Сэм не удержалась – громко от души захлопала в ладоши:

– Браво! Молодцы!

Джек коварно подсказал:

– Биииииис?

Иногда все же его знания были неожиданными – ну кто помнит, что кричат в театрах? Для этого эти самые театры надо посещать, а это удовольствие не из дешевых. А иногда Джек совершенно тупил в понятных делах, как в Эш. Или… Сэм все же призналась себе – не было у Джека ни собственных детей, ни племянников, у него не было знаний о детях, потому так и получилось с Эш.

Джек повторился:

– Биииииис?

Сэм совершенно искренне испугалась и рассмеялась:

– Нет, нет, только не это!

И парни вполне с ней были согласны. Вирус виновато мялся в стороне, взглядом умоляя помочь с ненавистным шнурком.

Сэм, с трудом подавляя смех, подошла к нему, распутала ставший тугим узел и помогла со строптивым шнурком, а потом поцеловала в щеку:

– Спасибо! Это лучший подарок на день рождения.

Парни быстро переглянулись и, игнорируя сердитое чириканье Джека, единодушно развязали шнурки.

Сэм подняла глаза вверх, в звездные небеса:

– Неееет, только не это! Я не это имела в виду!!!

Карамель, чуть не запинаясь из-за шнурков, подошел к ней первым, подставляя щеку. Сэм уперла руки в бока, и парни превентивно чуть подались назад:

– Вымогатели! Сперва завязываете шнурки, а потом поцелуй! Всем ясно?

Ответом было дружное «еть!». И все же, что оно значило? Офонареть? Офигеть? Или совсем что-то нецензурное.

Джек, смеясь, подошел ближе к Сэм, наблюдающей за стремительно завязывающими шнурки парнями.

– Оха! С дём ррррр… Рррр…

Чтобы он не надрывался, Сэм потянулась на носочках и поцеловала его в щеку:

– Спасибо! И… Всем джем! В честь дня рождения и победы над шнурками.

Парни оценили это дружным ревом в небеса, словно дети какие-то. Джек понятливо направился в дом за джемом.

Эш уютно лежала в корзинке, играя кем-то привязанной к витой ручке шишкой. Сэм старательно молчала, напоминая себе, что просто потом помоет Эш руки – думать, где валялась эта шишка, было больно. Но в рот Эш её точно не затащит – та была большая, не меньше кулака Джека и висела высоко.

Сэм сидела на ступеньке дома, Джек пристроился рядом, задумчиво крутя в руках свою баночку с джемом. Остальные парни уже отрыли свои и ели, как вчера им по глупости показала Сэм – запуская в джем свои пальцы и потом счастливо облизывая их. Джек вздыхал, смотрел, как остальные наслаждаются, и молчал. Ложка пока для него была непреодолимой сложностью, а есть пальцем уже не позволяла гордость и обещание Сэм быть хорошим. Она оценила его страдания и махнула рукой:

– Да ладно, ешь, как умеешь.

Он задумчиво посмотрел на её ладонь… И Сэм фыркнула:

– Кто-то любит лакомиться дамскими пальчиками? И это была шутка, Джек. Прости, может, не очень удачная. И еще… Прости, что орала про падаль. Я знаю – гепарды единственные кошачьи, кто никогда ни при каких условиях не едят падаль. Даже львы не гнушаются падалью, а вы слишком гордые и чистоплотные.

Джек кивнул и тут же подтвердил её слова – он не стал марать свои руки, он обмакнул в джем палец Сэм. И облизнул, гордо сообщая:

– Йа сссссам потом поооою. В ванне.

Сэм вздрогнула:

– О нет, до совместных ванн мы как-то с тобой еще недоросли́.

Джек нахмурился, но уточнять не стал.

Парни как-то совсем незаметно, по одному, ушли в лес: то ли охранять, то ли отдыхать, то ли Сэм такая страшная, что пугает нежить одним своим видом. Джек стащил с себя китель и набросил его на плечи Сэм, оставаясь в футболке. Видимо, нрав Сэм он уже знал – для надежности, он обнял её и прижал к себе, чтобы не скинула китель. Сэм молчала. Волноваться за Джека, ругаться на него, бояться, что замерзнет, она устала. Он большая нежить, он знает, что делает. По большей части.

