– А что тут такого? – пожала плечами я, – работа как работа. И неважно, что я шаманка, есть задание, нужно выполнить.

– Умничка, верные слова, – довольно кивнула Маглия.

– А вы не спросите, что мне открылось, когда я надела шапку? – завязывая пояс спереди, словно невзначай поинтересовалась я.

– Нет. Мне оно не надо, меня сие вовсе не касается.

– Многие знания, многие печали. Эти слова когда-то сказал великий царь, – сегодня у меня было несколько философское настроение, подобные фразы сами собой срывались с губ, удивляя собеседников.

– Он по все видимости был ещё и очень мудрым, – хмыкнула лекарка. – Пойдём.

И я послушно шагнула следом за ней.

– Здесь у нас содержатся те, у кого не заживают душевные раны. Здесь, кого пытались отравить магическими ядами, – я заглянула в комнату, которая по сравнению с двумя предыдущими казалась практически пустой – на лежанках спали всего два человека. – На втором этаже размещены хворые способные заразить, чтобы там находиться, нам приходится накидывать на голову плотную ткань с прорезями для глаз. Тебе там делать нечего, но на всякий случай знай это.

– Поняла, – кивнула я.

– В другом крыле живут немощные старики. Чаще всего те, кому требуется постоянный надзор и помощь лекарей. Наша задача – облегчить их страдания.

Тихое фырканье за спиной – Зок явно не был согласен с её словами.

– Итак, Эльхам, ты спрашивала, чем тебе предстоит заниматься в этих стенах. Так вот, твоя задача кормить тех, кто неспособен держать ложку сам, менять простыни, если потребуется, и выполнять иные мелкие не очень сложные поручения старших.

– Хорошо.

– Большую часть дня я провожу на втором этаже, если ты мне вдруг понадобишься, тебя позовут. Ирнэ! – Маглия окликнула одну из проходивших мимо девушек. – Шариз, слушай Ирнэ, на сегодня именно она твоя наставница. Но и все остальные могут попросить тебя что-то сделать, – главная целительница голосом выделила слово "попросить". Никто из работающих тут людей не имел права приказывать наследнице и вытирать об неё ноги. О том, что я буду отрабатывать наказание в больнице, знал весь город, поэтому ожидаемо, что моё появление тут не было ни для кого сюрпризом.

Моя начальница поклонилась и робко сказала:

– Госпожа, пойдёмте за мной в прачечную, возьмём чистое бельё и отнесём его в другое крыло лечебницы – сменить постельное у стариков и выдать каждому свежее исподнее. Приближается время послеобеденного сна, нужно поторопиться.

Ну что же, начался новый этап моего наказания, посмотрим, что из этого выйдет.

Один день я работала на кухне дома, другой в больнице, ну а первую половину дня возилась с верблюдами. Что из этого мне больше всего нравилось? Наверное, всё же готовка еды. Поскольку в лечебнице работа оказалась до глупости неинтересной, а стрижка бактрианов и ловля клещей до отвращения монотонной и грязной.

Но было кое-что ещё. В местной больнице я наблюдала. Смотрела, как тут лечат. И ничего особенного не заметила: занозы вынимали металлическими острыми щипцами, рваные раны зашивали и обрабатывали какой-то мазью, с теми, кто по старости попал сюда возились, как с малыми детьми. Роженицы в больницу не приходили, лекари если нужно были, отправлялись к ним домой. Меня на роды ещё ни разу не брали, а я и не рвалась.

В общем, скучно.

– Ирнэ, а у вас тут не бывает больных, у которых сильно болит живот?

– Отчего же не бывает. Приходят иногда, редко.

– И как вы их лечите?

– Если главная целительница здесь, она заговаривает боль и та отступает. Чаще всего надолго, но потом непременно возвращается, – последовал равнодушный ответ.

– А если Маглия находится в другом городе?

– Ну тут два варианта: жевать волнушку и ждать её возвращения, второй помереть.

– Ну и перспективы, – искренне ужаснулась я. – То есть, если у человека, например, воспалился червеобразный отросток слепой кишки, то он будет ходить к Маглии до скончания времён?

