Сколько времени так продолжалось, он не знал, но в конце концов те крохи сил, что еще были в кадет-комиссаре, оставили его измученное тело. Он сделал еще несколько шагов. Впереди замаячил просвет. Лес заканчивался, и Неморис был совсем близко.

— Служение свое посвящаю Тебе, Бог-Император Человечества, — уже теряя сознание, прошептал Кимдэк. — Требуй с меня, ибо вера моя абсолютна.

Когда их небольшой отряд вышел к кромке леса, Ким сделал знак рукой, призывая остановиться. Он достал монокуляр и начал пристально всматриваться в очертания показавшегося впереди поселения, выискивая в нем хоть какое-то движение. Убедившись, что таковое отсутствует и угрозы ксеносов не обнаружено, Ким уже собирался отдать приказ двигаться дальше, когда заметил едва заметное шевеление слева, на самом краю лесного массива. Он подкрутил резкость и присмотрелся. Там, едва передвигая конечностями, полз человек.

— Кажется, кто-то из наших, — прошептал он и повернулся к одному из гвардейцев. — Юджин, фарматек у тебя?

— Так точно.

— За мной, — скомандовал сержант. — Остальным ждать здесь.

Его сведенные от напряжения мышцы агонизировали, посылая в мозг сигнал немедленно остановиться. Но стоящий рядом инструктор сурово смотрел на него и говорил суровым и непреклонным тоном:

— Плохо, кадет. Очень плохо! Повторить упражнение! Повторить! Повторить!

И он повторял. Раз за разом, отвергая мучительные протесты одеревеневшего, измученного тела. Он должен был проползти под этими треклятыми, натянутыми так низко нейрожгутами, не зацепив ни один из них. И раз за разом, у него не получалось. Он задевал исходящие низким гулом нейрожгуты, получая удар током, с каждым разом, все увеличивающийся.

— Плохо! Очень плохо! Повторить! Повторить! Еще раз, кадет! Еще раз!

Затем в какой-то момент голос инструктора начал отдаляться, и его сменил голос Лорда-комиссара Тумидуса.

— Комиссар не имеет право на слабость или жалость, — строго произносил он. — Ни к себе, ни к другим. Исполнять долг любой ценой, только так вы должны жить.

…Внезапно, чьи-то сильные руки подхватили его и перевернули, потом, что-то коротко ударило в шею, и почти тотчас, по венам начало разливаться приятное тепло, отгоняя терзавшую его боль.

— Исполнить любой ценой, — прошептал Кимдэк распухшими от удара губами.

— Ты выполнил, — произнес чей-то знакомый голос, далекий и близкий одновременно. — Все выполнил. А теперь, спи. Отдыхай, — и сказал куда-то в сторону: — Аккуратнее, поднимай его. Ногу аккуратнее. Вот так. Понесли.

РЭКУМ ПОСЛЕ ЗАКАТА

Улицы Рэкума были пусты. Прекратившие под вечер свои атаки орки подарили городу несколько часов передышки и тишины, давая время для подготовки к дальнейшей схватке. То, что орки скоро возобновят атаку, не вызывало сомнений. И то, что им не удалось с наскока захватить город, вовсе не означало, что проклятые зеленокожие так запросто отступят. Знавший об орках не понаслышке полковник Райт снял большую часть гвардейцев с защиты главных ворот и распределил их по периметру стены, акцентируя внимание на тех ее участках, где было бы легче всего проникнуть в город. Райт ожидал, что именно в таких слабых сегментах орки постараются устроить прорыв с помощью техники либо просто попытаются перебраться через стены. Однако, катастрофически малая численность гвардейцев не позволяла распределить силы так, чтобы вся городская стена была защищена должным образом. И это была главная проблема. Второй проблемой стал ограниченный запас снарядов для тяжелых болтеров. Этого незаменимого оружия в войне против орков.

Размышляя над всем этим, Гай Тумидус покинул душное помещение комиссариата и вышел на улицу. Там, в тусклом свете прожекторов и фонарей, он замер на мгновенье, словно что-то взвешивая, и после непродолжительного раздумья отрицательно покачал головой самому себе.

«Сегодня не тот день», — решил он, и рука, сначала потянувшаяся ко внутреннему карману шинели, скользнула обратно.

