Я кивнула и взмахнула рукой, развеивая заклинание и отправляя воду во фляжку. Облегчённо выдохнула. Руки дрожали, ноги едва держали. Но сегодня я продержалась чуть больше часа без потемнения в глазах.

– Могу нарисовать вам атласы, написать как делаются подобные операции, но, увы, показать наглядно не в состоянии, поскольку я не целительница и максимально далека от этого ремесла.

– Того, что ты можешь нам дать уже невероятно много! Завтра приступим. Я дам тебе всё, что нужно: пергамент, чернила, отдельный кабинет.

– Завтра я не смогу, у меня работа на кухне.

– Я поговорю с госпожой Газисой, твоя мама не станет возражать. Тем более что сегодня ко мне приходил один такой болезный, страдания его я усмирила, но теперь можно пойти дальше.

"Наверное, можно, но я бы не торопилась", – мелькнула опасливая мысль.

– Догадываюсь, о чём думаешь. Не волнуйся, сначала я хорошенько изучу теорию и только потом, с разрешения Повелителя, проведу, как ты там сказала? Операцию?

– Ага, – кивнула я, почесав кончик носа. А после едва удержалась от зевка.

Заметив моё полусонное состояние, главная лекарка распорядилась:

– Ну всё, пора по домам.

– До завтра, госпожа Эльхам, – поклонилась мне моя наставница Ирнэ. Предлагать "коллегам" обращаться ко мне чисто по имени и без поклонов мне было нельзя. Не важно, что в данный промежуток времени я с ними выполняю одну работу. Субординацию никто не отменял, и предложи я подобное никто бы не понял.

Стоило мне выйти на улицу, как Зок и трое его людей взяли меня в полукольцо и мы направились по пустеющим улочкам в направлении поместья, где меня ждала семья. Сегодня ещё обещала Рону рассказать сказку про Шрека, думаю, она должна ему понравиться.

Не знаю, о чём беседовали мама и Маглия, пришедшая в наш дом ни свет ни заря, но в итоге моё наказание претерпело значительные перемены. Но справедливости ради я решила обсудить ещё один важный момент.

– Рондгул будет отрабатывать со мной в лечебнице. Он смышлёный мальчик, обучен письму и счёту. Мама, будет правильно, если и он не станет больше выполнять так надоевшую ему работу с бактрианами. Иначе вынуждена буду отказаться от смены деятельности, и продолжу трудиться оставшийся срок на кухне, в стойлах с верблюдами и в лечебнице через день.

– Вот как? – Газиса заинтересованно склонила голову к плечу. Лекарка молчала, рассматривая свои идеально чистые коротко подстриженные овальные ноготки.

– Да. И только так.

Мелкий в это время стоял на верхней ступеньке лестницы и нисколько не смущаясь подслушивал нашу беседу. Он не был виден женщинам, зато я прекрасно ощущала его присутствие. Моя повышенная чувствительность потихоньку возвращалась ко мне, усиленная магической силой, текущей во мне.

Молчание длилось около минуты, родительница была задумчива и серьёзна.

– Маглия, – Газиса, повернувшись к целительнице, в итоге заговорила, – Рона возьмёшь в качестве помощника Эльхам? Он действительно очень смышлёный парень, умеет быстро считать и также споро писать.

– Я не против, пусть они вдвоём трудятся во благо целительства, – кивнула лекарка, легко вставая. – Я, пожалуй, пойду. Жду детей после обеда.

– Хорошо, – вздохнула мама, – побудь здесь, – велела она, отправляясь вслед за Маглией, – Рондгул, спускайся и составь компанию Шариз, – крикнула она и вышла из залы.

– Не только я тебя заметила, – громко оъявила я, глядя, как братец кубарем скатился и замер точно подле меня. На лице мальчишки сияла широкая улыбка без одного зуба.

– А где зуб? – уточнила я, присаживаясь на софу у окна.

– Сегодня утром решился и вырвал, – приплясывая на месте, скороговоркой ответил Рон, – шатался уже несколько дней, а я всё не решался избавиться от него.

– Вот ты забавный, – покачала головой, – не побоялся отправиться на великую охоту, а с молочным зубом целую седмицу тянул, ахаха, – беззлобно рассмеялась я.

– Вредная ты, Элька, – улыбка нисколько не померкла на хорошеньком личике малого, – зуб – это очень серьёзно, к такому делу надобно подходить с умом.

– Ага-ага, – фыркнула я.