Темной стеной вокруг вставал лес. Он дышал осенью: холодком, прелью, близким снегом и дымком. Сэм помнила, как пахла осень в их Убежище – по осени биомодификанты собирали золотые листья в кучи и жгли их. Пахло как тогда. Рука на плече Сэм стала тяжелой – Джек напрягся. Сэм погладила его по загрубевшей ладони:

– Это скорее всего в зону зашли ловцы. Дым от их костра. Не стоит переживать.

Джек медленно кивнул, соглашаясь, только мышцы остались напряженными. Сэм заглянула ему в лицо:

– Попроси парней хорошенько спрятаться, ладно? С ловцами, если это они, я поговорю сама. Скажу, что в окру́ге нет нежити.

Джек снова лишь кивнул – беспокоился.

Сэм встала:

– Пойдем, пора спать. – Она потянула его за собой в дом – ночью в лесу холодно, уж лучше пусть Джек спит в тепле. Скоро, быть может, придется и остальных парней куда-то пристраивать на ночь. Значит, придется делать ремонт на втором этаже, превращая его в пригодный для жилья.

– Да… Ать… – согласился, вставая, Джек, он продолжал хищно принюхиваться. Дым беспокоил его.

– Пойдем…

Пока Джек ворковал с Эш, меняя на ночь одежду и подгузник, Сэм по новой растопила камин и поправила постель.

– Ты можешь спать на кровати, Джек.

Он отрицательно качнул головой и ткнул пальцем в кресло – значит, спасть не собирается.

Сэм строго сказала:

– Только сам не лезь к ловцам или кого там занесло в зону! Понял? Я сама разберусь. Ты внешне сойдешь за человека, но вот твоя речь тебя тут же выдаст – столкнешься с людьми, молчи! Ничего не говори! Я скажу, что у тебя последствия контузии. Так бывает. Понял?

Она внимательно рассматривала его – понял или нет? Эээх, весь его человеческий вид портили алые нитки, которыми она на скорую руку зашила его щеку. Надо было искать что-то более нейтральное. Или не жадничать и шить настоящим шовным материалом, завалялся у неё случайно, еще с прошлого года – Клод, не зная, кто она, сам формировал для неё тревожную аптечку. Только шовный материал и остался, как ненужный. Надо было не жадничать, и тогда бы не было страшно за Джека.

Впрочем, когда утром к дому вышел ловец, страх сам пропал. Сэм, выскочившая на улицу на смолкший гепардовый щебет, замерла – по узкой тропинке в заборнике шел… Клод. Живой. Здоровый. Её Клод.

Стоявший за спиной Сэм Джек напрягся, а она с воплем: «Клооооод!» – рванула к парню. Тот раскинул руки в стороны, ловя её:

– Медок!!! Ты жива! Нежить тебя задери, ты жива! – он закружил её в своих объятьях. Тишину прорвал одинокий печальный гепардовый всхлип и тут же замолк – как реагировать на прибытие обещанного принца даже Джек не знал.

А ведь Сэм предупреждала же…

Клод кружил и кружил её – силой его не обделили. И Сэм смеялась и плакала – как же она, оказывается, скучала по Клоду. Он аккуратно вернул Сэм на землю, крепко прижимая к себе, так что она чувствовала, как громко бьется его сердце, растревоженное встречей. Как же ей не хватало Клода… Она забыла о нем на время, пока рядом был Джек, но… Клод, родной, знакомый, вихрастый, нестриженный, обросший щетиной, которой он тут же оцарапал её – полез целоваться, он был важнее. У них были общие воспоминания, у них была общая на двоих Эш, и у них будет общая на двоих судьба. Сэм не задумываясь ответила на поцелуй – тягучий, долгий, такой сладкий. Еле нашла в себе силы отстраниться, прижавшись к Клоду лбом и рассматривая его глаза в глаза – голубые, как зимний морской лед. Живой… Её. Тут. Вернулся. Теперь все будет хорошо. Слова бы еще подобрать, потому что у самой сердце ухало где-то в горле от волнения.

Клод! Ты стал отцом!

Клод, а у нас ребенок.

Клод, мы же семья, да?

Клод, у нас девочка…

Пока Сэм собиралась духом, Клод начал первым – он горько сказал:

– Медок, я же ходил – проверял твой дом… Там только и фундамент остался…

– Я записку там оставила…

– Не было…

– Может, ветер унес, – еле слышно сказала она.

– Может, – легко согласился Клод, чуть отстраняясь и заглядывая за спину Сэм: – Познакомишь?