– Кто же захочет досадить таким обаятельным и любезным господам, как вы? – Мое лицо выражало вежливый интерес.

Инесса пронзительно ахнула, а Тео закатил глаза.

– Таким поведением ей никого не привлечь на свою сторону, – пробормотал он.

– Она – прямо перед тобой! – напомнила я.

– Она не знает, когда промолчать! – Тео многозначительно посмотрел на меня.

Я открыла рот, чтобы ответить, понимая, что это лишь докажет его правоту, но Иро резко вмешался.

– Тогда за предстоящие дни в пути ей стоит научиться вести себя, как порядочная сокэрянка. В конце концов, мне не хочется, чтобы на Высшем Совете кому-то стало неловко. – Он, наконец, обратился ко мне: – Что скажете, принцесса Роуэн? Сможете ли вы вести себя дружелюбно и сговорчиво, как обещали?

Мне не понравилось напоминание о том, что жизнь Давина в его руках, и я кивнула.

– Конечно, господин Иро. Очень даже смогу! – Я мило улыбнулась.

Иро свирепо взглянул на меня, но Тео поднял руку.

– Еще есть время, брат. Уверен, к тому времени, как мы доберемся, она избавится от этой привычки. – Он бросил на меня предупреждающий взгляд.

– Полагаюсь в этом на тебя. – Иро гневно смотрел на меня, но его слова предназначались брату. – Я буду занят на Высшем Совете, так что ответственность за ее поведение будешь нести ты.

– Я прослежу, чтобы она была готова, – отозвался Тео не допускающим возражений тоном и обернулся ко мне: – Верно, принцесса Роуэн?

– Конечно, – снова сказала я с язвительной скромностью.

Я опять отвернулась к окну, в основном, чтобы скрыть отразившееся на лице раздражение. Мимо стражников с моей стороны экипажа вдоль дороги как раз шла семья. Когда мать заметила мои волосы, она отступила назад, потянув за собой ребенка, и сделала такой же жест рукой, как Венла, отводя зло. Тео вздохнул, задергивая шторы, чтобы скрыться от посторонних глаз.

– И нам нужно спрятать ее волосы.

Солнце начало садиться, когда мы сделали остановку в небольшой деревушке. Экипаж замедлил ход и, наконец, встал на широкой дороге с рядами домишек и лавчонок с обеих сторон.

– Почему мы остановились? – спросила я, когда из экипажа вышел Иро, а вслед за ним – Инесса.

Герцог бросил на брата выразительный взгляд, и Тео, вздохнув, посмотрел на меня.

– Ночью путешествовать опасно, повсюду бродят изгои.

– Изгои?

– Те, кого изгнали из кланов, – объяснил он.

– То есть если за воровство вы отрубаете руку, за контрабанду – голову, за что же изгоняют из кланов? За что-то среднее между тем и другим?

– Нет, – мрачно проговорил он. – Тех, кого приговаривают к смерти, хоронят с почестями, а их семьям ничего не грозит. Изгои же навлекают позор на свою семью. Это гораздо хуже!

Он пресек мой следующий вопрос, выйдя из экипажа и неохотно подав руку, чтобы помочь спуститься. Часть меня не хотела принимать эту помощь, просто чтобы досадить ему, но прежние слова Иро были недвусмысленны. Мне нужно, как от меня и ожидают, приспособиться к правилам женской половины сокэрского общества, если я хочу защитить кузена и получить шанс расположить к себе Высший Совет.

Вложив свою руку в руку Тео, я вышла из экипажа на дорогу. К моему удивлению, он не отпустил меня, когда я попыталась отнять руку. Вместо этого он продел ее себе под локоть и повел меня по улице. Судя по исходящему от него напряжению, было ясно, что это не его прихоть, но у меня это не вызвало раздражения, наоборот, я обхватила его широкий бицепс так, как другие леди делали со своими кавалерами.

– Вижу, вы серьезно взялись за мое воспитание, лорд Теодор. – Я слегка стиснула его мышцы рукой.

По его щекам разлился румянец, и я широко улыбнулась его смущению. Это больше, чем я могла ожидать в ответ.

– А я-то думала, это я должна быть стыдливо краснеющей благородной сокэрянкой! – прильнув к нему, тихо проговорила я.

– Да пощадят меня небеса! – пробормотал он себе под нос, но уголки его губ дрогнули.

