– А если бы задумалась?

Я нервно сглотнула. Именно об этом меньше всего хотелось говорить сейчас, но после того, как целый вечер прижималась губами к его губам, наверное, должна была ответить.

– Тебе известно, что моя сестра была замужем? – спросила я.

Если его и удивил неожиданный вопрос, то он не подал виду.

– Да.

– Значит, ты знаешь и то, что ее муж погиб? – Почему-то в темноте, когда он не видел моего лица, говорить об этом было проще.

– Да, – на этот раз в его голосе слышалась грусть.

– Мы с Маком выросли вместе. Мне он был как брат, а для Авани… был смыслом жизни. И когда он умер, то с ним умерла и какая-то часть ее.

Неожиданно у меня защипало в глазах, я ощутила тоску по сестре всем своим существом, как будто это чувство было осязаемым. Я так по ней соскучилась, и возможно, никогда больше ее не увижу.

Теперь она может потерять и меня!

– Прости, – сказал Тео, отрывая меня от мыслей, но судя по его тону, он не уловил связи, так что я попробовала еще раз.

– Мои тетя и дядя помогли начать войну из-за своей любви. Моим родителям, в конце концов, удалось завоевать расположение народа, но было время, когда народ и Совет не вполне им доверяли, поскольку они скрывали свои отношения, – я вздохнула. – Дело в том, что я всегда была против заключения браков по любви. Я вообще не собиралась влюбляться. Я и сейчас не хочу этого.

Прошло несколько мгновений, и все это время я была уверена, что Тео меня ненавидит. Не видеть его лица было мукой. Затем я услышала какое-то движение и, прищурившись, разглядела темные очертания его фигуры – он выбирался из спальника. Тео был так расстроен, что собирался уйти. Меня на мгновение охватила паника, и я начала подбирать слова, чтобы смягчить удар, но при этом не солгать.

Но вместо того, чтобы уйти, он придвинул свой спальный мешок поближе к моему и лег поверх одеяла. Он был так близко, что когда, наконец, заговорил, его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего.

– Ты любишь меня?

Я открыла, а потом закрыла рот, но, в конце концов, ответила:

– Я такого не говорила.

Но, может, я об этом думала, где-то в глубине души?

– Мне кажется, говорила, – в его тоне сквозило веселье. Что ж, по крайней мере, я умру от стыда, не дожив до Высшего Совета.

– Это было бы смешно! – прошептала я. – Мы встретились всего десять дней назад.

– Хмм, значит, я, наверное, тоже смешон.

У меня перехватило дыхание.

– Не может быть! Ты не можешь влюбиться за десять дней!

– Конечно, нет. Я успел за два, – его тон был куда легкомысленнее, чем слова.

– Лжец! – тихо сказала я.

– Нет! – сказал он и провел пальцами от запястья к локтю и обратно, вырисовывая петли. – С тех пор, как услышал твой смех в своей темнице, я должен был узнать, что за человек может сделать светлее такое мрачное место. Я был тобой совершенно очарован. Поймал себя на том, что придумываю поводы, чтобы оказаться рядом.

Я вспомнила, как он нашел меня и повел показывать замок вместо того, чтобы вернуть в комнату, и поняла, что в его словах есть доля правды.

– Очарованность еще не любовь, – отметила я.

– Верно, – согласился он. – Но когда ты поставила себя под удар, чтобы защитить Давина, когда тревожилась о моем народе, хоть люди были к тебе враждебны, даже когда смеялась с Милой! Тебя невозможно не любить!

Я не нашла, что ему ответить, чтобы объяснить, что чувствовала от его слов, поэтому придвинулась к нему и прижалась губами к его губам. Он переместился и навис надо мной, опираясь на свои крепкие, мускулистые руки, немного приподнял голову и прошептал, оторвавшись от поцелуя:

– Так что, Роуэн?

– Ммм?

– Просто, чтобы ты знала: по-моему, любовь к кому-то, самая паршивая причина не выходить за него замуж! Из всех глупостей, что я от тебя слышал, эта, пожалуй, худшая!

Я хихикнула.

– Даже хуже предсказующего пальца?

Он притворился, что раздумывает.