С давних пор он уже не мог точно вспомнить, как долго там лежала палочка лхо, изъятая в незапамятные времена у гвардейца или кадета. Гай Тумидус не помнил точно, у кого и при каких обстоятельствах это произошло, но с тех самых пор, палочка лхо осела в глубине его кармана, и время от времени Гай Тумидус вспоминал о ней. Часто в такие дни, как сегодня, его рука тянулась, чтобы достать ее и закурить, но каждый раз он говорил себе, что сегодня не самый худший день в его жизни и наверняка не последний. А значит, не лучшее время, чтобы положить начало вредной привычке.

НЕМОРИС ПОСЛЕ ЗАКАТА

Кимдэк зашелся судорожным кашлем и открыл глаза. Невдалеке раздался чей-то голос:

— В себя приходит, сержант.

В ответ раздалось шевеление, и следом послышались шаги.

— Просили разбудить, когда очнется, — сказал тот же голос.

— Ступай отдыхать, — Кимдэк узнал второй голос, принадлежавший Киму.

— Сержант, — Джонас заговорил с трудом, не узнавая собственного голоса. — Доложите обстановку.

— Кадет-комиссар, мы в Неморисе, — Ким склонился над раненым. — Вы были ранены. Пулевое ранение в грудь. И нога у вас сильна пострадала.

— Что со станцией? — Кимдэк говорил прерывисто, хватая воздух ртом, задыхаясь от щемящей боли в груди.

— Приведена в рабочее состояние, кадет-комиссар.

Станция работает, вокс-связь восстановлена.

— С Рэкумом связались?

— Так точно, кадет-комиссар. Связались, и я лично доложил текущую обстановку. Рэкум подвергся нападению орков.

На этих словах сержанта Джонас судорожно закашлялся. На его побледневших губах показалась кровь.

— Пуля, — Ким хмуро посмотрел на кадет-комиссара. — Ее извлечь не получилось. Мы рану синтеплотью залили, чтобы не кровило.

Кимдек тяжело задышал, восстанавливая сбитое приступом кашля дыхание.

— Продолжайте, сержант.

— Атака зеленокожих отбита. Капитан Роглев успел предупредить о готовящемся нападении. Он вернулся на «Красавчике» вместе с теми гвардейцами, которых мы оставили его охранять. Больше, — Ким понизил голос, — из третей роты не выжил никто.

Кимдэк, на мгновение, прикрыл веки.

— Ну, кроме нас, — добавил сержант после непродолжительной паузы.

— Завелся, значит, — Кимдэк говорил, тяжело выговаривая слова.

— Завелся, — только и кивнул сержант Ким.

— Хорошо, — Джонас устало прикрыл веки, но через мгновение снова открыл их. — Докладывайте мне обо всех изменениях. Немедленно.

— Так точно, кадет-комиссар, — Ким сложил на груди аквилу.

Затем, увидев, как веки Кимдэка медленно закрылись, жестом подозвал Юджина.

— Дежуришь возле раненого, и смотри — не дай ему подняться, — в этот момент находящегося в полузабытьи кадет-комиссара скрутил тяжелый приступ кашля, после которого Кимдэк тяжело и шумно задышал, очевидно, еще более проваливаясь в беспамятство.

Сержант перевел взгляд с Кимдэка на Юджина:

— Если понадобится, вколи ещё пол дозы обезболивающего со снотворным. Ему необходим покой.

ДЕНЬ 5

ОКРЕСТНОСТИ НЕМОРИСА

Кимдэк пришел в себя от мерного покачивания, словно он плыл по воде. Он глубоко вздохнул, насколько это позволяла стянувшая грудь синткожа, и разлепил отекшие веки. Боль в груди была уже не настолько острой, зато слабость во всем теле чувствовалась такая, что Кимдэк даже не предпринял попытки хоть немного приподняться. Вместо этого он закрыл глаза и зашептал молитву Императору о придании силы.

— Сержант, где мы? — спросил он, когда силы начали понемногу к нему возвращаться. — Доложите обстановку.

— Возвращаемся в Рэкум, кадет-комиссар.

Кимдэк попробовал повернуть голову.

— Как мы движемся?

— Идем напрямую, через этот долбанный варпом лес.

— Отставить, сержант.

— Есть, отставить. Движемся по азимуту, кадет-комиссар.

— Вам надо было оставить меня в Неморисе, — Кимдэк поморщился от очередного приступа боли. — Так было бы проще.