– Чем дольше ты ждешь, тем будет холоднее, – поддразнила она.

Я понимала, что она права: и насчет пота, и насчет холода. Сделав глубокий вдох, чтобы набраться сил, я повесила полотенце на ветку рядом с ее и сделала шаг к берегу реки. И все же я колебалась. До тех пор, пока дальше по течению не послышался шум и мужские голоса. В серебристом лунном свете блеснули мускулистые ягодицы, и у меня отвисла челюсть.

Если я их вижу, а моя кожа на несколько оттенков светлее… Да я в лунном свете, наверное, сияю, как маяк! Другого стимула, чтобы броситься в реку, мне было и не нужно. Берег оказался более обрывистым, чем мне казалось, я нырнула, а потом, оттолкнувшись ото дна, всплыла на поверхность.

Я оказалась права. Вода была ледяной. Но при этом на удивление освежающей. Такой чистоты и бодрости я не чувствовала много дней. Даже недель. Хохоча, я немного поплавала, позволив холоду проникнуть внутрь и прогнать жар сауны. Мы оставались в реке, пока не могли больше терпеть. Ну, пока я не могла больше терпеть. Мила выглядела так, будто была готова купаться всю ночь. Глядя на нее, на то, как она довольна, откровенна, свободна, я впервые задумалась, а что если в Сокэре есть и такая сторона жизни, которая не будет мне противна?

Тео ждал, когда я вернусь в палатку, хотя Иро с Инессой уже легли спать.

– Как попарились? – спросил он.

Почему-то вместо жара палатки и ледяной реки все мысли были лишь о лунном свете, обнажившем то, что никогда не сотрется из памяти.

– Хорошо! Отлично! – ответила я. – Я как раз собиралась переодеться ко сну.

– Тебе нужна…

– Нет! – воскликнула я слишком громко. – Мила не зашнуровала меня.

Я скрылась в другой части палатки, пока он не прочитал на моем лице, о чем я думаю. Я надеялась, что к тому времени, когда переоденусь, мне удастся перестать, к собственному смущению, представлять его в сауне. С другими женщинами.

Мила сказала, что сауна – это другое дело, что это невинно. Так почему меня это так будоражит? Или меня приводит в смущение лишь то, что я вообще об этом думаю?

На поиски ночной рубашки в оставленном Милой сундуке у меня ушло больше времени, потому что она была не такой многослойной, сборчатой и жуткой. На самом деле, эта мягкая кремовая сорочка оказалась кружевной, красивой и при этом достаточно скромной, так что мне не придется испытывать стеснение в присутствии Тео.

Сейчас я, пожалуй, люблю Милу больше всех на свете!

Первый официальный день заседания Совета оказался неудачным. Если не считать «удачной» перепалку ведущих напыщенные речи старых ублюдков о том, как бы меня получше прикончить. Хотя, быть может, эти заседания всегда так и проходят. Трудно сказать, но все много кричали и перебивали друг друга, а также требовали моей смерти. В общем, еще один типичный день в Сокэре.

Мне по-прежнему было непонятно, зачем требовалось мое присутствие в шатре, если высказываться и защищать себя мне было не дозволено. Иро безоговорочно распорядился, что мне разрешается только почтительно отвечать на прямые вопросы и сохранять бесстрастное выражение. По-видимому, мое лицо было слишком выразительным…

Еще семь таких же дней будут мукой.

Мы сидели за полукруглым столом не меньше трех часов, снова и снова обсуждая одно и то же. Я наблюдала, как в лучах света, струящихся сквозь проем над нами, кружатся пылинки, и старалась контролировать выражение своего лица. А учитывая, какую чушь они несли, я даже гордилась, что еще ни разу не скорчила ни одной гримасы.

– Давайте вспомним о тех, кто погиб из-за того, что ее родители были безрассудны и не задумывались ни о ком, кроме себя. Их дочь такая же, как они! – высказался господин Нильс, герцог клана Волка, угрожавший мне вчера ночью. – Давайте просто покончим с ней!

– И начнем войну с Локланном? – возразил отец Милы, господин Арес.

– Что Локланн сделает нам здесь? Горный перевал один, наши люди обучены, и у нас преимущество в виде знакомой территории, – это исходило от того, кто делал мне предложение, господина Михаила.