– А нас и правда освободят от стрижки верблюдов, и меня наконец-то перестанут заставлять чистить навоз? – и столько счастья в каждом слове. Ну как тут не расхохотаться в полный голос?

Отсмеявшись, ответила:

– Да. Ты теперь мой секретарь.

– Я знаю это слово, ты о нём как-то упоминала. То есть отныне мне надлежит выполнять твои поручения, верно?

– Ага, – согласно кивнула. – Всё, что я тебе прикажу.

– Клёво! Это много лучше, чем искать клещей на верблюжьей шкуре. И несоизмеримо приятнее, чем чистить их стойла.

– Дети, – в комнату вошла Газиса, её длинное светлое платье тихо шуршало, а красивые золотые браслеты мелодично звенели в такт движениям женщины. – Итак, вы оба теперь прикрепляетесь к лечебнице. Каждый день с утра и до вечера будете находиться там. На какой срок решать только тебе, Эльхам, – строгий взгляд карих глаз в мою сторону. – Как только ты поймёшь, что поделилась всем тебе известным, то на этом ваша служба завершится.

– Окей, то есть, хорошо, – кивнула я поднимаясь.

– Вот и славно. Идите завтракать, а потом вас сопроводят на нового места работы.

С этого дня начался наш долгий путь в составлении учебников. И если бы не библиотека в хатэ, помощь Хранителя, я бы не справилась, поскольку на знаниях одной лишь анатомии и куда можно побольнее ударить, далеко не уедешь.

***

Интерлюдия

– Повелитель, пора собирать войска и выступать, – советник замер в почтительном полупоклоне, опустив глаза в пол. Мужчина терпеливо ожидал ответа Горна, даже не думая выпрямиться без позволения вождя всех наннури.

– Нет, – одно-единственное слово камнем упало в тишине кабинета.

Сухам резко вскинул голову, а потом столь же быстро её опустил, но Горн успел заметить глубочайшее удивление, мелькнувшее на лице первого помощника и его правой руки.

– Встань и сядь напротив, – распорядился повелитель. Сухам тут же последовал приказу, устроившись в широком деревянном, резном кресле, прямо посмотрел в тёмные колючие глаза Горна. – Спросишь почему? Первая мысль наверняка такая: повелитель решил предать оазисные народы и не прийти им на помощь в чам смертельной опасности?

– Да, господни, – не стал отрицать секретарь.

– За это я тебя и ценю. Никаких увиливаний, недомолвок, ты всегда говоришь ровно то, что думаешь.

Сухам резко прижал кулак к груди, благодаря вождя за похвалу.

В помещении ненадолго стало тихо.

– Такое решение далось мне непросто. Но оно имеет под собой крепкое основание. Я долго думал, как быть… и моя душа металась в поисках ответа. И вот сегодня, когда я открыл глаза, чтобы шагнуть навстречу новому дню, ко мне пришло решение.

Горн Наннури замолчал, глубоко уйдя в свои мысли.

– Повелитель, – негромко позвал его советник.

– Да-да, – кивнул сидящий напротив него вождь. – Я здесь. Скажу тебе сейчас, но скоро эту новость узнают и все остальные. Точнее, некоторые уже в курсе, но пока держат язык за зубами. Моя дочь, Шариз-Эльхам, не так давно откликнулась на зов хатэ и приняла силу шаманки.

Эта новость необыкновенно взволновала Сухама. Мужчина застыл каменным изваянием и не мигая уставился в пространство куда-то за спину Горна.

– Эльхам сказала, что нападут на все города первой линии оазисных поселений. То есть стоит ждать нападения не только Лондэ, но и нам и нашим соседям.

– Я даже не знаю, господин, поздравлять ли вас с этим неслыханным событием! Кроме того, что принцесса магиня, она теперь ещё и шаманка. Но второе чаще принимают за проклятье, нежели за дар.

– Поздравления принимаются. Думаю, что в случае с моей дочерью это невероятный дар богов. У оазисных народов ещё никогда не рождалось полноценных магов. Шариз будет первой и, надеюсь, не последней.

– Примите мои поздравления, повелитель! – Сухам вскочил на ноги и низко поклонился, буквально переломившись пополам. Постояв так несколько секунд, выпрямился и сказал: – Ваша дочь великая Шаманка всех оазисных народов, её волю должны услышать и другие, возможно, ей стоит лично отправиться к нашим соседям и объявить свою волю.