– Нет! – Его губы снова прижались к моим в коротком поцелуе. Он был игриво-громким, но я не могла заставить себя беспокоиться, что Иро с Инессой могли услышать. – Ничего не может быть нелепее предсказующего пальца!

В глубине души я понимала, что он прав, но не могла убедить себя захотеть отдаться кому-то в полное распоряжение. Хотя мысль о том, что никогда больше его не увижу, была невыносима.

Он снова поцеловал меня – на этот раз более настойчиво, как будто услышал мои мысли. Я ответила тем же, пытаясь заглушить сомнения и тревогу о том, что готовит будущее. Пока нам нужно продержаться следующие пять дней.

Как оказалось, сказать было проще, чем сделать. Третий и четвертый дни заседания прошли в тумане угроз и все более жутких способов использовать меня против моей семьи с дальнейшими неприглядными предложениями во время вечернего бала. По крайней мере, ночью наступала передышка. Тео так и не отодвинул свой спальник, и каждую ночь я засыпала с рукой в его руке после тихих поцелуев. И все же этого было недостаточно, чтобы отвлечь меня от мыслей о вполне возможной смерти всего через три дня.

Пока кланы Рыси и Гадюки крепко держались за союз с Лосями, а Орлы с Бизонами вели с ними ожесточенные споры. Позиция Медведей была общеизвестна, и оставалось три клана, которые держались золотой середины, споря то с одной, то с другой стороной.

Пока не наступил пятый день. Пока не настал момент, когда господин Михаил из клана Барана, тот самый герцог, который уже дважды предлагал убедить его изменить свой голос всего-то в обмен на мои тело и руку, снова заговорил в пользу моей смерти.

– Если девчонка умрет, король Логан явится лично, – не в первый раз возразил отец Инессы.

– Пусть является, – не смутился господин Михаил. – Здесь мы без труда превзойдем их численно, а там за замком останется только руку потянуть. И наследница престола под рукой, – при этих словах он зловеще ухмыльнулся.

Меня пронзил страх такой силы, что свело пальцы, который сменился жгучим гневом. Все это время я с каменным молчанием выслушивала рассуждения о различных способах меня прикончить, но на этот раз они зашли слишком далеко. На этот раз они угрожали моей сестре.

– Нужно ли мне напоминать, что случилось в последний раз, когда кто-то напал на замок, который защищала моя мать? – В моем голосе не было ничего, кроме смертельного спокойствия, неподвижного напряжения горного льва перед смертельным прыжком. – И скажите мне, сколько народу напрасно погибло, когда вы пошли против войска моего отца, когда вы убедили себя, что у вас есть причина воевать?

По залу разнеслись изумленные возгласы. Тем временем, Иро смотрел на меня так, будто был готов убить, а глаза Тео округлились от ужаса. Я проигнорировала их. Меня всю трясло от гнева, и я поняла, что если все на Совете проголосуют против меня, я не собираюсь опускать руки, как какая-то бессловесная скромная леди, пропади она пропадом!

Я посмотрела в глаза каждому по очереди, отмечая взгляды, полные гнева, презрения и жестокого веселья, – последний принадлежал лорду Эвандеру, разумеется.

– Если хотите меня убить, валяйте, но не обманывайте себя! – С моих губ сорвался тихий смех, но в нем не было веселья. – Куда вам тягаться с моими родственниками, с моей матерью и уж точно с моей сестрой!

Авани пронзит стрелой глаз любого, кто посмеет к ней приблизится. Мне хотелось взглянуть на таких смельчаков.

Не удостоив меня ответом, герцог Михаил, прищурившись, посмотрел на Иро.

– Наши кланы рассматривали возможность союза, потому что Бараны уважают вашу силу. Однако, кажется, дело уже обстоит иначе, – возмутился он. – Похоже, нынче вы не в состоянии приструнить одну-единственную девчонку!

Иро вспыхнул от гнева, но когда заговорил, его голос был по-прежнему спокоен.

– Полагаю, на сегодня заседание окончено.

Я поднялась на ноги и вышла из шатра, не спрашивая чьего-либо позволения и не дожидаясь их реакции. Что бы я ни натворила, сделанного уже не воротишь. Может, им будет о чем задуматься, для разнообразия. А, может, пропади они все пропадом!