– Румянец и ухмылка, – прошептала я. – Успокойся, сердце, не стучи!

Я не успела придумать ничего, чем бы еще его побесить, как на меня обрушился шквал возгласов обступивших со всех сторон селян. Я вздохнула, а жители тем временем переводили взгляд с меня на Тео, держась от нас, или, как я сильно подозревала, от моих волос, подальше и бормотали те же слова на сокэрском, что слышала от Венлы и других женщин в замке всякий раз, когда оказывалась рядом.

Это уже начинает надоедать!

Тео повел нас дальше к лавке, куда вошли Иро с Инессой.

Как бы ни раздражала реакция селян на мои волосы, я не могла удержаться и разглядывала их, пока мы шли. Они кардинально отличались от людей, которых я видела в поместье Тео. У многих обветренные руки и потрепанная одежда были покрыты слоем грязи. У всех был изможденный вид, запавшие глаза и острые выпирающие скулы. У меня внутри все перевернулось от жалости.

Нигде в Локланне, кроме Хагейла, я не видела признаков такого недоедания. Там причиной было не отсутствие нормальной еды, а то, что они тратили все деньги и время в местных тавернах, питаясь одним элем или виски.

Но здесь… здесь, похоже, от голода страдали все.

– Лучше бы ты не таращилась, – вполголоса проворчал Тео, и я перевела свой взгляд на него.

Слегка наклонив голову, он кивнул на толпу зевак. Они со злобой смотрели на меня, на всех лицах была ненависть. Не на мои волосы на этот раз, а на меня. Я отвела глаза и стала рассматривать лавки и постройки. Ясное дело, они были в таком же состоянии, как и жившие в них люди.

Дома в деревне были явно возведены добротно. Нетрудно было заметить, что когда-то они даже отличались привлекательностью, но время их не пощадило. Многие вывески висели криво, на одном крюке. Каменные строения покрывала сажа, во многих не хватало кирпичей, а из крыш торчали сломанные балки. Эта деревня была нищей, и людям в ней жилось плохо.

– Что здесь случилось? – Едва я задала этот вопрос, в глубине сознания уже сформировался на него ответ.

– Наша страна зависела от торговли. – Вот и все, что сказал Тео, а затем открыл дверь и завел меня в помещение.

Разумеется!

Я видела перед собой лишь гневные лица кучки селян, и они ненавидели меня явно не только из-за каких-то суеверий, за которые цеплялись. Я служила живым напоминанием о народе, который отрезал их от запасов еды, торговых маршрутов и средств к существованию. О, звезды, на их месте я бы тоже себя ненавидела!

Инесса сделала все, что могла, и при неохотной помощи владельца лавки заплела мои волосы в косы, завязав их в узел на затылке и подоткнув выбившиеся непокорные пряди под затейливую шляпку. Струившаяся по бокам и сзади вуаль не могла скрыть непослушные волосы, но Иро купил несколько отрезов ткани, чтобы Инесса перекроила шляпы под мои буйные и такие несокэрские кудри. Я ни дня в своей жизни не носила головных уборов, и теперь в шляпе чувствовала себя одной из тех кукол, которых все время наряжали мои младшие сестры-близняшки. Выходя из лавки, я была уверена, что выгляжу нелепо, и была готова к тому, что буду привлекать только еще больше внимания, но это оказалось не так.

К моему огромному облегчению, теперь, когда волосы были убраны, на меня глазело меньше народу. Легко было сказать, что мне плевать на их презрение, но без Давина, который помог бы посмеяться над ситуацией, это пугало гораздо больше.

На этот раз, обхватив бицепс Теодора, я не делала замечаний о его рельефных мышцах, но руку его сжала. В ответ он выдавил улыбку, тряся головой, словно пытаясь избавиться от такой бессмыслицы, как желание улыбнуться. Вместо того, чтобы вернуться к экипажу, мы направились вдоль дороги к лавке через пару домов от швеи. Не успели мы дойти до двери, как я уже поняла, что это пекарня. До меня донесся запах теплого хлеба, отчего потекли слюнки. Когда булочник предложил нам попробовать, я буквально мурлыкала от удовольствия, дожидаясь, пока едят другие, чтобы наконец отведать кусочек самой. Булка была мягкой и сладкой, и даже масла не требовалось, чтобы дополнить ее вкус. Доедая последние крошки, я закрыла глаза, а когда открыла, оказалось, что на меня смотрит Тео.