Любопытно! Я любезно-озадаченно усмехнулась в его сторону, но он поспешил этого не заметить.

– Вероятно, им не победить, но никто из нас наверняка не отважится стать жертвенным агнцем на то время, пока их будут уничтожать. – Арес многозначительно посмотрел на Эвандера, который был поглощен тем, что бросал свирепые взгляды то на Тео, то на Иро, поэтому ничего не заметил.

– Им не пройти через перевал, пока там клан Медведя, а мы предоставим им подкрепление, – вмешался вождь Бизонов.

Господин Тимофей из клана Орла говорил по-сокэрски, и мне было не понять, за кого он высказывается.

– В любом случае, – наконец заговорил лорд Эвандер, сидя в кресле слева от меня, – это будет нам очень дорого стоить и ничего не принесет взамен. Стоит ли ее убивать, если мы можем потребовать за нее выкуп? В Локланне есть и товары, и деньги!

– Ты хочешь отправить ее домой целой и невредимой после того, что ее семья сделала с твоей? – Такая перспектива, казалось, оскорбляла господина Нильса.

– Именно поэтому я и хочу воспользоваться ситуацией, – ответил он скучающим тоном. – Разве мы все недостаточно пострадали от их рук?

Господин Михаил фыркнул.

– Поэтому-то твоему отцу и следовало самому приехать. Он никогда не был столь мягкотелым, чтобы увиливать от войны или мести.

Лицо лорда Эвандера окаменело.

– Моего отца не стоит беспокоить по таким пустякам, и, честно говоря, я его не виню. Восьми дней, безусловно, слишком много для одной девчонки.

– Не просто какой-то девчонки! – парировал Михаил.

И все продолжалось в том же духе.

Когда началась перепалка между двумя лордами на сокэрском, лица стали еще ожесточеннее и разгоряченнее, я вопросительно взглянула на Тео. Он едва заметно покачал головой, а его лицо было будто изваяно из мрамора и ничего не выражало.

– Не переживайте, принцесса! – Лорд Эвандер жестко усмехнулся, наклонившись ко мне, и почти шепотом проговорил: – Они обсуждают, отправить ли вашей семье по очереди ваши конечности или урну с прахом.

Мои пальцы вдруг перестали меня слушаться, но я постаралась изобразить веселье.

– Первый вариант обойдется довольно дорого, столько расходов на такое количество посыльных! – проговорила я вполголоса. – Не говоря уже о времени. Да и, честно говоря, кто отважится пуститься в путь на шесть недель, а то и больше, имея при себе быстро разлагающуюся конечность?!

Лорд клана Медведей вытаращил глаза, открыв от изумления рот.

– А что до праха. Да он может принадлежать кому или чему угодно! – тихо продолжала я. – Положа руку на сердце, я ожидала большего от такого варварского народа! Однако, прошу без колебаний сообщать мне, если предложат что-то поинтереснее.

Я вовсе не собиралась показывать этому засранцу, как обеспокоили меня его слова. Даже вообразить, что такое случится с моими родителями из-за меня… это было немыслимо!

После этого я решила не обращать на него внимания, а сосредоточилась на остальных заседателях. Вожди кланов продолжали обсуждать мою судьбу на двух языках, и я поневоле задумалась, что лучше: слышать, как при тебе скрупулезно описывают твою страшную кончину, или оставаться в неведении?

Бремя решений!

К тому времени, когда мы вернулись в лагерь, казалось, что произошедшего за день вовсе не было, по крайней мере, для тех, кто в своих лучших нарядах прогуливался по дорожкам. Но с другой стороны, Высший Совет был созван для решения не их судьбы, а моей. Я потерла виски, пытаясь не терзаться тем, чего не могу изменить. Я никогда такой не была и начинать сейчас – просто какой-то… мазохизм.

Тем не менее, это был длинный день, и на его протяжении герцоги кланов рассуждали о моей смерти, как будто это было не важнее вечернего десерта. Я буквально слышала у себя в голове слова Давина по этому поводу: он говорил, что все равно это лучше четвертого дня в пещерах. И был бы прав. На Высшем Совете, по крайней мере, есть еда и Тео, который меня утешит.