Судя по давлению в позвоночнике, буря не собиралась утихать. Рискнуть преодолеть небольшое расстояние до фермы, где прятались Иро с Инессой, мы сможем не раньше, чем через несколько часов. Я сделала еще глоток и передала бутылку назад. После изрядного количества выпитой водки выражение лица у Тео стало менее настороженным, чем обычно. Он смотрел на меня с чем-то похожим на недоумение. Возможно, даже с изумлением, хотя все-таки с нотками обычной для него досады.

– Ты не похожа ни на одну женщину из тех, что я встречал. – Тео опрокинул бутылку, и я не могла не обратить внимание, как он приложился губами к стеклу и как дернулся кадык, когда он сделал глоток.

Во рту внезапно пересохло. Я протянула руку за бутылкой, скользнув пальцами по его коже, когда он передавал мне ее.

– А может, ты встречал множество таких женщин. Только этого не знал, потому что вы не позволяете им говорить? – Я с вызовом подняла брови, прежде чем сделать еще глоток, на этот раз поменьше, потому что не хотела, чтобы алкоголь ударил в голову.

Он покачал головой.

– Наши женщины не молчат. Просто мы считаем, что женщин надо защищать, холить и лелеять, дать им свободу жить своей жизнью, не беспокоясь о войне и политике.

– Свобода не в том, чтобы дать кому-то лишь часть жизни, рассчитывая, что тот будет этим довольствоваться, – тихо проговорила я.

Он, казалось, задумался, а потом неохотно улыбнулся.

– В любом случае, я уверен, что ни одна из них не похожа на тебя.

– Наверное, так и есть.

Я усмехнулась. Трудно представить, чтобы порядочная сокэрянка пила водку из горла.

С другой стороны, локланнской принцессе так вести себя тоже не подобает.

– В твоей семье все такие? Или вы с лэрдом Давином… – он усмехнулся над своим произношением этого слова, а потом замолчал, словно не знал, как закончить вопрос.

– Позор семьи? – помогла я.

Он пожал плечами и кивнул.

– Мне кажется, и то, и другое.

И я рассказала ему о себе, потом о сестрах и кузенах, о том, как мы росли, как гостили в замках друг у друга. Что ближе всех мне была Авани, потому что между нами всего год разницы, но младших сестер я тоже обожаю. Когда я добралась до родителей, его лицо стало задумчивым.

– А у тебя? – спросила я. – Разве вы всегда были с братом одни?

– Не всегда, – ответил он. – Но столько, сколько себя помню. Чума унесла родителей, когда мне было всего четыре. Иро было шестнадцать лет, новый герцог во главе клана, который был в серьезном кризисе. Он мог бы отдать меня гувернантке, но настоял на том, чтобы самому меня воспитать. Брат всему меня научил, повсюду брал с собой.

В его голосе звучало уважение и глубокая привязанность, которая была мне хорошо знакома. Это немного подняло Иро в моих глазах. У него есть недостатки, но его поведение отчасти можно понять, зная, как, должно быть, тяжело было осуществлять властные полномочия в таком юном возрасте.

– Значит, ты для него, скорее, как сын?

– В каком-то отношении, – допустил он. – Особенно поскольку он не может… не важно.

Я бросила на Тео любопытный взгляд, но он только покачал головой. Повисла тишина, было немного неловко, и я придумывала, что сказать. Вспомнила, что он сказал прежде, и, чувствуя угрызения совести, поняла, что так и не спросила про стражников.

– Мне жаль твоего солдата, – тихо сказала я. – Вы с ним дружили?

– Богдан был хорошим человеком, отличным солдатом и верным слугой. Его будет не хватать. – Его тон был сдержанным, даже сухим, но он говорил, стиснув зубы.

Затем обернулся ко мне, и я вдруг осознала, как близко мы сидим. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего, настолько близко, что когда он говорил, я чувствовала его дыхание на своей щеке.

– Но я был неправ, когда винил тебя, – продолжал Тео. – Здешняя погода уже забрала много жизней, так внезапно она меняется. И это не твоя вина.

Очень тихо, почти шепотом, он спросил:

– Но откуда ты знала?

Мне так хотелось, чтобы не нужно было лгать, чтобы я могла рассказать правду, как рассказал он, но если я раскрою самую главную тайну своей семьи, на кону окажется не только мое благополучие.

