– Андрюха, ты не заболел? – с тревогой посмотрел на него отец. – Может, тебя в лесу энцефалитный клещ укусил? Хотя они у нас вроде не водятся…

– Да ну тебя, Вась! – замахала на него мама. – Сын по нам соскучился, а ты такое говоришь, да еще перед гостьей! Оленька, вы не обращайте на него внимания, он так шутит.

– Лучше Олюшка, – поправила осица. – Оленька – это будто олень женского рода, да еще и маленький.

– А ведь и правда… Я как-то и не задумывалась… А Олей можно вас звать?

– Можно, но… мне не очень нравится. Самое главное, не зовите меня Ольгой – вот это я больше всего ненавижу.

– Как кого звать, мы разобрались, – строго сказал отец. – Может, пора и за стол гостей звать, пардон за каламбур?

– Ох ты! – всплеснула руками мама Капона. – А угощать-то нам вас и нечем!.. Хорошо, я сегодня хоть пирожков напекла, будто чувствовала…

– С чем пирожки? – навострил уши Ломон.

– С луком и яйцом, твои любимые. И с капустой еще. Олюшка, вы любите с капустой?

– Не знаю, – честно призналась осица. – Но по отдельности капусту и яйца люблю. Лук – не очень, только если, кроме него, ничего не имеется.

– Олюшка шутит, – свирепо зыркнув на нее, поспешно сказал двуединый. – Она все любит. Главное, чтобы побольше.

Пирожки пошли «на ура». Олюшке понравились оба варианта. Ломон больше налегал на те, что с луком и яйцом, – он их и впрямь обожал с детства. Мама также угостила гостей, хоть и было «нечем», свежими щами, тушенной с мясом картошкой и заливной курицей – последняя, правда, была магазинной.

Когда утолили первый голод, отец, несмотря на возражающий взгляд сына, спросил у гостьи:

– А вы чем занимаетесь, Олюшка?

– Пирожок ем, – ответила та, дожевывая тот, что с капустой.

– А в свободное время?

– Разным. Когда гостинцы собираю, когда район контролирую.

– Олюшка волонтер, – поспешно брякнул Ломон. – Она и правда занимается разным, всего не перечислить.

– А на жизнь наш милый волонтер чем зарабатывает? – хмыкнул отец, не сводя любопытного взгляда с Олюшки.

Та, к счастью, вспомнила о предостережениях Ломона и уклончиво ответила:

– Да тоже разным. Чем придется. – И молодец, догадалась перевести стрелки: – А вы?

– Я программист. Был. Теперь мы с Екатериной Леонидовной пенсионерствуем в свое удовольствие. Хорошо, что на Севере можно это сделать пораньше.

– Программист – это как? – заинтересовалась Олюшка.

– Да тоже бывало по-разному, – хохотнул отец Капона. – Но если коротко и понятно: писал пэо для пэка.

– Папа программировал, – вновь поспешил с объяснением двуединый, – всякие… э-э… вычислительные устройства.

– Такие, как наш Зан?

– ЗАН? – насторожился отец. – Что-то новенькое? Я не слышал…

– Да она просто перепутала! – замахал руками Ломон. – Олюшка так же далека от компьютерных технологий, как наша мама от балета.

– А вот это было обидно, – поджала мама губы. – Между прочим, я один раз попала в Москве на «Лебединое озеро».

– На «Лебединое озеро» мы все не раз попадали, – отмахнулся отец. – В смысле те, кто жил в этой стране в восьмидесятые. – Тут он вдруг что-то вспомнил и перевел взгляд на Ломона: – Кстати, о новеньком… Я тут в новостях вычитал, – кивнул он на лежащий на подоконнике планшет, – что один местный нувориш заинтересовался искусственным интеллектом… Нет-нет! – замотал он головой, заметив в ответном взгляде иронию. – Не всякими этими новомодными сетевыми игрушками, а реальным искусственным интеллектом, обладающим собственным сознанием.

– Такого никто еще не создал и вряд ли в ближайшее время создаст, – помотал головой двуединый. – Веришь?

– А как же наш… – снова было вклинилась Олюшка, но, спохватившись, тут же замолчала.

Отец Капона, увлекшись, пропустил это мимо ушей и продолжил:

– Понятно, что еще не создали, вот он и хочет сделать. Набирает под это дело талантливых программистов. Я-то уже стар для такого, а вот ты… Ты ведь тоже программист, почему бы не попробовать? Наверняка там и деньги неплохие.

