрились показать, что стражи продажны. Вы умудрились показать, что интересы кланов превыше всего. Сказать, какие заголовки уже к вечеру будут в газетах? «Перес продался ради интересов любовницы!», «Вампирские кланы только на словах демонстрируют важность закона!». За каждую упомянутую любовницу, вы, лично, Ворон, будете отжиматься по пятьдесят раз! Ясно?! А за каждый попранный закон – сотню.

Он резко развернулся на каблуках и вернулся под защиту тени, посмотрел на Башню и тихо сказал:

– Гонять до вечера, чтобы поняли: закон – это всё, что у них есть! Закон – все, что есть у всех нас. Ник права: кланы – зло…

Башня странно на него посмотрел: он знал, что Ник Росси – родственница хомофила. И с точки зрения Башни, она первая, кто должен стоять на страже интересов собственного клана, отстаивая жизнь хомофила.