– Я уже говорила, что погода меня всегда почему-то завораживала, – принялась вилять я. – Знаешь, когда что-то завладеет вниманием, и ты не можешь это объяснить?

Минуту, показавшуюся бесконечной, он не отрывал от меня взгляда.

– Да, мне очень хорошо знакомо это чувство. – Затем Тео тряхнул головой и отвернулся. – Значит, углубленное образование для принцессы включало в себя курс о погоде. Что еще?

Несмотря на более официальный тон, которым он заговорил, Тео казался искренне заинтересованным. И я рассказала о том, как скучно, по большей части, было учиться, и получила удовольствие от возмущения, отразившегося на его лице, когда упомянула о ежеутренних тренировках с солдатами.

– И твой отец это позволял? – спросил он, широко раскрыв зеленые глаза.

– А кто, по-твоему, вел эти занятия?

Тут Тео, как ни странно, засмеялся, хоть и с оттенком недоверия. Затем он рассказал, как Иро учил его пользоваться мечом, и говорил больше, чем когда-либо прежде. Это было совсем не похоже на то, как он обычно цедил по одной фразе. В какой-то момент шум бури отошел на задний план. Было легко забыть, что есть что-то за пределами этой каморки. Не было ни вражеских королевств, ни грядущего Совета, ни разрушительной бури. Только я и Тео. И меня это не беспокоило так сильно, как должно было бы.

Часы летели, температура падала, и разговоры стали отнимать слишком много энергии. Мы оба знали лишь один способ согреться. Дело оставалось только за тем, кто первым скажет это вслух. Зная Тео и его чрезвычайную чопорность, я скрепя сердце открыла рот.

– Жуткий холод! – По телу прошла дрожь, сотрясая и без того ноющие суставы.

– Замерзнуть до смерти нам не грозит. – Он вернулся к своему обычному отрывистому тону, и до меня начало доходить, что он говорил так, когда был не в своей тарелке.

О, звезды!

– Знаю, – сказала я чрезвычайно терпеливо, как обычно разговаривала с самой младшей сестрой. – Но нам грозит провести препаршивейшую ночь.

Тепла не будет до утра (не то, чтобы я могла ему это сказать), а слабого пламени фонаря едва ли хватит для поддержания температуры. Тео продолжал смотреть перед собой, я фыркнула, выпустив белое облачко пара изо рта.

– Ваши моральные принципы нас не согреют, лорд Тео, и давай начистоту. Только не говори, что вы со своими солдатами никогда не прижимались друг к другу, чтобы согреться.

Он подтвердил, единожды отрывисто кивнув головой.

– Тогда чем это отличается?

– Ты сама знаешь чем!

– Неужели? – Я приподняла бровь, но мою гримасу испортил очередной приступ озноба. – Слушай, мы можем просто расстелить твой плащ на полу и укрыться моим платьем. Мы останемся почти полностью одетыми, – выдавила я сквозь стучащие зубы.

Мне было не стыдно признавать, что практичность превалировала над моими нестрогими принципами. Мне нужны все силы, какие только есть, чтобы не дрогнуть перед тем, что меня ждет, а если ночью нам придется замерзать вместо того, чтобы отдохнуть, у меня их не останется. Тео наблюдал за тем, как меня охватила очередная дрожь, и, наконец, сдался.

– Ладно. Только… держи свои руки при себе.

Я приподняла бровь.

– Размечтался!

Он проигнорировал меня и расстелил плащ на полу, затем с сомнением посмотрел на мое платье. Я не дала ему шанса передумать, быстро повернувшись и махнув ему рукой. На этот раз, когда он развязывал тесьму, его пальцы еле гнулись от мороза. Тео отвернулся, а я, извиваясь, выбралась из платья и улеглась на теплый плащ, натянув на себя широкие юбки, чтобы укрыться, пока он не заметил кинжал на бедре. Тео улегся рядом, и я сама обернула его руку вокруг себя, не желая полвека мерзнуть в ожидании, пока он соизволит это сделать. Я уткнулась лицом ему в грудь, и он, как поначалу ни сопротивлялся, крепче прижал меня к себе. Через некоторое время его тепло согрело меня, уняв озноб. По телу разошлась приятная волна теплоты, и я прижала холодный нос к его груди, чтобы согреть. Тео замер от моего движения, но промолчал.