– И кто такой этот нувориш? – без особой заинтересованности спросил двуединый.

– Какой-то Ерчихин. То ли Данила, то ли Даниил… Артемович. Или Артемьевич… Я могу глянуть, – потянулся отец за планшетом.

– Да нет, пап, не надо, – остановил его Ломон. – Я ведь больше по базам данных, чем по всему этому…

– А для разума что, базы данных не нужны? Да вся наша память – охренительная база данных!

– Вась, ты бы при девушке-то… – укоризненно покачала головой мама Капона.

– А что я такого сказал? Думаешь, она таких слов не слыхала? Да она и похлеще слыхивала, правда, Оль?

– Правда, – кивнула осица. – Я слыхивала массу охренительных слов. Многие даже сама говорила.

– Она шутит! – вновь завращал на Олюшку глазами двуединый. – И вообще нам пора идти. Спасибо, все было вкусно!

– Все торопишься и торопишься, – буркнул отец. – Андрей Васильич Торопыгин, а не Кожухов. Купил бы машину, везде бы и поспевал. Раз уж все равно один живешь – деньги-то должны быть. А не хватит – мы с мамой добавим.

– Да ну их, эти машины, – отмахнулся Ломон. – Я люблю в лес ходить, а на машине в лес… Разве на внедорожнике, так они дорогие, заразы. И потом – у нас зима почти полгода, снег с нее сгребать замаешься.

– А вот, между прочим, я еще читал новость, – воодушевился отец, – что у нас как раз для наших широт отечественный внедорожник разрабатывают, «Север» и называется. Уже вот-вот будто бы в серию пустят.

– Вот себе и купи, – улыбнулся двуединый. – Будешь на рыбалку ездить, ты ведь любишь.

– Да ну тебя, – надулся отец. – Я ему дело говорю, а он… Идите уже, куда вы там торопитесь.

Тут у Ломона зазвонил телефон.

– Наверное, это Вася! – вскинулась Олюшка.

Это и правда был Васюта. Он сказал, что закончил с делами и готов подойти, куда нужно.

– Сиди пока на месте, – ответил ему двуединый. – Мы за тобой сами заедем.

Про Ивана Гунтаровича Силдадзиса он при родителях не стал упоминать во избежание новых вопросов, а потому на логичный вопрос приятеля коротко буркнул:

– Сам увидишь, на чем. Сиди и жди.

– Новый поход? – насторожился отец.

– Типа того, – сунул Ломон в карман телефон. – А скорее – свадебное путешествие для них вон, – кивнул он на Олюшку.

– Ну, совет вам тогда и любовь, – улыбнулась осице мама Капона. – Заходите потом к нам вместе с Васей.

– Это вряд ли, – честно ответила Олюшка.

А потом, когда осица и Медок вышли уже из квартиры, Ломон, ощутив, что контроль над телом вновь перехватила часть сознания Лома, бросился к маме и крепко обнял ее. Молча постоял, прижав ее к себе, несколько долгих мгновений, разжал объятия, подошел к отцу с явным намерением сделать то же самое, но отец, нахмурившись, отстранился:

– Андрюха, ты здоров? С чего вдруг эти телячьи нежности?

– Такое ощущение, что ты навсегда с нами прощаешься… – почти беззвучно прошептала испуганная мама.

– Конечно, не навсегда, – натянуто улыбнулся двуединый. – Просто вдруг понял, как я вас сильно люблю. И да, я здоров, не волнуйтесь. И очень хочу, чтобы и вы тоже были здоровы.

– Андрюша, признайся честно, в какой поход ты собрался? – вновь обрела голос мама. – Не нравится мне твой настрой.

– Не нравится, что я вас люблю? – попытался отшутиться Ломон. Понял, что не вышло, и сказал, помня, что лучше всего получается врать, когда оборачиваешь ложь правдой: – Мы к Полярным Зорям поедем. Там местечко есть одно, мы там уже были, ребятам понравилось, вот они решили снова туда выбраться, вроде свадебного путешествия.

– Так свадьбы же еще не было, – заметил отец.

– Когда она будет, лето закончится, – улыбнулся двуединый. – Вот и решили сходить, пока тепло.

– И когда вернетесь?

– Да я-то уже, наверное, завтра. А Олюшка с Васютой дальше отправятся, у них грандиозные планы.

– Как приедешь – сразу позвони, – попросила мама. – Там-то, наверное, связи опять не будет.