– Я не знаю, о чём ты говоришь, но на волнушке такой хворый может спокойно прожить всю жизнь. Отличие от ворожбы Главной – боль снимается полностью, на волнушке всегда тянет, но люди привыкли и не обращают внимания на небольшое неудобство.

У меня глаз от услышанного задёргался.

– Так можно же этот отросток отрезать и забыть навсегда о проблеме! Получается, что без волнушки такие люди не могут выйти за пределы Лолели.

– А зачем им отсюда куда-то уходить? – наивность некоторых людей поражала, – испокон веков здесь наш дом, если кто-то и переезжает, то максимум в соседний оазисный город.

– Что ты имеешь в виду под словом "отрезать"? – позади нас послышался несколько усталый голос.

Мы с Ирнэ сидели в прачечной и складывали чистые простыни в аккуратные стопки. Время было уже позднее, поэтому как только закончим сортировать бельё, разойдёмся по домам.

– Итак? – Маглия не спеша вошла в комнату и села на лавку у входа.

Я вздохнула: язык мой – враг мой.

– Вы знаете, как выглядит человек изнутри? – начала с простого, чтобы понимать, что известно лекарке, а что нет. Может, она в анатомии ни в зуб ногой? Тогда объяснять суть операции по удалению аппендицита – пустая трата времени.

– Предположим, ведаю, – медленно кивнула целительница, внимательно вглядываясь в моё лицо.

– Это хорошо, тогда смотрите, – я привычно откупорила фляжку с водой и поманила её наружу. Рисовать тонкими водными нитями – очень сложная, невероятно энергозатратная и кропотливая работа, но таким образом я тренировалась. Вычитала из книги по основам водной магии и теперь придерживалась этого правила. Больше – не значит лучше.

Высунув кончик языка от усердия, творила, стараясь передать полностью строение внутренних органов, их расположение. Получалось очень объёмно. Красиво. Мне потребовалось не менее получаса, чтобы создать необходимую модель. Анатомию человека я знала на отлично, даже ни разу не задумалась, чтобы припомнить детали.

– Готово, – обрадованно выдохнула я, отирая рукавом пот со лба.

– Ах! – восхищённо выдохнула Ирнэ. – Это так прекрасно! Неужели вот это всё внутри нас? А как называется вот это? А это? Что здесь такое?

– Тшш! – шикнула целительница, медленно поднимаясь со скамьи.

Я же раскрыла ладони и с помощью магии воздуха чуть подтолкнула проекцию вверх, так, чтобы она оказалась на уровне глаз подошедшей ближе Маглии.

Магические токи красиво переливались на полупрозрачной карте внутренних органов, создавая необыкновенный эффект движения жидкости по ним (внутренним органам): вот почки, которые едва заметно подрагивали, вот кишечник, селезёнка, печень, желудок и так далее.

– Всё так, – через четверть часа негромко пробормотала она, – я могу потрогать?

– Да, конечно, – кивнула я, не обращая внимания на страшную усталость – держать столь объёмное и филигранно выполненное заклинание оказалось совсем не просто.

Тем временем Маглия протянула палец и коснулась кишечника. Плотные стенки из воды оттолкнули назойливое вмешательство и рука лекарки мягко отпружинила.

– Просто невероятно… – прошептала она, впервые за то время, что я общалась с Маглией на её бесстрастном лице появилось воодушевлённое выражение. Её светло-карие глаза сияли. – Я лечу наложением рук, кладу ладони на ту часть тела, где больше всего болит, внутренним зрением ищу проблему, и вливаю часть своих сил, чтобы снять напряжение. В моём сознании картинка несколько тонет во мраке, а тут такие детали… Покажи этот отросток, который ты говоришь можно отрезать. Без вреда для хворого?

– Без вреда, – кивнула я, поднимаясь с табуретки и подходя к проекции. – Вот он. Чтобы до него добраться надо сделать разрез на коже вот здесь, над правой подвздошной костью, – я говорила, стараясь изъясняться простыми словами. И судя по лицу Маглии – она прекрасно меня понимала.

– Боги не запрещают так делать, но запрещают резать человека после смерти. Поэтому мы оказались в тупике, – прижав указательный палец к подбородку, негромко призналась она. – Мы не можем резать живого, потому что чёткого представления что и где искать нет. Так же табу изучать тело усопшего. Но с твоей помощью…